Марк Найканен - Парад скелетов

– До встречи, Лерой!

Перелет до Солт-Лейк-Сити пошел на пользу Лерою, хотя когда Лорен вела его к взятой напрокат машине, он все еще слегка покачивался.

Она затолкала его на заднее сиденье, в то время как водитель уложил клетку в багажник.

До Моаба оставалось пять часов езды, а это значило, что Лорен приедет туда около шести. Прекрасно, так как она уже договорилась пообедать с Раем.

Она быстро выехала из города, хотя границы города, похоже расширились. Куда ни посмотри – новые строения. Они выехали на магистраль, которая, как в портовом городе, протянулась вдоль берега реки.

Лерой сидел, положив обе передние лапы на спинку сиденья.

– Как ты себя чувствуешь, парень?

Лорен почесала его за ухом. Он лизнул ей руку, так же, как при их первой встрече в Анджелесском Национальном лесопарке. Такое проявление нежности все еще заставляло ее морщиться.

– Готов принять участие в поисках?

Пес зевнул, и в зеркало заднего вида Лорен увидела ровный ряд клыков, так называемый собачий оскал.

Найти мотель, в котором ей бы разрешили поселиться с собакой, оказалось не так-то просто. Возможно, именно из-за породы собаки. Один портье сказал «может быть», а другой – «надо посмотреть», но оба тут же отказали, увидев силуэт Лероя в машине.

– Но он очень милый, – запротестовала она во втором мотеле.

– Попробуйте обратиться в «Зеленое сияние» в пригороде, – предложил портье. – Они обычно согласны на все.

Похоже, что «Зеленое сияние» выросло здесь в те времена, когда Моаб был охвачен урановой лихорадкой, где-то в пятидесятых годах. С тех пор его не ремонтировали. Цвет неоновой рекламы, протянувшейся вдоль всего второго этажа, подходил для факсимиле радия, но на переднем стекле вестибюля протянулась трещина в метр длиной, заклеенная так давно, что клей кристаллизовался и по краям облупился.

Сам вестибюль оказался таким же потрепанным, как и ковер, который вел к столу портье. За столом сидел мужчина с седыми висками и морщинистым лицом. Судя по всему, его ничуть не интересовало происходящее вокруг, даже то, что могло представлять интерес для его бизнеса. Он читал книгу в твердом переплете и вполне мог бы вывесить на своем длинном, похожем на птичий клюв носу надпись «Не беспокоить».

– Привет, – бодро поздоровалась Лорен, хотя бодростью сегодня ее настроение не отличалось.

Перевернув страницу, он нахмурился и спросил:

– Что желаете?

– Комнату, – неуверенно сказала она.

– Заполните.

Он протянул ей желтый бланк и карандаш, который вполне можно было назвать огрызком. Очень мило.

– Вы берете собак?

– Вы берете собак? – театрально передразнил он. – Мы похожи на подобное заведение? В чем, собственно говоря, дело? – он впервые поднял на нее свои слезящиеся глаза. – Для меня вы похожи на пекинеса.

– Что-то в этом роде.

– Я так и подумал. Наличными или по карточке?

– По карточке.

Она протянула ему карточку «Американ экспресс».

– Такое не берем. Когда вы останавливаетесь в «Зеленом сиянии» в Моаб, штат Юта, – спародировал он старое коммерческое объявление, – вам лучше иметь карточку «Visa», в противном случае вам не повезло.

– У меня есть «Visa».

– Тогда у меня есть комната для вас и вашего суслика. Надо отдать ему должное, когда он увидел Лорен с Лероем, то просто сказал:

– Хороший пес... И вы мне тоже понравились. Как его зовут?

– Лерой.

– Он и похож на Лероя. Кстати говоря, меня зовут Ол. Ол Дженкинс.

Лорен уже поднималась по лестнице. Она лишь махнула ему в ответ.

Комната показалась ей довольно чистой и достаточно большой, хоть и не похожей на апартаменты. Двуспальная кровать и ванная, где, к великой ее радости, имелся дополнительный длинный шланг. Последний раз она останавливалась в подобном отеле в Флагстаффе, в Аризоне. Такое же старинное здание, где, как говорят, Зейн Грей останавливался на три недели, чтобы написать один из своих вестернов. Тогда они с Чэдом по полчаса испытывали пружины на старой кровати, прежде чем выйти в вечернюю прохладу. Когда она с Лероем спустилась в холл, то увидела трех типов, сидяших на старом диване, которые понимающе улыбались.

– Отлично, – пробормотала Лорен, хлопнув в ладоши. – Как ты посмотришь на то, если мы пойдем прогуляться, а потом встретимся с Раем.

Здоровенный пес завилял хвостом-обрубком.

Нора Рая оказалась заселена намного плотнее, чем мотель «Зеленое сияние». Он остановился в одном из недавно возведенных отелей, где имелся бассейн с подогревом, а в каждом номере ванна джакузи. В таких отелях всегда полно туристов.

Она позвонила ему по телефону из конторы портье. Мгновением позже он появился с улыбкой во весь рот, распростертыми объятиями и поцелуем, явно не предназначенным для публики.

Вечер для них закончился в тайском ресторане со столиками под открытым небом. Лорен отдала должное Лерою, вынужденному провести весь день скрючившись в клетке для перевозки животных или на заднем сиденье автомобиля.

– Полнейшее ничтожество, – ответил Рай, когда Лорен спросила его о Штасслере.

– Ну, это меня не удивляет.

– Мне не надо было беспокоиться о том, что он отменит интервью. Он хочет, чтобы о нем говорили не меньше, чем любой политик, с которым мне приходилось сталкиваться. С самого начала он заговорил о собственной программе, стараясь при этом выяснить, будет ли моя книга посвящена только ему или же там будут упоминаться и более мелкие «светила». Это его слова.

– Ты прав, он и впрямь ничтожество.

– Затем он захотел узнать, кто именно из «мелких светил» упоминается у меня, а когда я ему ответил на этот вопрос, то он начал разбирать каждого в отдельности, – Рай весело улыбнулся. – И тут, ты только представь себе, он начал указывать мне, кто заслуживает «моего внимания или трудов», а кто – нет.

– Ну ладно, не будем об этом. А что он сказал про меня? Рай отмахнулся, словно мнение великого скульптора не имело никакого значения.

– Мне хочется узнать. Скажи мне, – потребовала Лорен.

– Не стоит повторять, но если ты настаиваешь. Он сказал, что «тебе уделяется слишком много внимания, потому что ты женщина, которая занимается мужским делом», а еще, потому что ты «бросила вызов вековому величию бронзы».

– Что в его понимании является святотатством?

– Да, полагаю, можно с уверенностью сказать, что это его оскорбило до глубины души.

Рай склонился над столом и положил свою руку на ее.

– Лорен, – продолжал он, – Штасслер настолько предосудителен, что мне даже не хочется говорить об этом. Но не упомянуть о нем в моей книге, это то же самое, что писать об американской литературе, не упоминая Нормана Мейлера, только из-за того, что он тебе не нравится.