Андрей Селюхов - Гремучая смесь

– Те, кто правит бал. И не дай Бог им помешать…

Эти магические слова и поднятый вверх палец действовали, как сигнал «Стоп!» Желание задавать вопросы и, тем более, мешать Им, а не Феликсу, пропадало. Суммы, необходимые к обмену, готовились по звонку, за ними приезжали курьеры. Ему оставалось только управлять потоками. Ровно через два месяца, собрав астрономическую по тем временам сумму, Саенко вышел из игры.

– Саенко! К следователю!

В кабинете все те же деятели из наркоконтроля.

– Я хочу пойти на сделку со следствием, – с порога заявил Феликс. – Вы знаете, что меня и рядом с наркотиками не было. А я знаю, что вас наркотики интересуют постольку-поскольку. Мне нужно постановление об освобождении, хотя бы под подписку о невыезде. Лучше, если с меня снимут обвинения совсем.

– А что вы нам можете предложить взамен?

– Сообщу, где можно найти мою жену.

– Этого мало.

– А чего вы хотите?

– Нам нужно, чтобы до окончания следствия вы передали в доверительное управление свои фирмы и жили там, где мы укажем. Возможно, это будет домашний арест. Если вы готовы принять наше предложение, мы вас отпустим. Ваш семейный адвокат ждет решения в соседнем кабинете.

– Я готов. Давайте адвоката.

Документы о доверительном управлении фирмами оформили быстро, поскольку адвокат привез их с собой. Как только Феликс поставил подписи, следователи вручили ему постановление об освобождении под подписку о невыезде.

– Где жена? – спросили напоследок.

– Сегодня вечером прилетает во Внуково. Но она невиновна.

– Разберемся, Феликс Сергеевич. Вы свободны. Однако помните, что обязаны являться на вызовы следствия. Адвокат довезет вас до места. Вот ваши вещи. Охрана предупреждена. До свиданья.

Машина адвоката ждала во внутреннем дворике тюрьмы. Как только они оказались в салоне автомобиля вдвоем, адвокат сказал:

– Феликс Сергеевич, ваша жена в России и просила с ней связаться, – набрав номер и услышав ответ, передал трубку Феликсу, предупредив: – Слушайте и не перебивайте, у вас мало времени.

– Милый, я рада, что ты вышел! Но это еще не все. Есть подозрение, что после подписания документов тебя уберут. Живой ты им не нужен. Ты сообщил им банковские коды?

– Да.

– Тогда поступим так. Домой ехать нельзя. Помнишь мой экологический проект, завод по переработке мусора?

– Помню.

– Пусть адвокат отвезет тебя туда. Побудь там неделю, пока все уляжется. Когда разберусь со следствием, приеду к тебе. Люблю! Целую! И еще, милый, на полигоне вас встретит человек. Слушайся его. Это нужно для твоей же безопасности. Помни, я с тобой.

Все предыдущие ощущения, когда-либо испытываемые Феликсом, были ничто по сравнению с теми, что он пережил в течение последних пяти секунд. Осознание собственной свободы ассоциировалось с первым прыжком с парашютом. Вот и сейчас он словно подошел к краю перед прыжком и радовался, видя высоту. Дыхание перехватило, в голове ни одной связной мысли, радость и страх одновременно. Отпустило Феликса только тогда, когда машина выкатила за пределы тюрьмы. Пусть для того, чтобы выйти на свободу, пришлось потерять контроль над бизнесом, но взамен он получил контроль над событиями. И самое главное, объявилась жена. Судя по всему, она полностью контролирует ситуацию. Еще раз похвалил себя Феликс за интуицию и правильный выбор супруги.

Адвокат предупредил, что дорога займет больше часа, и посоветовал поспать, угостив перед этим бутербродами. Свобода и сытый желудок послужили дополнительным аргументом, и Феликса окутал приятный сон.

– Феликс Сергеевич, мы приехали, – разбудил адвокат.

Саенко вышел из машины. Пейзаж, открывшийся взору, поразил его. Горы мусора, присыпанные снегом, роющиеся в дымящихся кучах люди и стены недостроенных зданий на заднем плане. Унылая фантасмагория!

Он так увлекся созерцанием, что не заметил, как к нему подошел крепкий мужчина с суровым лицом. В руках он держал одежду.

– Меня зовут Глеб.

Бывший спецназовец опрометчиво назвал «посылке» свое настоящее имя. Поправлять не стал, будучи уверенным в том, что через день Саенко забудет не только имя Глеб, но и свое собственное.

– С этого момента я ваша нянька. Сейчас вы смените всю одежду. Не оставляйте при себе никаких личных вещей. Здесь есть даже нижнее белье. Не брезгуйте. Все чистое.

Помня слова жены о необходимости выполнять инструкции, Саенко стал переодеваться, несмотря на холод. Теплое белье, комбинезон, фуфайка, шапка-ушанка, валенки.

– Готовы? Теперь попрошу вас о помощи. Пойдемте. – Глеб взял прежнюю одежду и пошел вперед.

Феликс двигался за ним. Между дощатых, обитых картоном и полиэтиленовой пленкой халуп лежал обнаженный труп мужчины и, судя по всему, недолго.

– Помогите его одеть. Берите за ноги, – приказал Глеб.

Покойника быстро одели в одежду Феликса и через десять минут усадили в машину адвоката. В карманах жмурика лежали документы и телефон, ранее также принадлежавшие бизнесмену Саенко.

– Я положил в багажник канистру с бензином. Эту сумку отдайте человеку, с которым встретитесь на одиннадцатом километре. Он будет там в восемнадцать десять, – распорядился Глеб, прощаясь с адвокатом.

Машина медленно покатила вдоль гор мусора.

– Сейчас покажу ваше жилье. Вот еда, вода, спички, сигареты и спальник. Берите и идите за мной, – скомандовал Глеб.

Адвокат сел в машину и плавно покатил по замерзшей земле, из которой торчали куски полиэтиленовой пленки. Пленка трепетала на ветру, словно земля выбросила белые флаги перемирья.

На душе было как-то неспокойно и тяжело. Вроде что-то давило. И он понял, что зря послушался отца и выбрал профессию, вынуждающую копаться в чужом белье. Адвокат обрадовался, что понял причину своего подавленного состояния, и решил, что бросит работу, просто тихо уйдет. Переедет куда угодно, чтобы только не видеть и не слышать людей из прежнего окружения. Как он устал заботиться о карьере, деньгах, квартире, машине, нарядах жены, обучении детей в престижных школах! Себе отказывал в малом, в элементарном отдыхе, в двух днях в неделю. Все откладывал на завтра. Через месяц исполнится сорок, а он ни разу не был в отпуске…

Огни встречных машин ослепляли белым светом фар. Глаза начинали слезиться. Но это были слезы не только от раздражения светом и усталостью, это были слезы жалости к себе. Кресло машины почему-то остыло и вызывало неприятную дрожь в теле. Водитель не понимал, когда вместо обогрева включил режим охлаждения. Повернул ручку регулятора до максимума, и кресло как-то странно повело себя. Оно стало словно желатиновое, из-под него повалил едкий дым.