Георгий Зотов - Апокалипсис Welcome: Армагеддон Лайт

Отступив, дед в старческом гневе затряс головой.

– Сударь! Я же вам только что объяснил: её нельзя забирать! Она не уедет!

– Сожалею, – ухмыльнулся Пьер. – Но идёт война. Значит, мадемуазель вытащат отсюда силой, смею вас заверить, это не составит труда. Всего хорошего, и будьте добры…

Из его рта вдруг выплеснулось красное .

Пьер в изумлении опустил взгляд – из живота торчала рукоять кинжала. Старинная, с крупными готическими буквами и жёлтым оскаленным черепом. Ноги разом ослабли, – француз привалился к стене и медленно сполз на пол. Воздух перед глазами затянулся бледным туманом.

Что… что такое здесь происходит… этот старик… Мон дье, да он и не старик вовсе… Как Пьер мог принять его за деда? Ему не дашь и сорока – молодое лицо, крепкие скулы, небритый подбородок, жёлтые, как у волка, глаза… Вот только волосы остались прежними – длинные и белые, разбросанные по плечам.

Убийца присел рядом, достал из кармана фляжку.

– Хочешь? – Агарес протянул умирающему ёмкость. – Нет? Ну, дело твоё.

Запрокинув голову, он сделал солидный глоток.

– Вот, конечно, сейчас все меня осудят, – заявил демон, обращаясь в пространство. – Ужаснутся: какая же ты сволочь. Убил человека. Можно сказать, ни за что. А у него ведь семья, дети… Совесть тебя, скотину, обязательно замучает. Парень, ты детей не завёл ещё?

Теряющий сознание от боли и ужаса Пьер замотал головой.

– А, ну и славно! – обрадовался Агарес. – Знаешь, я честно пытаюсь быть добрым. Мне хоть и изредка, но иногда этого хочется, ввиду своего прошлого. Остатки крыльев чешутся, что ли. Вот давай рассудим трезво. Я мог без разговоров прирезать тебя на пороге, правда? Уже через секунду, как ты вошёл. Но нет – я пытался воззвать к твоей совести, объяснил бедственное положение девицы. Ты её пожалел, сука французская? Нет. Ну и какой мне выбор остался? Сам понимаешь. Обидно, что в Раю ангелы опять спесиво сплюнут через крыло: ах, он не все методы задействовал. Надо было запугать карой Небесной, предложить помолиться, воззвать к любви.

Демон рассмеялся и дружески хлопнул француза по плечу. Тот поперхнулся кровью.

– Представляешь – ты и любовь, а? Да тут бы вечером рота драгун портянки сушила. Но Аду, мон шер, позарез надо, чтобы девчонка дописала книгу. Поэтому трогать её, – Агарес с фальшивым сожалением цокнул языком , – нельзя. Слушай, ты чего не умираешь-то? Извини, у меня куча дел, а я с тобой заболтался совсем. Будешь в Аду, заходи непременно, – я герцог Восточного сектора: там любого спросишь, все меня знают.

Агарес вытащил кинжал и ударил Пьера лезвием в глаз.

Взяв труп за ногу, он потащил тело офицера в дальний чулан с земляным полом. Здесь, на изрядной глубине, уже покоились останки трёх французов: тех, кто по разным причинам имел несчастье заглянуть в особняк на Мясницкой улице. Пусть полежит, пока свеженький, – он закопает мертвеца позже, сначала надо съездить на Арбат, повидаться со связным. А это нелегко – одинокий путник в почти пустом, сгоревшем городе однозначно привлекает к себе внимание: даже безобидному старичку проходу не дают. Волоча труп мимо кельи Настасьи, демон не заглянул внутрь. Во-первых, сейчас Настя всё равно его бы не увидела. Во-вторых, ему строго запрещалось смотреть в книгу. Этот приказ Дьявол отдал лично, а он не отличается любовью к шуткам.

Нет, юмор-то у него смешной, но слегка специфический.

Выйдя на улицу, он минут пять провозился с амбарным замком на двери: ключ никак не хотел поворачиваться. Для верности демон скрепил вход парой сатанинских заклинаний шестнадцатого века, взглянул на небо и на секунду прикрыл глаза. Сверху хлопьями сыпался жирный пепел. Правда, чудесная погода в этом городе? Как в Аду, если не хуже. Впрочем, ему всё нравится. Любому приятно очутиться в милой домашней обстановке.

Агарес не знал, что в этот момент между строк рукописи, прямо на листе бумаги вдруг проявилось страшное лицо – синее, полупрозрачное, с круглыми, как у огромной мухи, глазами. Пасть чудовища открылась, и из её недр на Настю дохнуло огнём. Завизжав, девушка бросилась вон из кельи. Пламя, не мешкая, охватило стопку страниц, топчан для сна и бумаги на полу. Настасья, слыша позади треск огня, быстро оказалась у выхода. Она стучала, рвалась наружу и плакала, надрывно кашляя от удушающего смрада.

Входная дверь вдруг рассыпалась в мельчайшую пыль.

На пороге в клубах дыма стояло нечто загадочное. Огромное, закрывшее собой солнце. Удивительно – от него пахло чем-то сладким. Свежим. Просто невыносимо вкусным.

Насте ужасно захотелось спросить загадочного гостя: кто же он такой?

Но она так и не успела.

…Агарес не превращался в старичка без особой нужды. Безусловно, древнейшие демоны Ада владели искусством трансформации лицевых мышц, вот только боль от такого действия была сродни страданиям после пластической операции. Куда проще применить «зачарование» – да, действует всего пятнадцать минут, но зато внешность можно выбрать любую, хоть благообразного профессора, а хоть и пьяной торговки пирогами. С французскими патрулями Агарес сталкивался часто, особенно в центре города – они рыскали в поисках «поджигателей». Иногда помогали чары, иногда – нож с черепом на рукояти. Практичная вещь, думал демон, пробираясь между тлеющими кучами мусора на Мясницкой улице. И совершенно незаменимая в культурном общении. Если ведёшь спор, отточенное лезвие у горла заменит полсотни самых логичных аргументов. За годы работы в должности посланника Сатаны по особым поручениям он убил тысячи людей самых различных возрастов и профессий и не испытывал по этому поводу даже тени сожаления. «Кто из человекоподобных созданий ведёт подсчёт убитых им комаров и тем паче сожалеет об ушедших из жизни бедных маленьких кровососах? – вопросил как-то Агарес одну миловидную маркитантку, с которой пил вино в таверне Амстердама во время Тридцатилетней войны. – Уж конечно, вам не снятся тельца убиенных с крылышками, трепещущими в агонии, и вы не ставите в церкви свечки за упокой их безвинных душ». Маркитантку, кажется, впоследствии сожгли на костре. На допросе в инквизиции она даже не отрицала, что провела ночь за разговором со слугой Дьявола.

Хотя там ведь был не только разговор…

Он чувствовал себя в Москве как рыба в воде. Особенно сейчас. Настоящие декорации Ада – пепел, жар от горящих зданий, огонь и тьма. Исключительную радость доставляли обугленные церкви: тут демон не отказывался от удовольствия остановиться на безопасном расстоянии и минутку-другую подышать сладчайшим дымом пожарищ.

«Рога дьявольские, какая ж красота, – философствовал Агарес, упиваясь видом почерневших куполов церкви Успения. – Вот всё спешишь, бежишь куда-то, отказываешь себе в эстетическом наслаждении. А прекрасное – оно рядом, у тебя под боком. Стоит понять – ради этого я ночей не сплю. Остановись, мгновенье, ты прекрасно» [1] Агарес цитирует «Фауста» – трагедию Иоганна Вольфганга Гёте. Первое издание вышло в 1808 г., и Сатана рекомендовал её на литературных чтениях в Аду. – Здесь и далее примеч. автора. . Впрочем, демону было известно – некоторые здания, как тот же Новодевичий монастырь, взяты под охрану ангелов. И он отлично знает – КТО ИМЕННО командует «крылатым эскадроном». Выматерившись, Агарес двинулся дальше.