Екатерина Сереброва - Заблудшие во снах

На этой фразе вздрогнули Вадим с Лизой. Андрей умолк, впервые растерявшись, Иван низко склонил голову, Оксана всхлипнула, а Федор нашелся:

– Многие погибли. Но мы живы, и нужно думать об этом.

– Неправильно так, все неправильно, – пробормотала Анна с влажными от надвигающихся слез глазами и перешла подальше, расположившись ближе к воде.

Андрей дернулся к ней, но Федор помотал головой. А Лиза, наконец, разрешила Вадиму себя обнять. Алёхин, как никогда, понимал, что сильным иногда нужно давать возможность побыть слабыми, но не мешать, оставить их в одиночестве. У Анны здесь нет близких, а для своей жены Вадим был готов пойти на все. В том числе и на нарушение неписанных правил.

Вскоре Оксану первой отвели спать. Она выбрала белый домик, в первом ряду, не крайний. Крайний же, по соседству, черного цвета, определил для себя Андрей. Напротив белого дома, в сером, решили поселиться Лиза и Вадим, а их с краю взялся «прикрывать» Федор, которому достался дом серый в крапинку. Так, незанятым остался стоящий посередине фиолетовый дом, напугавший Марка, а Анне пришлось временно поселиться между Иваном и Оксаной, как раз напротив пустующего.

Но разошлись по новоизбранным жилищам не сразу. После Оксаны Вадим уговорил лечь Лизавету, сам отправился дремать и Иван, определенно не желавший ни поддерживать беседу, ни строить общие планы. Таким образом, у костра остались Алёхин, Федор и Андрей, причем Вадиму и самому не терпелось спать, но ему было стыдно оставлять мужчин сторожить огонь, тогда как он тоже мог сгодиться на эту роль. Уйдя, он бы расписался в страхе и слабости, а на отшельника вроде Ивана Вадим точно не походил.

– Как твоя нога? – спросил у него Андрей, помешивая угольки тонкой палкой.

– Ничего не изменилось.

– Твоя жена не умеет справляться с вывихами?

– Она бы рискнула, но боится напортачить.

– Я подумал, что сумею вправить, – предложил он. – Делал подобное с плечом, лодыжка – вряд ли сильно иначе.

– Уверен? – ощутил волну страха Вадим.

– Если рискну и провалюсь я, то не почувствую перед тобой вины, как и ты за то, что доверился мне, – рассудил Андрей. Что никак не обнадежило Алёхина. Он, ища поддержки, посмотрел на Федора.

– Решайся, а то промучаешься, – сказал тот.

Вадим тяжко вздохнул и выдохнул. Наконец, кивнул. Андрей пересел к нему с другой стороны, снял с Алёхина шлепанец и легонько пальцами ощупал кость. При этом охотник закатал рукава своей рубахи, и Вадиму бросились в глаза порезы на запястьях. Учитывая юный возраст Андрея, они вполне могли означать то неприятное, что сразу пришло Алёхину в голову. А доверяться после такого расхотелось.

– Что смотришь? – заметил Кострин. – Ах это. Не резал я себя, вены не вскрывал. У меня еще и не такие шрамы на теле.

– Как ты путешествовал-то с боеприпасами? – задал Вадим давно вертящийся на языке вопрос.

– У меня на все есть лицензия. Я же говорил, что охотник, – нетерпеливо объяснил Андрей. – А официально работаю я инспектором по выявлению браконьеров в лесах.

– Ого, – оценил Вадим. – А в Таиланде тоже кого-то ловил? Зачем рюкзак-то?

– Не поверишь, но именно, что ловил, – хмыкнул Кострин. – Давай уже определяйся, вправляем кость, или нет.

– Была-не была.

– Федь, принести что-нибудь – между зубами положить, а то перебудим всех, – попросил Андрей.

Федор принес комок ткани, ее смочили найденным Андреем еще в больнице спиртом и сунули Вадиму в рот. Прикусывая, Алёхин, не верующий, активно мысленно помолился, ужасно жалея, что добровольно согласился на истязания малознакомого парнишки, который, похоже, прибыл на популярный курорт не отдыхать, а выследить браконьера. Вроде хороший малый по факту, но многое в Кострине настораживало, а теперь еще и эта его миссия. Кому понадобилось вызывать в другую страну инспектора, да такого молодого? Неужто не нашлось местных специалистов или более опытных? Откуда он набрался подобной выдержке, не говоря уже о навыках охоты, арсенале в рюкзаке, который Андрей еще и удержал, не растерял при бедствии.

Но раздался треск собственной плоти, тело заполонило адской болью, и сознание Вадима отключилось.

Андрей свисал над Алёхиным и бил его по щекам, пока Вадим не очнулся. Кляпа во рту уже не было, посторонних мыслей в голове – тоже.

– Как ты, приятель? – участливо поинтересовался Кострин. Подозревать его в браконьерстве было уже нелепо. Охотник, так охотник.

– Не ожидал, но норм, – еле волоча языком, пробормотал Вадим.

– Ступайте спать, – сказал Федор, показываясь справа. – Мы с Андреем сменим друг друга у костра, нам всем нужно хорошо отдохнуть.

– Угу, – только и выдал Вадим, с трудом подымаясь.

Кострин привычно подставил плечо и помог ему дотянуть до серого дома. Там, вслепую, было передвигаться непросто, но Вадим не наткнулся на препятствия, нащупал кресло, чтобы не тревожить жену на диване, и рухнул в мягкое сиденье.

Андрей помешал угольки от потухшего под утро костра. На его плечах был плед, теперь Кострин его сбросил – жаркий денек не даст пощады. Их домики частично находились в тени – хоть в этом повезло. Он продежурил с полчетвертого и до половины седьмого (и у него, и у Федора – у единственных из их группы были наручные часы), но в сон так и не клонило. Охотник привык бодрствовать порой больше трех суток с перерывом всего в два часа, для него не было бы проблемой обойтись без смены вовсе. Но Андрей понимал, что и без того вызывает у ребят много вопросов, а уж свойство бессонницы вообще ввело бы их в ступор. Что поделать, если жизнь, которая никогда не была нормальной, сколько Кострин себя помнил, словно и учила его тому, как справляться с непредвиденной ситуации вроде этой. А бессонница, недоедание и отсутствие комфорта – не просто признаки его вынужденной кочевой работы, но и часть самого Андрея.

Кострин абсолютно ничего не почувствовал, когда понял, что случилось. Он настолько привык к внештатным ситуациям, адреналину и тонкой грани между жизнью и смертью, что не заметил, будто что-то изменилось. Андрей удивился только тому, что бедствие не перевернуло его сознание, не встряхнуло и не напугало. Оно сразу ушло в прошлое, а в своем настоящем он боролся и как всегда занимался планированием, стратегией – охотой. Пусть должность Кострина называлась иначе, но он точно знал, что охотник – не просто род занятий.

Разница была в том, что сейчас у него не было четкой цели и задания. Никаких браконьеров впереди, как и путей отступления. Тем не менее, даже эта неизвестность не расслабляла Кострина, не давала паниковать и прекратить охоту. Цель всегда найдется, если поискать, и она, конечно, появится. Если никто не прилетит. А как именно выбраться с оторванного от внешнего мира клочка Паттайи, предстояло лишь выяснить.