Александр Ковалевский - Дело о живых мишенях

– Ну что, подходит? – осведомился Максим. – Он тут еще пишет, что продает свою винтовку за ненадобностью, последний раз стрелял из нее год назад. Все разрешительные документы на нее имеются.

– Винтовка что надо, – ответила она. – Проблема только в том, что она официально зарегистрирована, а значит, отстреляна для пулегильзотеки, и продать такой ствол он может только через разрешительную систему. Нас, по понятным причинам, это не устраивает.

– Если нам нужна эта винтовка, придется ее экспроприировать. Она ведь ему все равно без надобности, – предложил Эдик.

– Ты что, хочешь просто отобрать ее? Но как? Он должен хранить ее в оружейном сейфе в своей квартире, иначе никто бы ему разрешение на нее не выдал.

– Значит, надо будет как-то выманить его с винтовкой из квартиры. Короче, придумаю что-нибудь, – заверил ее Эдик.

– Смотри, не засветись, – предупредила она. – Я вот только одного не пойму. Деньги мы взяли у заказчика, а выполнить заказ требует от нас какой-то «профсоюз». С какой такой радости? Мы же не состоим в их профсоюзной организации.

– В том-то и дело, что не состоим, а заказ приняли как бы от их имени, подделав их сайт, поэтому для них мы самозванцы и нарушители конвенции одновременно, – пояснил ей Максим.

– Теперь понятно, почему они за нас так круто взялись, – вздохнула она.

– Насчет того, что мы нарушили их, скажем так, авторские права, я согласен, – сказал Эдик. – Но раз они взяли в заложники Кристину, она наверняка же им объяснила, что никакие мы не киллеры, тогда зачем, спрашивается, «профсоюзу киллеров» принуждать нас ликвидировать Беса, если мы в таких делах абсолютные профаны? К чему такие сложности? Похищать Кристину, шантажировать нас, прекрасно зная, что мы просто мошенники – чего уж там, будем называть вещи своими именами. Зная, с кем они имеют дело, проще ведь было потребовать, чтобы мы вернули заказчику деньги, ну еще затребовать там какие-то проценты за моральный, так сказать, ущерб. И куда бы мы делись с подводной лодки – отдали бы все до последнего цента, и еще свои бы приплатили. И заказчик, получив возврат, остался бы при своем интересе, и «профсоюз» мог на этом неплохо заработать. Так нет же, о деньгах шантажисты в своем видеосообщении не сказали ни слова. Вы не находите все это странным? Профессиональным киллерам, как они себя называют, что, бабки не нужны? Не поверю. Человека, который за деньги убивает других людей, сложно заподозрить в альтруизме.

– Я, кажется, нашел объяснение этим странностям, – сказал Максим. – Вот послушайте, что пишут о профессиональных киллерах в Интернете: в киллеры идут чаще всего бывшие сотрудники спецподразделений правоохранительных органов. Самые же дорогие киллеры – это бывшие мастера-биатлонисты, способные поражать с большого расстояния малоразмерные цели, появляющиеся на короткий промежуток времени, а в последнее время в индустрии заказных убийств к ликвидациям стали чаще привлекать женщин-биатлонисток. Считается, что женщина-снайпер более надежный исполнитель, чем мужчина. Женщины более осторожны, не лезут на рожон, точно выполняют поставленную перед ними задачу и не рискуют почем зря. У них хорошо получается затаиваться, из-за свойственного женщинам повышенного инстинкта самосохранения и внимания к мелочам. Природой заложено женщине ждать, а мужчине догонять, поэтому у женщин терпения и выдержки больше, чем у мужчин, что является самым ценным качеством у снайперов. В такой сложной профессии, как снайпер, важно абстрагироваться от происходящего: ведь это работа, не терпящая эмоций, здесь не нужно философствовать, что убиваешь человека, живое существо, и по хладнокровию женщины нисколько не уступают мужчинам.

– То есть, если я тебя правильно поняла, вся эта история с похищением Кристины затеяна лишь ради того, чтобы проверить мое мастерство? – возмущенно осведомилась Илона.

– Похоже на то, – подтвердил Максим.

– Не, ну правильно, где еще они найдут для своего треклятого «профсоюза» такого ценного киллера – женщина-снайпер, мастер спорта по биатлону? Но откуда, черт возьми, они могли знать, что я бывшая биатлонистка? А впрочем, понятно откуда, из того же Интернета. У меня же страничка есть и ВКонтакте, и в Одноклассниках, где я на всех фотках с соревнований бегаю на лыжах с винтовкой за спиной, или на рубеже стреляю по мишеням. Вот это я влипла…

– Да не расстраивайся ты так, – попытался утешить ее Эдик. – Мы, в конце концов, можем просто послать этот гребаный «профсоюз» куда подальше и все. Мало, что ли, у нас в стране биатлонистов? Других пусть заманивают в свои сети, а к тебе у них интерес сразу пропадет, когда они убедятся, что ты не поддалась на их шантаж.

– От меня-то, может быть, и отстанут. А как же Кристина? Что будет с ней, ты об этом подумал?

– А где гарантии, что ее отпустят, когда мы выполним их требования? Ты же сама недавно говорила, что таких свидетелей в живых не оставляют? – напомнил Эдик.

– Это если она свидетель. А если мы уберем Беса, за что нам уже заплатили, то Кристина из свидетелей автоматически превращается в нашу соучастницу, ведь свою долю за заказное убийство она тоже получила, – резонно заметила Илона. – Вот и получается, что единственная гарантия для Кристины – это выполнить требования ее похитителей, и потому обращаться в милицию в такой ситуации – только все испортить. Мы сами заварили эту кашу, и нам самим ее и расхлебывать. Так что давайте не будем терять время, которого у нас на все про все всего неделя, и займитесь винтовкой.

– Винтовку-то мы достанем, но, наверное, это не так-то просто в первый раз выстрелить в живого человека. У меня, пожалуй, духу не хватило бы нажать на курок, – признался Максим. – Хотя… – пожал плечами он. – Помните, фильм такой был про геймеров? Как компьютерная игра превратила обычных геймеров, как мы, в суперкиллеров, и они начали виртуозно обращаться с оружием, мастерски драться и водить машины. Фантастика, конечно, но доля правды в этом есть. Я, когда играю, настолько вживаюсь в роль, что порой кажется, будто все происходит в реальности.

– Вот и давайте относиться к этому, как к игре, когда мы в «Охоте на людей» мочили всех подряд не задумываясь, и у нас все получится! – сказала Илона.

Максиму с Эдиком ее игровой настрой понравился.

У следователя в производстве должно быть одно уголовное дело, чтобы сфокусироваться только на нем, не отвлекаясь на другие, не менее важные дела, считала Зоя Василевская. На практике же получалось, сколько начальник отпишет – столько и расследуешь, сколько в суд направишь, столько еще сверху дадут. Юлий Цезарь, по преданию, мог делать несколько дел одновременно – читать, писать и диктовать. У Зои же сейчас на руках было тридцать два дела, и для полного счастья прокурор под конец рабочего дня еще подбросил ей почти стопроцентный «глухарь» – заказное убийство криминального авторитета по кличке Бес, в миру Бессонова Анатолия Петровича, застреленного на выходе из гостиницы «Динамо» на редкость метким стрелком. Попасть с первого же выстрела точно в лоб из мелкокалиберной винтовки с расстояния более ста метров мог только мастер. Когда работают киллеры такого уровня, своих следов они не оставляют. От оружия, одежды и перчаток, на которых могли остаться микрочастицы пороха, киллер сразу избавляется, зато может оставить после себя чужие сигаретные окурки, бутылки или банки из-под пива с отпечатками пальцев каких-нибудь бомжей, собранные им неизвестно на какой помойке, чужие волосы, использованную жвачку, какой-нибудь билет в кино, театр, на электричку и даже чьи-нибудь фекалии. На какие только ухищрения ни пойдет профессиональный киллер, чтобы запутать свои следы, и следователю ничего не остается делать, как собирать все эти «вещдоки», изучать их и отправлять на экспертизу.