Максим Никонов - Девятый портал

Надо было думать и принимать решение. Вариантов было два. Первый – спускаться вниз и прорываться. Это можно сделать только ночью и без лишних тел на руках. Второй – попробовать подняться на скалу и затем на веревке поднять сперва Смита, а затем Харрисона, и уйти в леса за горой. Опять же лучше это делать ночью. Но если мои подозрения верны, и там сооружают плот, придется подниматься под огнем. Шансы – один к ста, не более. Я рассмотрел третий вариант – сдаться, и отверг его. Не хочу, да и Харрисон, несмотря на все свои взгляды, тоже не захочет.

Я сидел у стены, думая и перебирая в руках камушки. Глядя на нишу в стене с тремя каменными подставками и на бредившего Смита, я вспоминал, как он в свой первый и единственный вечер в пабе требовал от нас, знаем ли мы, что такое ханойская башня. Мы утвердительно от него отмахивались, хотя никто из нас в Северном Вьетнаме не был, а он все лез и приставал к нам. Что-то объяснял про сотворение и конец мира и про трех монахов в монастыре, которые, ни на секунду не прерываясь, переставляют пирамиду с одного места на другое. И когда они ее переставят, будет конец мира. Но наступит он не сегодня и не завтра, а через тысячи и тысячи лет – что-то там было такое.

Наверное, те монахи двигали пирамиду именно в этой пещере – пустой, одинокой, каменной. Вот и три подставки под пирамиду – с одной надо начинать, а на другую переставлять и использовать третью как вспомогательную. Я заинтересовался: один из камней, лежащих в нише, круглый и похожий то ли на блюдце, то ли на пепельницу, точно подошел к подставке. Еще один камень, похожий, только поменьше, я видел, когда перетаскивал О'Кэри, у другой стены. Я встал и отодвинул уже закоченевшее тело, нашел тот камень – тот точно встал на больший. Еще один – круглый, как шарик от пинг-понга, был третьим. Вот башня и готова. Теперь переставить ее – и наступит конец света. Что там Смит говорил – двигать по одному и так, чтобы больший никогда не лежал на меньшем. Смит говорил, что это кажется легко и быстро, но чтобы переставить десять камней, надо час, чтобы двадцать – надо несколько дней, а тридцать – несколько десятилетий. А у меня их – всего три. Но все равно – попробуем.

Задачка меня заинтересовала. Я никак не хотел выходить из пещеры и идти под огонь, пока не удостоверюсь, что другого пути нет. Я переставил всю пирамидку влево – так легче думать. Первый ход понятен – взяли верхний и переставили в серединку. Что дальше? Двигать самый маленький бессмысленно, так что беремся за второй. В серединку – нельзя, там маленький, так что его – направо. Дальше – проблема. Самый большой двигать некуда, обе подставки заняты. Стоп – есть еще вариант – уйти наверх, по скалам. О чем это я?

Да, есть еще один вариант – двинуть маленький из середины. Куда? На самый большой – опять же бессмысленно, следующего хода нет, и я переставил его направо, на средний. Так, освободилось место для самого большого, и я переставил его в середину. Далее все оказалось совсем просто: маленький – на свободное место слева, средний в середину и, наконец, маленький…

Спокойный голос Харрисона поймал мою руку на полпути:

– Они переправляют пушку.

Да, Смит был прав – перемести маленький в середину, и наступит конец света. Мой конец света. Мой собственный конец света. Или лезть наверх, или сдохнуть здесь. Не надо тянуть, все равно его не избежать. Камень занял свое место поверх других, завершив пирамидку.

Я отпрянул – стена рядом с нишей засветилась мерцающим светом, очень ярким в полутемной пещере. Я оглянулся – Харрисон лежал у входа и ждал от меня ответа, а сейчас он смотрел на меня с открытым ртом. Вот он – конец света. Оказывается, он не там, снаружи пещеры, а здесь, внутри. Я и не ожидал, что он так быстро наступит.

Никто оттуда не появлялся. Я протянул автомат и ткнул его в этот свет – автомат не встретил никакого сопротивления, как будто минуту назад там и не было ровной голой скалы. Я вытянул его обратно и пощупал – да нет, вроде все нормально, не особо горячий, не особо холодный. Я выдохнул и сделал шаг вперед.

Свет ослепил меня. Обычный солнечный свет. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы глаза привыкли к свету и увидели синее небо, какой-то пустой кусок земли и лес на горизонте. Нам надо именно туда.

Я прыгнул обратно и крикнул Харрисону:

– Уходим!

Харрисон, умница, подхватил все оружие у входа и помог мне перетащить Смита на носилки, которые мы смастерили еще в лесу. Я не стал пока сильно задумываться, как это я попал на ту сторону горы. Меня больше беспокоило, что вьетконговцы тоже туда очень быстро попадут, от силы минут через двадцать. Но все равно двадцать минут – это лучше, чем бесконечность времени уже по ту сторону жизненного барьера.

Раздался первый выстрел – мои противники уж слишком быстро и качественно работали. Снаряд взорвался совсем рядом со входом – осколки защелкали по потолку. Мы подхватили носилки со Смитом и устремились в эту дверь – я первый, Харрисон – за мной. Мы проскочили несколько метров. Я оглянулся – Харрисон от яркого света зажмурил глаза. А заодно я увидел реально жизненно важную вещь – рядом со светящимся провалом стоял тройной пьедестал с тремя камнями в середине – по виду точно такими же, как в пещере. Если я мог открыть дверь, может, я смогу закрыть ее? Я рванулся к этому пьедесталу, но чуть-чуть не успел. Раздался взрыв, и осколки полетели мимо меня – я стоял уже сбоку от светящегося пятна. Я смахнул пирамидку, и свет погас.

Харрисон стоял на четвереньках и мотал головой с окровавленной щекой – значит, живой. Я подошел к нему и Смиту. А тот просто в рубашке родился – ни одной царапины. Какое-то ненормальное чувство овладело мной: мы вышли из этой передряги, и я закрыл за собой дверь. Пускай те ребята повеселятся себе на славу – ничего кроме двух мертвых тел да простреленной рации им не достанется.

И все равно надо уходить подальше от греха, в лес. Я стал оглядываться. Мы вышли не из горы, а из какого-то большого камня, окруженного несколькими поменьше. Я начал обходить камень, чтобы разглядеть, что там за ним, и остолбенел.

Там действительно был лес, примерно в полумиле. От леса к нам не спеша двигалась цепочка людей. Я по привычке перехватил автомат. Но смотрел я не на людей и не на лес, а на гору за ним. Не на горы, а именно на гору. Одинокая, ровная, как геометрический конус, она уходила на десятки и десятки миль вверх.

Насколько я знал, на Земле такой горы нет…

Я только скинула плащ да эту идиотскую повязку, которая прикрывала мне глаз, и выскочила обратно через дверь на улицу, когда сзади меня раздались негромкие хлопки взрывов и значительно более громкие крики людей, перекрываемые высоким и непрекращающимся женским визгом. Не менее чем солистка первоклассного оперного театра, подумала я, оказалась здесь транзитом между двумя гастролями. Да уж, несколько следующих ее выступлений однозначно сорваны, снова отметила я, уже со злорадством. На самом деле я не злая и не вредная, просто настолько устала и обозлилась за последние несколько месяцев, что была готова сорвать эту злость на ком угодно – от китайского рикши до президента какой-нибудь малоизвестной африканской страны.