Илья Бушмин - Зона преступности. Сборник

В эти сутки Филин дежурил от оперов. С вечера – вал заявок в отделе. Возвращаясь домой, люди видели, что квартиры, дома или гаражи вскрыты. Одновременно начали поступать пассажиры от ППС – в основном перепившие бедолаги. Последней заявкой был очередной семейный мордобой. Соседи вызывают ментов на адрес минимум раз в неделю. Мужа Филин отправил проспаться в отдел, жена с красочным фингалом пообещала подойти и написать заявление. Филин знал, что этого не будет. Не впервой.

Когда фургон дежурки добрался до дома 13 на Магистральной, во дворе уже стояли машина ППС и «скорая». Люди в синих мундирах и синей униформе фельдшеров неотложки возились на грязном пространстве перед домом, которое когда-то было детской площадкой. Когда Филин выпрыгнул из «Газели», к нему шагнул ППСник Самохин.

– Здорово, Филин. Ты сегодня по заявочкам?

– Нет, чисто на тебя полюбоваться заскочил. Что тут?

– Чувачку знатно рыло начистили.

Филин обернулся на дом. Около одного из подъездов судачили две пожилые женщины, с любопытством наблюдая за возней около избитого.

– Дэн, поговори с теми двумя леди пока, вдруг они видели что.

Хмыкнув, Самохин направился к дому.

Двое фельдшеров с помощью самохинского напарника перекладывали терпилу на носилки. Подойдя к ним, Филин увидел распухшее от синяков и побоев лицо молодого человека. Он был без сознания. На его шее он заметил извилистую татуировку.

– Погодите-ка, – Филин присмотрелся к избитому. – Опа. Так это же Буч.

– Рады за вас, – съязвил фельдшер. – Можно его грузить?

– Секундочку. – Филин принялся шарить по карманам Буча. – И что с ним?

– Побои, колото-резаных и проникающих нет, это уже хорошо, – отозвался фельдшер. – Но били от души. Вряд ли голыми руками. Может, бита, может, кастет. Сотрясение, возможно черепно-мозговая.

В карманах Буча Филин нашел ключи от дома, кошелек, телефон – ничего интересного. Прихватил лишь ключи. Отступив, Филин поинтересовался:

– Куда вы его?

– Третья городская, они сегодня дежурят.

– Вы им там про телефонограмму скажите.

Кивнув, фельдшер махнул рукой коллеге, и вдвоем они загрузили Буча в «скорую». А Филин направился к подъезду, где Самохин расспрашивал пожилых женщин.

– Вот, это Марья Петровна, она в дежурку звонила, – поведал Самохин, указывая на одну из старушек.

– Я только домой пришла, слышу крики за окном, – возбужденно зажестикулировала женщина. – Как будто убивают кого-то. Я к окну, так не видно же ничего. А там все кричат и кричат, и крики такие… такие жуткие… ну, знаете, как будто…

– Как будто убивают кого-то? – догадался Филин.

– Вот-вот!

– Говорите, домой только пришли? А откуда шли, если не секрет? Поздно же.

– Так из соседнего подъезда, от подруги. Что, думаете, я по ночам шарахаться по улицам буду? Совсем что ли дура?

Пряча улыбку, Филин указал на выползающую со двора «скорую».

– Этого знаете? Бучельников. В вашем доме живет.

– Так это он, – протянула старушка. – Доигрался, значит?

– Ну-ну, – многозначительно поддержала ее вторая.

– Когда домой возвращались, видели его во дворе?

– Видела! Он тут вот рядом стоял, – старушка махнула рукой в сторону, – Говорил с кем-то. Даже не говорил, ругался. Громко, с матом. Докричался, значит?

– Ну-ну, – поддержала вторая старушка.

– А с кем ругался, видели?

– Смутно, – поспешно подчеркнула старушка. – Узнать точно не смогу.

– Конечно, – не стал спорить Филин. Заявлять, что сможешь опознать преступника – дело еще более дурное и опасное, чем шарахаться по ночам по улице. – Ну а вот даже смутно? Как примерно выглядел? Толстый, худой, высокий, низкий?

– Бугай такой. Да, бугай. Высокий, здоровый такой лоб, знаете.

Буч жил в соседнем подъезде. Отработав в районе не год и не два, Филин отлично знал Марата Бучельникова. Сидящий на героине мелкий барыга с двумя условными сроками. Как он умудрился дважды получить условку за наркотики – Филин не знал. Подозревал, что Буч просто сливал кого-то в обмен на максимально мягкое наказание. Прощелыга он был еще тот. Хотя когда ему ничего не грозило, Буч всегда гнул пальцы и строил из себя крутого.

«Достроился. Ну-ну», – невольно подумал Филин, заходя в грязный подъезд. Пятиэтажка-хрущевка, лифта нет. Хорошо хоть, квартира Буча была на третьем этаже. Старая и шаткая деревянная дверь с дешевым замком. Филин позвонил в дверь. Тишина. Тогда он открыл квартиру ключами Буча.

Филина встретили вонь и темнота.

– Есть кто-нибудь дома? Полиция.

Достав телефон, он включил фонарик – хвала разработчикам за эту функцию. Посветив себе, увидел мусорные пакеты у стены, разбросанную обувь, пустые бутылки. Настоящий бардак, и это только прихожая.

– Есть кто-нибудь дома? Ау? Полиция.

Филину никто не отвечал. Но он уловил какие-то странные, далекие и близкие одновременно, звуки. В этой темноте и вони было жутковато. Филин достал пистолет, снял с предохранителя. И, светя перед собой, побрел внутрь. Надо было взять с собой Самохина, запоздало подумал он.

Продираясь в темноте вперед, Филин оказался на пороге гостиной. Заглянул внутрь. Жуткий бардак. Почти никакой мебели и никакой техники, кроме полуразбитого ноутбука на грязном матраце. Пустые бутылки, какие-то кастрюли. Повсюду тряпки. С потолка свисали гирлянды, от которых все выглядело сюрреалистично и еще более жутковато.

С двери с тихим шорохом упала какая-то тряпка. Филин невольно отскочил назад, вскинув оружие. Выматерился. И, выйдя в прихожую, побрел по коридору в другую сторону. Пистолет не убирал. О квартире Буча ходила дурная слава. Если здесь кто-то из обдолбанных корешей-клиентов Буча – можно и между ребер перо получить.

Теперь звук приближался. Двинувшись вглубь квартиры, за углом Филин наткнулся на другую дверь. Железная и надежная, с мощным замком. Из-под нее пробивался свет. Звук шел изнутри. Лишь теперь Филин сообразил, что это за звук. В комнате за железной дверью, словно ведущую в тайный бункер, мирно работал телевизор.

С облегчением выдохнув, Филин постучал в дверь.

– Откройте, пожалуйста. Полиция.

– Кто это? – раздался из-за двери настороженный голос. Женский. Этот голос Филин пару раз уже слышал. Мать Буча.

Теперь все встало на свои места. За дверью была спальня. Отгородившись от собственной квартиры железной дверью, там жила мать Буча.

Еще одна социальная трагедия. В Промышленном таких историй тысячи.

– Полиция. Уголовный розыск, капитан Филин.

– Что вам нужно? Как вы вошли?

– Вашего сына сильно избили во дворе. Его увезли в больницу.

После паузы дверь приоткрылась. Тощая и изможденная женщина, ей было не больше 50, но выглядела она значительно старше. Филин показал ей удостоверение. Убедившись, что это полиция, Бучельникова с облегчением пропустила его в комнату.