Олег Ершов - Наложница Аида. Роман

Клим чувствовал себя, как рыба в воде. Он впервые увидел себя перед зеркалом в захватывающем танце. Ему очень понравилось, и он даже подумал, почему раньше никогда не ходил в ночные клубы. Он видел, как красивые и даже очень красивые и стройные девушки делают ему комплименты. И он щедро одаривал их выпивкой из бара. Когда он очередной раз подошел к стойке бара, чтобы заказать двум незнакомкам мартини, то увидел сидевшую на стуле красивую и очень грустную девушку. Она сидела, молча, у барной стойки и жадно пила виски. Он изо всех сил напряг сознание и узнал в этой девушке свою секретаршу.

– Лиза? – непроизвольно спросил Белогорский. И не дожидаясь ответа, добавил, – Ты, что здесь делаешь? Ты же у меня отпросилась со своими друзьями на море? – Белогорский очень удивился и, подвинув свободный стул присел рядом позабыв про заказ.

– Ой, Клим Павлович! А вы то, что здесь делаете? – Лиза виновато улыбнулась и поправила распущенные волосы. Она конечно ни как не ожидала, встретить здесь своего босса. Да и вообще она ни когда не думала, что он может вот так запросто появиться в ночном клубе.

– А я, Лизочка тут вот с Эдиком… – он начал немного заговариваться от волнения.

– Что, Клим Павлович, отдыхаете? Вы с супругой или как? – пронзительно спросила она.

– Да мы тут с Персовым….– он сделал паузу, чтобы поймать трезвые мысли и не найдя ни чего оправдательного протяжно на распев добавил, – От-ды-ха-ем!

– Ваш заказ! – опытный бармен поставил на барную стойку два бокала мартини и вставил в содержимое коктейльные трубочки.

– Ах, да! – Белогорский быстро рассчитался и виновато начал искать в толпе понравившихся ему девушек. Он провел взглядом по сторонам и увидел машущего ему рукой Персова. Персов дал знать, что девушки уже сидят у него за столом.

– Клим Павлович, Вы что, пьете мартини? – улыбнулась Лиза. – Это же женский напиток! А вам больше бы подошло виски.

Белогорский никогда не попадал в такую ситуацию и не знал, что делать. Конечно, он имел право делать то, что захочет. Но все-же сейчас ситуация складывалась не в его пользу. Он не хотел, чтобы его видел в таком состоянии кто-то из знакомых. Он вообще не хотел, чтобы его жена когда-нибудь в жизни узнала о чем-то подобном. А Лиза работала у него и могла случайно рассказать об этом при встрече с Надей. А Белогорский не хотел делать ей больно. Хоть он и не чувствовал за собой ни какой измены и вины, но все же.

– Слушай Лиза, давай-ка пойдем к нам за столик и там поговорим. Ну, что ты будешь здесь одна? У тебя видать тоже не все хорошо? – Белогорский в ответ Персову поднял руку.

– Да Клим Павлович, Вы правы. Хочется напиться и поубивать всех! – она сделала очередной глоток и у нее на глазах навернулись слезы.

– Да, что случилось? – Белогорский не выдержал и, поставив на барную стойку бокалы, взял Лизу за плечи. Лиза встала со стула и, прижавшись к груди Белогорского, виновато заплакала. Виски сделали свое дело, и она уже не могла остановиться. Клим развел руки в сторону и не знал, что делать в такой ситуации.

– Мужчина, пройдемте на выход! – ситуацию разрулили два охранника в черных костюмах. – Я повторяю, оставьте девушку в покое и на выход! – не дожидаясь ответа, они взяли Белогорского под руки и быстро пошли на выход.

– Вы, что? Он ни в чем не виноват! – увидев такую ситуацию, Лиза, как ледокол ринулась с криками вслед за ними, разрезая толпу. Белогорский попытался что-то объяснить здоровякам, которые не вели, а практически выносили его из заведения, но молниеносный профессиональный удар одного из охранников, выключил его из сознания.

Надя уже давно приготовила ужин и никак не могла найти себе места. Она еще ни разу в жизни так не переживала за своего мужа. Что-то очень сильно беспокоило ее. И когда она вновь набирала номер телефона Клима и слышала механический женский голос в трубке о том, что абонент не доступен, Надя приходила в ярость. Ей хотелось вот прямо сейчас, разбить этот чёртов телефон об стенку. Или еще больше, растоптать его ногами, а потом бить, бить и еще раз бить этого подонка по щекам. Ну, почему, он так поступает с ней? Неужели нельзя просто позвонить и предупредить, о том, что задерживается? Ушел еще с самого утра, а сейчас уже дело к полуночи… и ужин устала греть. И она уже не знала, что и думать. Мирочка уже несколько раз выходила во двор, чтобы встретить отца, но прогулявшись, возвращалась ни с чем.

– Да где его черти носят? И что же могло произойти? – Надя, уселась в кресло и, взяв пульт, начала машинально переключать программы в телевизоре.

– Да не переживай ты так, ну наверное задержался на работе. А может с кем-то новое дело обсуждает, – обняв маму, Мирочка попыталась ее успокоить.

– Да нет же, доча! Я очень хорошо знаю твоего отца. Он ни когда бы не позволил себе такого. Даже если было бы что-то очень важное, он все равно нашел бы минутку времени сообщить мне об этом. А так только остается по больницам и не хватало еще, по моргам звонить. – Надя, даже сама испугалась своих слов. Она на мгновение представила, что с Климом, что-то случилось, и он лежит где-то на железной холодной медицинской каталке. Она с ужасом от страха и безысходности закрыла лицо ладонями. Мгновенно на ее глаза навернулись слезы, и какая-то истерика подступала к ее разуму. Но она уже ни чего не могла с собой поделать.

– А может позвонить дяде Эдику? – резко оборвала плохие мысли мамы Мирочка. Своим «а может», она мгновенно вселила маленькую крупинку надежды на хороший исход данного положения.

– Да, конечно же! Как же я сразу об этом не подумала. – Надя, быстро попыталась утереть ладонями мокрые глаза, но получилось как-то неуклюже. И она только размазала свои слезы вперемешку с небольшим количеством туши на ресницах. Она истерически бросила на диван пульт от телевизора и дрожащими пальцами набрала номер Персова. Нажав кнопку «вызов», она осторожно приложила трубку к уху, откинув красивые волосы в сторону. Белогорская очень боялась, что у Персова телефон будет так же отключен. Но через мгновения в трубке послышался четкий протяжный гудок.

– Ну, давай же Эдик, возьми трубку! – Надя вслух несколько раз произнесла эту фразу.

– Ал-лё-ё! – в трубке послышался знакомый голос Персова. Но этот голос очень сильно заглушал громкий шум музыки и какого-то пронзительного женского смеха.

– Алё, Эдик! Это Надя Белогорская! Скажи, пожалуйста, что с Климом? Что с ним случилось? У него отключен телефон! Где мой муж? – она хотела еще что-то сказать, но на другом конце провода прозвучало:

– Ал-лё! Перезвоните, пожалуйста, вас не слышно! – и в трубке послышались короткие гудки.

Надя истерично швырнула телефон на диван и, не выдержав, уткнулась в свои ладони лицом. Она непроизвольно, скорее всего, от бессилия, как-то совсем по-детски, заплакала. Она плакала, а слезы выливались ручьём из ее красивых глаз. Она ни чего не могла поделать с собой. Казалось, что все части тела, в один раз, перестали её слушаться. Даже сердце начало биться, как-то невпопад. Надя пыталась успокоиться, но ничего не получалось и она еще больше и громче, уже совсем не по-детски, а как истеричная женщина, у которой только что увели мужика, начала реветь взахлёб и навзрыд. Никто и ни что не могло теперь ее успокоить. Она выла, как «белуга», от своей беспомощности. Еще никогда в жизни, она не позволяла себе такого. Да и, такого момента в ее жизни, по сути, никогда не было. Жизнь летела перед её глазами, как реактивный самолёт. Нет, даже не самолёт, а скорее всего, как грозовая молния. Она пыталась в этот момент ухватить из своей жизни, что-то самое плохое и ни как не могла уцепиться своими воспоминаниями за какую-нибудь малость, чтобы зверски напасть на своего любимого Клима и высказать ему очень многое, что сейчас она даже не понимала, что происходит. Но всякий раз, в ее сознании всплывали кадры самых лучших и светлых дней их жизни. И от этого она еще громче, уже совсем по-бабьи продолжала рыдать.