Сен Весто - ЛУННАЯ ТРОПА. Сказка для всё познавших

Короткая передышка была неизбежна. Расстегнувшись, освободились от ноши, разделись, выжали все, что выжималось. Самым тщательным образом осмотрели, вывернули и вытряхнули ветровки. Облачились. Штиис, закрыв глаза, привалился спиной к стволу дерева и на какое-то время выключился. Гонгора, стараясь не обращать внимания на омерзительно липшую ко всему телу одежду, подумал, что перед переходом следовало нанести на щеки и лоб глиной параллельные полосы, чтоб не липли комары. Тогда его вид был бы достойным остаться в кадре, правдиво напоминая пренебрежением к внешним неудобствам многоопытного лесовика-рейнджера в очередной заброске. Рейнджер проходил во влажных лесах Южной Америки испытание на выживаемость. С собой было, как обычно, разрешено взять лишь его старый неразлучный талисман, добрый боевой нож, однако вечный кочевник намеревался здесь не только выжить, но и оправдать возложенные руководством надежды. Гонгора, прищурясь, еще какое-то время приглядывался к неподвижным теням за нагромождениями сучьев, камней и поваленных деревьев, откуда нисходил шум ручья. Он с каким-то новым чувством размышлял, как бы повели себя сейчас те же подозрительные тени, окажись у него в руках длинный, едва ли не в рост человека тугой увесистый лук и аккуратно оперенная серым гусиным пером метровая стрела с чуть приржавленным металлическим наконечником, остро и грубо заточенным на самодельном станке.

Гонгора покосился на Лиса. Лис, плохо различимый здесь в сумраке, высунув язык, бегал по сторонам темными бессовестными глазками, восстанавливая дыхание, и неопределенно улыбаясь. Все-таки его организм привык уставать.

Если бы за спиной не было рюкзака, можно было бы еще повесить себе меж лопаток длинный нож в ножнах, чтобы единым точным движением извлекать из потертых кожаных ножен и с широким замахом посылать в обширные стволы деревьев. Он поднял глаза кверху. Позади, еще переживая приступ вялого недоумения и недовольства, медленно погружалось в прежнее вечное оцепенение потревоженное болото. Невдалеке гремел новый ручей. Впереди, сквозь деревья наблюдалась некоторая тенденция к подъему, и дальше должно было быть посуше. Они с осторожностью двинулись через лохмы кустов на шум воды, вглубь беспросветной серой чащи, необыкновенно тут плотной, безлистой и притихшей, давным-давно и навсегда. Достигнув ручья, надолго припали к воде, смыли с воспаленных лиц и рук грязь, сориентировались по компасу и через пару минут наткнулись на звериную тропку, еще заметную, но вроде бы давно уже нехоженую, заброшенную: здесь было сыро, как в погребе. В склепе, глубоком, плохо проветриваемом и едва освещенном случайным светом. Печально и неуютно. Птиц тут слышно не было, даже клещи словно куда-то исчезли. Лис заметно нервничал. Стало еще сумрачнее.

:7.I. Когда старое послеполуденное солнце означило глубокими тенями время больших сомнений и утомления, было выпито еще родниковой воды и оставлена за плечами не самая приятная часть звериной тропы; солнце целиком скрадывалось снулыми недвижными кронами. Оно неуверенно и тускло бледнело в редких разрывах черных пятен листьев, опускало к траве сияющие спицы лучей с вялыми золотыми пылинками и дружелюбно кололо глаз. Сюда оно не хотело.

:7.2. Отступать тут больше было некуда. Снова подал голос бес противоречия: хмуро поглядывая куда-то под себя и вкруг себя, словно утерял что-то, он сказал: как я понимаю, дело спасения окружающей среды – единственное дело, где разумнее было бы перегнуть палку, чем не догнуть. Он качал головой, недоверчиво оборачивался, словно совсем недавно утерял где-то здесь свою тень и не мог найти. Первым из всех о лысом псе узнал Лис, весь твердокаменный от ледяной ненависти. Глаз его теперь не поспевал за носом, и оба не превзойдены были в злобе, и когда все обернулись, то увидели трусившую неподалеку дворняжку. Она лениво позевывала и была невзрачной, с совсем лысым розовым черепом.

:7.3. Никто не мог бы сказать, как давно уже она так брела им вслед; обнаружив на себе внимание, животное неохотно остановилось, потопталось, мелко перебирая худыми непослушными лапами, зевнуло еще раз и уселось было посреди тропы, но передумав, с легкостью снялось и двинулось в направления Лиса, натянутого как струна. И когда столкновение уже виделось неизбежным, зверь неожиданно шагнул с тропы и растаял за стеной колючек и темного папоротника. Лис за ним не последовал, и это было против правил.

:7.4. Он медленно и широко размахивал пушистым хвостом, грозно урча, поравнялся с тем местом, где скрылся хозяин, постоял, не переставая взрыкивать, потом опустился на задние лапы и принялся опасливо принюхиваться, вытянув сосредоточенную морду чуть не у самой земли: он будто ждал продолжения. «К оружию», – пробормотал Гонгора без большого воодушевления. Теперь он больше не сомневался, что они ошиблись озером. В вязком влажном сумраке тяжелый нож отсвечивал полированным и холодно-голубым, Гонгора, стиснув в руке грубую текстолитовую рукоять, не спуская глаз с кустов позади Лиса, поднял из в лопухов трухлявый сук и коротким движением, как копье, забросил в заросли. Лис, как подброшенный, взвился, неожиданно легко изгибаясь всем послушным телом, с лязгом стискивая челюсти и стремясь хотя бы в последний момент успеть дотянуться, достать невидимого еще за спиной противника;

:7.5. в кустах зашуршало, и скоро на тропе за деревьями дальше, не очень далеко, в скудном свете блеклым пятном возник, удаляясь, едва различимый зверь. В последний раз показавшись ушастым плоским профилем, не переставая зевать и мелко подергивать несообразно длинным облезлым хвостом, он без спешки скрылся за завесой листьев в тени. Чем-то пованивало.

:7.6. Собственно, пованивало уже давно, с самого болота, но лишь сейчас к этому начало примешиваться что-то новое. Зажав под мышкой топорик, Штиис поправил очки, посмотрел на спутника и показал глазами на кусты, но Гонгора и сам уже видел нечто вроде коридора в деревьях. Он старался как можно чаще разворачиваться к Штиису спиной. Еще огибая вилку из пары сросшихся деревьев, он успел заметить за собой некое движение всю ту же семенившую следом дворняжку. В сумерках загороженного елками и огромной крапивой пространства блестели длиннющие нити паутины, отсюда несло чем-то тухлым. Сквозь неровные отверстия крупно заклепанного сегмента густыми вениками торчала трава, дальше зияли комьями черноты не то норы не то просто рытвины, в понурых янтарно-солнечных столбиках света, прямых и разрозненных, с гипнотизирующей медлительностью плавали золотистые чешуйки, различались отдельные подробности прилегающей территории, уходящей под скос и наверх. Неприятно привлекал внимание рассохшийся жеваный вибрам в куче чего-то, каких-то смердящих нечистот.