Михаил Кубеев - Ваганьковский приют

Удрученная Катерина отошла к каменному парапету. Смотрела в темные волны Москва-реки, крутила свое золотое колечко с ярким рубином, дышала как рыба, выброшенная на берег. Вот глупая! Упустила такой шанс! Не смогла подойти. Чего ждала? Но не все потеряно. Ее неожиданно осенила мысль, от которой она вся затрепетала. А если в самом деле слепить Маргариту? По памяти, по фотографиям. Изобразить ее в полный рост. И предложить «прекрасной леди» выкупить скульптуру? А если она не согласится? А чтобы согласилась, следует поколдовать над ее скульптурным обликом. Заложить в него свои желания. Будет ворожить всю ночь, вспомнит все заклинания. И что тогда? Тогда произойдет перевоплощение. Да! «Королева Марго» спустится со своего пьедестала. Она начнет походить на Екатерину. Нет, не внешне, нет. Внешне они обе останутся прежними. Они поменяются внутренним миром. Королева станет рабыней, а рабыня – королевой. Черное сделается светлым. Белое превратится в черное.

Размышления Катерины прервал художник и продавец Василий Котов, вечный студент Суриковского института, который подрабатывал тем, что лепил прямо на воздухе, мог сделать скульптурный портрет в присутствии заказчика. Он держал на Набережной свой складной столик, часами сидел на стульчике и помогал отрешенной от мира сего Катерине продавать ее изделия, над которыми, откровенно говоря, потешался.

Он подбежал к ней. Рот у него растягивался в улыбке, светлые волосы свешивались на лоб, глаза светились. Правой рукой он размахивал стодолларовой купюрой.

– Сегодня твой день! – весело кричал он. – Тебе повезло. С тебя бутылка.

– Чего? – Погруженная в свои мысли, возбужденная от встречи с «прекрасной леди», охваченная первыми заклинаниями, она его не видела и не слышала. И только теперь почувствовала, как взмокла, горячий асфальт жег подошвы. В воздухе пахло бензином. Голова кружилась. Она только что видела Белого мага и не смогла прикоснуться к ней.

– Купили, представляешь, эта Рита, твой кумир, и ее подруги…

– Что купили? – еще тише машинально спросила она, и внутри у нее все сжалось. Она взирала на зеленую бумажку, которую он вертел у нее перед носом, и ничего не понимала. – Это откуда? – она посмотрела на него.

– Очнись, ворожея, – Василий положил ей на плечо руку. – Вот что Рита дала за твою статуэтку.

– Моего вольта?! – вскрикнула она.

И на сердце у нее сделалось тревожно.

– Ты где пропадала? Эта экстрасенс Рита купила твоего чертика с завязанными глазами, – он засмеялся. – Нашла что выбрать.

– Ой, – выдохнула Катерина, она сделала попытку улыбнуться, – значит, я права, черное притягивает белое.

– Чего-чего? – не понял Василий.

– Но я продала бы ей другое, у меня есть то, что ее интересует.

– А этот вольт чем плох?

– Он заговоренный, с него надо снять заговор…

– О чем ты? – Василий нахмурил брови. – Чего ты мелешь, подруга? Радоваться надо, а ты?

Она покачала головой, он не понимает. Надо ехать за Маргаритой. Надо предупредить ее. Надо отобрать у нее эту фигурку.

– Я предложила бы ей чернокнижника и чародея Якова Брюса, – вздохнула она и облизала сухие губы. – Он у меня в сумке. Он чистый. Она интересуется такими вещицами. Надо было выставить его.

– А куда ты сбежала? – Василий недовольно повел плечами.

– Не могла пробиться сквозь толпу, – от досады она чуть не плакала.

– Эх ты, разиня, – Василий сморщился. – Ну ничего, не грусти, в следующий раз купит. Она эту черную статуэтку со всех сторон рассматривала, меня все спрашивала, что это? Почему у него руки за спиной завязаны, а на глазах повязка? Я сказал, что все это ересь, заумь и масонство… А что мог я еще сказать? Значит, твои страшилки пришлись ей по вкусу. Да, ее подруга взяла твой этюдик «Пруд с мертвой водой». Я чуть с ума не сошел. И Рита, не спросив, сколько что стоит, положила на столик новенькие сто баксов! Чтобы мне провалиться на этом месте! Если бы мне каждый день так платили, то я был бы счастлив.

– И картину тоже?! – удивилась Катерина и покачала головой. Этого она никак не ожидала.

– Да. И за все заплатила стольник. Представляешь? Они же копейки стоят, – он чуть не прыгал перед ней.

– Ах, при чем здесь деньги? – Катерина поморщилась и махнула рукой. – Здесь дело совсем в другом. Рита интересуется оккультными вещами… Она увидела символ ворожбы…

– Чучело ты, Катя.

– Для нее это важный символ…

– А меня интересует другой символ, – перебил ее Василий. – Вот он, самый главный, держи его, – и он сунул ей в руки сто долларов.

Катерина оторопело смотрела на него, на деньги и не могла прийти в себя.

– Я смотрю, ты совсем ошалела от счастья. Как же, у тебя появился теперь солидный клиент, Белый маг Рита Коновалова. Кстати, ее подруга оставила свою визитку. Светлана Жирова, кутюрье, Дегтярный переулок, живет в самом центре Москвы. С ней была ее сестра манекенщица Вероника. Та еще конфетка, – Василий протянул ей кусочек белого тисненого картона. – Я предложил манекенщице сделать ей скульптурный портрет, она похихикала, «в следующий раз», сказала. Видишь как. Мое ничего не взяли, а твое берут. Радуйся, позвони, у тебя будут заказы, это я тебе гарантирую.

Она повертела карточку с золотыми буквами. Прочитала: «Светлана Жирова, кутюрье, Дегтярный переулок…» Руки у нее дрожали, голова раскалывалась. Вот оно, долгожданное мгновение. Им надо воспользоваться. Но как?

Катерина щурилась от бьющего в глаза солнца, подошла к столику, наклонилась и стала собирать свои статуэтки. Ей надо домой, отдохнуть, залезть в холодную ванну. Иначе она сгорит от солнца, от жары и переживаний у нее удар будет.

– Ты хоть покажи мне твоего чернокнижника и чародея, – Василий присел рядом на корточки. С его шеи на шнурочке свешивался серебряный крестик. – В следующий раз я знать его буду.

Катерина развернула слой ваты и газеты, вытащила глиняную раскрашенную цветной эмалью статуэтку, поставила ее на столик.

– Вот он, – в раздумье произнесла она. – Если бы Рита увидела его, то непременно купила бы. Она собиралась открыть музей Брюса.

На столике стоял сиятельный вельможа петровских времен. Он был в длинном парчовом зеленом камзоле, расшитом золотом, в белом парике, в руке держал широкополую треугольную шляпу. По груди проходила красная лента, с правой стороны сияли две серебряные звезды. Лицо суровое, неулыбчивое.

– Работа прекрасная, – протянул Василий и взял фигурку в руки. – Черт побери, ты настоящий мастер, Катерина! Миниатюрщица! – Он дернул плечами. – Чистый фарфор, Майсен. Сколько он, сантиметров двадцать пять в высоту, вполне подходящий размер. Получаются у тебя люди, получаются. Боюсь только, работа не ко времени. Невостребованная, – он звонко чмокнул губами. – Кто знает этого Брюса? Чем он знаменит?