Ю Несбё - Жажда

Трульс тоже просто кивнул, когда увидел, как кивают другие. Он до сих пор не понимал, что все это означало. Понимал только, что он среди них не свой.

Но свой не свой, сегодня вечером Трульс стал на тридцать тысяч богаче, чем Бьёрн чертов Хольм и все его кивающие товарищи по столовке.

Мона по-настоящему загорелась только после того, как он выложил ей информацию об укусах, или о железных протезах, как выразился Хольм. Она позвонила своему редактору и заверила его в том, что информация была именно тем, что Трульс обещал. Обедом из трех блюд. Закуска: Элиса Хермансен ходила на свидание по «Тиндеру». Основное блюдо: убийца, вероятно, находился в ее квартире, когда она вернулась домой. Десерт: он убил ее, перекусив сонную артерию железными зубами. Десять тысяч за каждое блюдо. Тридцать. Три и ноль, ноль и три, не так ли?

«Ace of space, ace of space», – голосили Трульс и Лемми.

– Проблема, – сказала Катрина, натягивая брюки. – Если у тебя нет презерватива, можешь забыть об этом.

– Но я проверялся две недели назад, – произнес Ульрих, садясь в постели. – Честное слово, отсохни мой язык.

– Свой язык можешь… – Катрине пришлось сделать вдох, чтобы застегнуть пуговицу на брюках. – Кроме того, это не защитит меня от беременности.

– А ты ничем не пользуешься, девочка?

Девочка? Ну да, ей нравился Ульрих. Не поэтому. А потому… Да черт его знает почему.

Она вышла в коридор, обулась, вспомнила, где повесила свою кожаную куртку, и отметила про себя, что дверь закрыта на обычный поворотный замок. Да, она молодец, у нее всегда готов план отступления. Она вышла из квартиры, спустилась по лестнице и оказалась на Гюльденлёве-гате. Свежий осенний воздух пах свободой и освобождением. Катрина рассмеялась и пошла по тропинке между деревьями посреди широкой безлюдной аллеи. Черт, какая же она испорченная. Но если ей на самом деле так хорошо давались отступления, если она действительно подготовила себе путь для отхода уже в тот момент, когда они только съехались с Бьёрном, почему она не установила спираль или, по меньшей мере, не начала принимать противозачаточные? Более того, она помнит разговор, во время которого объясняла Бьёрну, что ее и без того хрупкой психике совершенно не нужны перепады настроения, к чему, безусловно, приведут эти гормональные манипуляции. Вот так она перестала принимать противозачаточные сразу после того, как начала жить с Бьёрном. Ход ее мыслей прервала мелодия телефонного звонка, первого куплета композиции «O My Soul» группы «Big Star». Эту мелодию, конечно, установил Бьёрн, а потом очень эмоционально объяснил ей, насколько хороша эта забытая группа семидесятых годов из южных штатов, и пожаловался, что документальный фильм на «Нетфликсе» лишил его многолетней миссионерской деятельности. «Черт бы их побрал, половина радости от представления неизвестной группы состоит в том, что эта группа вправду неизвестна!» Этот мужчина еще не скоро повзрослеет.

Она ответила на звонок:

– Да, Гуннар?

– «Убита железными зубами»? – Голос обычно спокойного начальника подразделения звучал раздраженно.

– Прошу прощения?

– Это заглавная статья на сайте газеты «ВГ». Там написано, что убийца находился в квартире Элисы Хермансен, когда она вернулась домой, и что он перекусил ее сонную артерию. Они получили эту информацию от надежного источника в полиции – так тут написано.

– Что-о?

– Бельман уже звонил. Он… как бы это сказать? В ярости.

Катрина остановилась и попыталась обдумать это.

– Во-первых, мы не знаем, что он был внутри, и не знаем, укусил ли он, мы даже не знаем, был ли это «он».

– Значит, источник в полиции не такой уж надежный, но мне плевать! Мы должны разобраться в этом. Кто информатор?

– Это мне неизвестно, но я знаю, что «ВГ» из принципа будет защищать свой источник.

– Принципы принципами, но они хотят сохранить свой источник неприкосновенным, потому что уверены, что получат от него больше информации. Мы должны заткнуть эту пробоину, Братт.

Катрина уже собралась с мыслями.

– Бельман беспокоится, что утечка может навредить следствию?

– Он беспокоится, что весь отдел будет выставлен в плохом свете.

– Могу себе представить.

– Что ты можешь себе представить?

– Сами знаете и думаете так же, как и я.

– Займемся этим завтра с утра, – сказал Хаген.

Катрина Братт положила телефон в карман куртки и посмотрела на тропу. Одна из теней зашевелилась. Всего лишь дуновение ветра в кронах деревьев.

Она на миг задумалась, не перейти ли дорогу и не пойти ли по освещенному тротуару, но потом приняла решение и быстро зашагала вперед.

Микаэль Бельман стоял у окна гостиной. Отсюда, из окон их виллы в районе Хёйенхалл, ему был виден весь центр Осло, вытянувшийся с востока на запад к низинам под Хольменколленом. Сегодня вечером город сверкал в лунном свете как бриллиант. Его бриллиант.

Дети его спокойно спали. Город его спал относительно спокойно.

– В чем дело? – спросила Улла, поднимая глаза от книги.

– Это убийство, его надо раскрыть.

– Все убийства надо раскрывать.

– К этому приковано много внимания.

– Убита женщина.

– Дело не в этом.

– Дело в том, что «ВГ» так много о нем пишет?

Он услышал в ее голосе нотку презрения, но его это не тревожило. Она успокоилась и снова заняла свое место. Потому что где-то в глубине души Улла знала свое место. И она не была человеком, постоянно ищущим ссоры. Больше всего на свете его жена любила заботиться о своей семье, болтать с детьми и читать свои книжки. Поэтому невысказанная критика в ее голосе на самом деле не требовала ответа. Да она и не поняла бы его. Ведь прослыть хорошим королем можно в двух случаях. Ты можешь быть королем в хорошие времена, тебе может повезти, и урожай в твоей стране будет богатым. Или же ты можешь быть королем, выводящим страну из кризиса. А если никакого кризиса нет, то ты всегда можешь его придумать – например, начать войну и показать, в каком глубоком кризисе окажется твоя страна, если не вступит в войну. В этом случае важно преувеличить трудности. Война может быть совсем небольшой, главное в ней – победить. Микаэль Бельман пошел вторым путем, когда перед СМИ и городским руководством преувеличил количество имущественных преступлений, совершаемых приезжими из прибалтийских государств и Румынии, и сделал мрачные прогнозы на будущее. И получил дополнительные средства для того, чтобы выиграть эту в реальности маленькую, но в прессе – огромную войну. А через двенадцать месяцев, приведя последние цифры, он косвенно провозгласил себя победителем.

Но это новое убийство было войной, которую он не режиссировал, а после сегодняшней вечерней публикации в «ВГ» он понял, что эта война уже не маленькая. Потому что все они пляшут под дудку прессы. Он вспомнил, как на Свальбарде сошла лавина. Двое погибли, а кто-то остался без крыши над головой. Несколькими месяцами ранее во время пожара в таунхаусах в городке Недре-Эйкер погибли трое и несколько человек лишились жилья. Последнему происшествию уделялось скромное внимание, обычное для пожаров в жилых домах и автоаварий. А вот лавина на далеком острове оказалась гораздо более интересной для прессы, в точности как этот железный укус. Это привело к тому, что журналисты возвели происшествие в ранг национальной катастрофы, и премьер-министр, всегда подпрыгивающая по команде прессы «Барьер!», обратилась к нации в прямом телеэфире. Телезрителям и жителям таунхаусов в Недре-Эйкере оставалось только догадываться, где она была, когда горели их дома. Она и ее советники всегда лежали, припав ушами к земле и прислушиваясь к вибрациям в мире СМИ. А в случае с Недре-Эйкером таких вибраций не было.