Марк Агатов - Убить журналиста

– Это мне оттуда в голову пришло, – указал рукой на небо Кривуля. – И сразу же после военного переворота Крым превратится в остров.

– И уплывет на хрен в Турцию! – покрутил у виска пальцем Трупчинов. – Звал меня чего?

– Извините, меня чего-то опять не туда занесло. Я с вами о Македонском говорил. Он рукопись требует «Пятой колонны». Убить грозился, если я ее завтра не принесу. А я «Пятую колонну» посольским отдал, думал, тема закрыта.

– Да слышал я уже эту песню. Цээрушник мне сказал, что ты замочить его предложил.

– Был такой разговор, – залебезил перед пастором Кривуля.– Его убить надо, иначе он все испортит.

– Убить, так убить! Кто ж против, – вытащил из-за пояса пистолет Трупчинов. – Зайдешь к нему в кабинет и всю обойму в голову. Он толстый, не промахнешься. Потом к нам на дачу. А уж оттуда мы тебя прямиком в Штаты, как политэмигранта-убийцу.

– Да вы что? Я же не по этой части. Я редактор, ну, заложить кого еще могу, – перешел на конспиративный шепот Кривуля. – Узнать чего, а стрельбе не обучен.

– Вот оно что. Ты уши цээрушнику натер, а я, значит, теперь исполняй твои прихоти!? Ты, вообще, думаешь головой, когда в посольство звонишь по всякой ерунде. Ну, если нет у тебя рукописи, то чего базарить с серьезными людьми. Вали к себе на родину, во Львов, и сопи там в две дырки.

– Он кричал, что из-под земли меня достанет, если я рукопись ему не верну. По судам затаскает! – нервно оглядываясь по сторонам, сообщил Кривуля.

– Македонский во Львове никто, и зовут его никак. Это он здесь директор издательства, а там – растереть и забыть. Вот, я вчера посылал троих балбесов морду начистить твоему писателю, так они сегодня где?

– Не знаю, – пожал плечами Кривуля.

– В больнице лежат с переломами! Ты Македонского прикончить надумал, а если и он самбистом окажется? У меня же в подчинении только строители с Окраины, а не японские каратисты. Ты меня понял, Кривуля?

– Так вы мне советуете собрать вещички, и домой? – уточнил редактор.

– Конечно, домой, ну не в Штаты же тебя отправлять, когда ты тут развалил то, что было, и простейшее задание не выполнил.

– Так я поехал во Львов? – в надежде спросил Кривуля.

– А чего ты у меня спрашиваешь. К куратору иди своему. У меня и без тебя сотня строителей особняк в Москве киевскому олигарху Пораженко возводят. Миллионер, твою мать, конфетный король Пеца, а за лишний рубль удавиться готов, алкаш хренов. Короче, завтра спокойно иди на работу, а с твоим Македонским мы тему закроем.

– Вы его убьете? – с надеждой в голосе спросил Кривуля.

– Я сказал, тему закроем, а что с ним случится, еще никто не знает.

На вокзале Ирина купила свежие газеты, села в пригородную электричку и поехала на дачу своего бывшего мужа. Она надеялась, что там ее никто не станет искать.

Пассажиров в электричке было не много, по утрам трудовой люд перемещался в основном из Подмосковья в столицу. Ирина пристроилась у окна и стала изучать «Желтую газету». На первой полосе было опубликовано ее фото в свадебном платье. А внизу огромными красными буквами было напечатано: «Известный московский модельер Ирина Барская призналась в любви сумасшедшему психиатру!».

Придраться к этим словам было сложно. Формально она сама дала согласие на то, чтобы стать женой Старкова. Значит, призналась в любви.

Ирина перевернула страницу. На второй полосе рассказывалось о ее биографии, мужьях, платье невесты и подробностях похищения.

«Каждое второе слово вранье! – дочитав статью, мысленно возмутилась Ирина. – Ну, просто все переврали! Оказывается, я меняла мужей, как перчатки, и у меня было десять любовников, которые сошли с ума после секса со мной. Все они попали на лечение в психбольницу. А потом один из них, сбежав из психушки, повел меня под венец, но свадьбу сорвал мой сожитель, известный российский писатель Маркус Крыми. Это ж надо такое, мой муж теперь „известный российский писатель“, а я ненасытная стерва с десятью любовниками из психушки».

В других газетах репортажи были не лучше. Журналисты писали, что Ирина Барская потомственная колдунья, знает древние заклинания, привороты и цыганский гипноз. И все эти навыки и знания она использовала для того, чтобы затащить к себе в постель чужого мужчину. Вот, одна из цитат:

«Вначале она из-под венца увела жениха своей подруги, соблазнила его и вышла за него замуж, а потом на Казантипе примерная жена приворожила при помощи трав и старинных заклинаний известного российского писателя Маркуса Крыми. Потом она развелась с первым мужем и поселила у себя писателя, но этого ей было мало, и этой ночью Ирина, соблазнив Старкова, устроила дикую оргию в ЗАГСе».

А еще журналисты писали, что от трав и приворотов ведьмы мужчины теряли голову и выполняли все ее сексуальные прихоти, после чего сходили с ума. А чтобы весь этот бред казался более достоверным, авторы ссылались на книгу Маркуса Крыми «Сумасшедшая любовь».

«После таких разоблачений остается одно, взять веревку и повеситься, – подумала Ирина.

– Теперь знакомые будут считать меня жутким монстром, сексуально озабоченной стервой. Я убью Гарика! Это все из-за него. Это за ним психи гоняются по всей стране. И врачиха моя тоже хороша, вместо того, чтобы внушить Гарику полезные мысли и обратить его внимания на меня, она взяла и затащила чужого мужа к себе в постель».

Гелла включила телевизор, и стала переключать каналы. На четвертом – увидела Ирину. Она была в шикарном свадебном платье. Рядом с ней в черном строгом костюме стоял Старков.

– Вы готовы взять в жены Ирину Барскую? – обратилась к Старкову ведущая.

– Готов, – нервно кашлянул в кулак жених. В руке он держал опасную бритву.

Гелла, не отрываясь, смотрела на своего бывшего преподавателя.

«Он совсем дураком стал, – пронеслось в голове у женщины.– А я его охмурить надеялась на первом курсе, чтобы он меня в жены взял. Из нашей группы я у него в квартире первой побывала. Все остальные трусили, боялись идти. А мне было интересно. Да и за девственность свою я не очень держалась. Наоборот, поскорее хотела избавиться от нее, но с однокурсниками боялась делать это. Старков на лекции запугал, что те, кто половую жизнь начинают с неопытными мальчиками, могут навсегда остаться фригидными. А еще он что-то говорил о скрипке Страдивари, на которой не каждому дано играть».

– Ну и как тебе моя красавица? – недовольно ткнул пальцем в телевизор Гарик. – Стоит, как ни в чем не бывало. Как будто, так и надо.

– А что она должна была делать в такой ситуации? У него ж бритва в руке.

– Жениха послать на хрен, – повысил голос Гарик. – Там же менты переодетые рядом с ней стояли. А она «да!» на весь зал кричит.