Джон Коннолли - Порода убийц

И сейчас на грязном клочке земли у холодного озера на севере штата Мэн результаты трудов ангелов тьмы медленно выходили наружу.

Могилу обнаружили на границе общественного заповедника Уинтервилл. Целостность участка была нарушена в ходе ремонтных и строительных работ, но вернуть все к первоначальному виду не представлялось возможным, важно было не допустить дальнейших повреждений.

В первый день патрульные переписали имена всех рабочих на этом участке, быстро всех опросили, протянули оградительную ленту, расставили полицейских. Сначала были проблемы с одной из лесозаготовительных компаний, которая использовала дорогу, но затем и она согласилась временно прекратить движение грузовиков до момента, когда границы захоронения будут установлены.

Сразу после первичного осмотра места была сооружена своеобразная плотина — укрепление из мешков с песком, а штаб по проведению работ вместе с мобильной группой, работающей на месте преступления, расположились на обочине Рэд Ривер-роуд. Повсюду в целях предотвращения дальнейших нарушений разместили строгие ограничительные знаки, требующие разрешения полиции для доступа на территорию. Через весь участок проложили дорожку и обозначили ее заградительной лентой, затем прошлись с видеокамерой, чтобы запечатлеть общую панораму для офицеров полиции, которые не принимали прямого участия в расследовании.

Сцену преступления сфотографировали: сначала запечатлели общий вид, чтобы сохранить общее впечатление обнаруженного в момент открытия. Затем сделали направленные фото заметных останков, и уже потом — фотографии непосредственно костей. Были сделаны рисунки-наброски. Трехфутовый металлический столб обозначил центральную точку, от которой станут производиться все замеры и определения угловых измерений. Границы Рэд Ривер-роуд были зафиксированы и помечены на случай, если придется расширить границы участка обнаруженного захоронения. Использовались приборы глобальной системы навигации и определения положения места преступления.

К концу дня, уже в сумерках, закончив последнее совещание, мобильная группа криминалистов рассыпалась, предоставив полицейским штата и помощнику шерифа охранять участок. С восходом солнца появились медэксперты, и расследование дела баптистов-арустуков началось по-настоящему. И все время, пока они занимались своим привычным делом, их сопровождал вой диких собак, так что каждую ночь криминалисты просыпались от воображаемых завываний и представляли, что снова стоят на берегу озера с ледяными руками, в ботинках, отяжелевших от налипшей грязи, в окружении костей мертвецов.

В ту ночь впервые за много месяцев я увидел сон. Во сне я стоял на участке расчищенной земли, на границе которого чернели обнаженные деревья. Холодно поблескивала замерзшая вода. По всему участку в беспорядке возвышались свеженасыпанные кучи земли, и казалось, что земля ворочается и шевелится, словно что-то двигается под ней.

В деревьях собирались силуэты — огромные, черные, напоминающие птиц, с красными глазами; они пожирали голодными взглядами искореженную землю. Затем один из них расправил крылья и как бы нырнул, но устремился не в землю, а ко мне, и я увидел, что это не птица, а человек, старик с развивающимися седыми космами и желтыми зубами, с горбом на спине, из которого росли кожистые крылья. У него были худые ноги, ребра проступали наружу, в полете сморщенный маленький пенис бесстыдно болтался между ног. Он опустился передо мной, темные крылья трепетали на ветру. Его запавшие щеки растянулись, и он с шипением выдавил:

— Грешник!

Его крылья по-прежнему бились на ветру, он стал рыть кучу земли своей когтистой лапой, пока оттуда не показался кусок белой кожи, которая тускло отразила лунный свет. Его рот открылся, голова потянулась к телу, которое билось в судорогах и извивалось, когда он вонзил в него зубы; кровь стекала по его подбородку и лужицей скапливалась на земле.

Затем он улыбнулся мне, я отвернулся и увидел свое отражение в воде. Я увидел собственное лицо, обескровленное, мертвенно-бледное на фоне обнаженного тела. И темные крылья выросли у меня за спиной, раскрылись, прикрыли поверхность озера, как густые, темные чернила, под которыми замирало все живое.

Поиск святилища

Отрывок из диссертации Грэйс Пелтье

В апреле 1963 года группа из четырех семей покинула свои дома на восточном побережье и отправилась на север. Караван из автомобилей и грузовиков преодолел двести миль в направлении к городку неподалеку от Орлиного озера, в двадцати километрах к югу от границы между Нью-Брюнсвиком и Мэном. Среди путешественников была семья Пирсонов из Братства, что на юге от прибрежного городка в Рокленде, Келоги и Корниши из Сил-Коувы и Джессопы из Портленда. Они стали известны как баптисты-арустуки; еще их называли баптистами Орлиного озера, при этом подтверждений того, что кто-то еще кроме Пирсонов и Джессопов входил в секту, не было.

Когда они прибыли на место, все машины были проданы, а на вырученные деньги закуплено все необходимое для поселения с таким расчетом, чтобы хватило на год, пока община не встанет на ноги и не сможет сама себя обеспечить. Землю размером в сорок акров арустуки взяли в аренду у местного землевладельца на тридцать лет. После того как поселение опустело, землю вернули семье бывшего владельца, хотя буквально до недавнего времени неутихающие споры о действительных границах участка мешали его освоению. В общей сложности на земли у озера тогда перебралось шестнадцать человек — восемь взрослых и восемь детей, поровну мужского и женского пола. На озере их встретили человек по имени Причер (еще его называли отец Фолкнер), его жена Луиза и их дети Леонард и Мюриэл, семнадцати и шестнадцати лет.

Это по настоянию Фолкнера все семейства, в основном небогатые фермеры и рабочие, продали все свое имущество, собрали все деньги вместе и отправились на север, чтобы основать коммуну на основе строгих религиозных принципов. К ним хотели присоединиться еще несколько семейств, движимые в основном страхом перед нарастающей коммунистической угрозой, а также собственными фундаменталистскими религиозными убеждениями, бедностью и невозможностью бороться с тем, что они называли моральной деградацией общества, и, возможно, неосознанным желанием принадлежать к еретическим течениям, которое было унаследовано из прошлого и очень характерно для истории этого штата. Всем им отказали по причине размера или состава семьи, пола и возраста детей. Фолкнер провозгласил, что он хочет создать общину, в которой все смогут заключать браки между собой, укрепляя связи во многих поколениях, и поэтому ему нужны семьи с одинаковым представительством по полу и возрасту. Семьи, которые он выбрал, в большей или меньшей степени были лишены каких-либо родственных связей и, судя по всему, спокойно относились к мысли, что оказались фактически отрезаны от остального мира.