Кэтрин Коултер - Импульс

Маркус завел мотор, и они помчались. Рафаэлла тесно прижалась грудью к спине Маркуса.

— Ты мне еще за это ответишь.

— Но не раньше, чем я остановлю мотороллер. Маркус несся без остановки до тех пор, пока они не добрались до обломков вертолета.

— Слезай, — приказал он и первый перекинул ногу через сиденье.

— Зачем мы остановились здесь?

— Я хочу у тебя кое-что спросить, и ты должна сказать мне правду, а иначе я вытрясу ее из тебя.

Рафаэлла так и застыла на месте, обхватив себя руками.

— Как я и предполагал, мне удалось выяснить еще кое-какие подробности, касающиеся вас, леди. Например, что ваша мать лежит в больнице при смерти, а вы летаете тут над Карибским морем на частных вертолетах, не зная, как лучше подъехать к Доминику. Зачем? И не лгите мне, госпожа Холланд. Я уже достаточно хорошо изучил вас — вдоль и поперек, если можно так выразиться.

Что сказать? Как Маркус узнал об этом? Рафаэлла не старалась особенно заметать следы, поскольку Доминик Джованни, проверив ее нынешние связи, ни за что не смог бы догадаться, что она его дочь. Наверное, он не узнал бы Рафаэллу, даже подойди она к нему и скажи: «Привет, папочка. В 1964 году ты был знаком с Маргарет из Нью-Милфорда?»

Рафаэлла посмотрела на Маркуса:

— А какое тебе дело?

— Говори. Сейчас же.

Рафаэлла покачала головой. «Надо что-то придумать и сделать это очень быстро». Затем она еще раз взглянула на Маркуса и вдруг поняла, что он абсолютно серьезен. Глаза его потемнели и смотрели на нее в упор. Рафаэлла понимала, что ей не удастся отделаться от Маркуса простым враньем, и неожиданно удивилась про себя тому, что он успел так хорошо изучить ее всего за три дня.

Она вздохнула, став такой же серьезной, как и Маркус.

— Ладно. Я не могу тебе рассказать.

— Но почему, черт побери?!

— Просто не могу, и все. Ты расскажешь об этом мистеру Джованни?

— Уже рассказал. Хотя, кажется, большого впечатления эта новость на Доминика не произвела. Но по нему всегда сложно судить. Он очень скрытный. Советую тебе вести себя с ним очень осторожно. Если цель твоего приезда на остров не ограничивается писанием книги, тебе надо уезжать отсюда, пока твоя симпатичная шкурка еще находится в целости и сохранности.

— Я здесь для того, чтобы писать книгу. Это все, клянусь.

— Будет лучше, если ты скажешь правду. Я заметил, что он находит тебя довольно соблазнительной. Если Доминику не понравится, что ты напишешь, он попытается затащить тебя в постель.

«Переспать с собственным отцом?» Рафаэлла еле сдержалась, чтобы не рассмеяться.

— Ох, только не это, — взмолилась она. — Только не это.

— Предпочитаешь мужчин помоложе, не так ли? Почему ты оставила свою мать, хотя она в таком состоянии?

— Авария, в которую попала моя мать, и ее нынешнее состояние — все это к делу не относится. Я уже давно планировала написать эту книгу, а мой отчим сказал мне, что я все равно ничем не могу ей помочь. Я пробыла рядом с ней почти неделю после аварии. И теперь я звоню отчиму каждый день и справляюсь о ее состоянии. Никаких изменений. Но могу предположить, что тебе и так уже известно о моих ежедневных звонках на Лонг-Айленд.

— Да.

— Ты не слишком-то доверчив, как я вижу.

— Ты заслуживаешь доверия не больше, чем любая другая женщина, поэтому отвечу: да, у меня хватило сообразительности не доверять тебе.

— Ты дискриминируешь женщин.

— Совсем нет. Кто на самом деле дискриминирует женщин, так это Доминик, и если ты останешься здесь, то убедишься в этом сама. Взгляни на Коко — она ведь очень неглупая женщина. Доминик окружает свою любовницу заботой, покупает ей все, что она пожелает, но Коко не стоит на одной ступени с ним — по крайней мере в его глазах. Она здесь для того, чтобы прислуживать ему, развеивать его дурное настроение, выслушивать, когда он чувствует потребность с кем-то поговорить.

— Доминик хотел, — немного помолчав, продолжал Маркус, — чтобы Делорио женился на Пауле, поскольку надеялся, что она наставит того на путь истинный и будет часто рожать детей. Боже, как сильно он ошибся. Паулу бросает в жар при виде любого существа в брюках, и меньше всего ей нужен ребенок, который поставит крест на ее фигуре. Роди она сейчас, никто не сможет определить, кто отец ребенка. Да, вот еще что. Делорио тут же начнет приставать к тебе. Постельные развлечения волнуют мальчишку не меньше, чем его папашу. Но, насколько мне известно, в отличие от отца сынок далеко не такой внимательный любовник. Делорио любит, чтобы женщины полностью подчинялись ему, и вдобавок он еще большой приверженец анального секса. В этом они с Паулой хорошо подходят друг другу.

— Почему ты решил предостеречь меня, да еще так недвусмысленно? Я даже не нравлюсь тебе. И ты, вне всякого сомнения, не доверяешь мне.

Маркус улыбнулся Рафаэлле, в глазах его зажегся лукавый огонек.

— Госпожа Холланд, мне совсем не понравится, если одну из женщин, побывавших на лужайке перед моим домом, будет трогать еще какой-то мужчина, особенно с такими дурными наклонностями, как у Делорио. Нет, не стоит пытаться опять положить меня на лопатки. Я не шучу, и если ты сейчас снова станешь пробовать на мне приемы карате, я свяжу тебя и отвезу назад на курорт.

— Да неужели?

— Ты говоришь, как маленькая девочка-шестиклассница, готовая в любой момент броситься в драку. Ладно, поехали. Ты еще не передумала ввязываться во все это?

— Естественно, нет. Спасибо за предостережение. Маркус?

— Что?

— Я приехала сюда с единственной целью — писать биографию. Никаких других у меня нет, готова поклясться.

— А в этом, госпожа Холланд, попытайтесь убедить не меня, а Доминика.

— Оставшуюся часть пути поведу я, — проговорила Рафаэлла и решительно перекинула ногу через сиденье мотороллера. Юбка ее платья была достаточно широкой, чтобы не задраться при этом вверх.

— Жаль, — произнес Маркус, имея в виду юбку Рафаэллы, затем пожал плечами и уселся позади девушки, крепко прижавшись к ее спине и обняв Рафаэллу за талию.

— Не сжимай так сильно, — потребовала она, пытаясь высвободиться. — Чертова жара.

В ответ Маркус обнял ее еще крепче, и Рафаэлла повернулась, чтобы взглянуть ему в лицо.

— Ладно, герой-любовник, я скажу тебе кое-что. Ты заявил, что не доверяешь мне. Знаешь, я тебе тоже не особенно доверяю. И это не связано с моим целомудрием. Просто ты… мне кажется, что ты не из тех людей, которые соглашаются управлять чужим курортом, не важно, насколько великолепен курорт и высок заработок.

— Гм… Что ты еще видишь в своей кофейной гуще?

— Возможно, по своей сути ты ренегат. Тебе нравится руководить — Боже, ведь я испытала это на себе! Ты ценишь свою независимость и не любишь выполнять чужие распоряжения.