Кэтрин Коултер - Импульс

Ее мужем.

Тут он наскочил на какую-то толстуху с торчавшим из голой подмышки длинным батоном, принялся извиняться на ломаном немецком, забыв, где находится, потом зашагал дальше. Да, он хочет жениться на ней, на этой сумасшедшей девчонке. Маркус остановился у витрины ювелирного магазина и стал разглядывать обручальные кольца. Он уже совсем собрался было войти, но внезапно вспомнил о случившемся и подумал, что как раз сейчас Рафаэлле может быть совсем худо. Где же его сострадание, где разум? У него было какое-то странное ощущение — все чувства притупились, он утратил способность ориентироваться во времени. Маркус объяснил себе это неприятное состояние сумятицей незнакомого города и, естественно, многочасовым допросом в полиции, где угрозы пришлось выслушивать каждый раз дважды — в оригинале и затем в переводе: он, разумеется, не признался жандармам, что вполне сносно владеет французским. И наконец, больше всего Маркуса потряс тот факт, что он… влюблен, и это с ним впервые со времен несчастной Кэтлин. Да, он накинулся на нее, он винил ее за скрытность, но ведь она сама довела его до белого каления.

Полчаса спустя Маркус вошел в их гостиничный номер. Он громко позвал Рафаэллу и тут же увидел, как она выходит из ванной. Она сгорбилась, держась за живот, только на этот раз по ее ногам стекала кровь, проступая бурыми пятнами сквозь измятую голубую юбку, капая на ковер между ступней. Он сразу понял, в чем дело.

Рафаэлла взглянула на него исподлобья мутными от боли и ужаса глазами.

— Помоги, Маркус. Умоляю, помоги мне.

Маркус ничего не знал о выкидышах, но какое это имело значение. Независимо от причины, главное — любым способом немедленно остановить кровотечение. Он подскочил к Рафаэлле, схватил ее на руки и положил на кровать. Принес белые махровые полотенца из ванной, все четыре.

— Все будет в порядке, Рафаэлла, держись. Надо остановить кровь. — Он приподнял ее и подсунул подушку под ягодицы. Потом высоко задрал ее юбку и стянул окровавленные колготки и трусики, повторяя при этом: — Все будет хорошо. Давай-ка приподнимемся чуть-чуть… вот так… отлично, дорогая. Застынь вот так еще на минуточку, молодец. Милая моя, я тут, рядом с тобой. Все будет нормально, просто полежи тут тихонько. Помнишь наше свидание на пляже… ты была великолепна.

Его ровный, уверенный голос — не слова, а именно тембр — успокаивающе подействовал на Рафаэллу, страх, парализовавший ее, исчез. Но боль стала еще острее, и, не в силах больше сдерживаться, она громко застонала, судорожно пытаясь подтянуть колени к подбородку. Маркус крепко держал ее за лодыжки, прижимая их книзу, пока она не ощутила в животе сильнейший спазм: что-то лопнуло у нее внутри и выплеснулось горячим потоком — ее собственная кровь смешалась с кровью плода.

Самое страшное было позади. Маркус подмыл ее, подложил чистые полотенца и быстро укрыл всеми оказавшимися в наличии одеялами.

— Теперь лежи смирно, не двигайся, — сказал он и добавил неизвестно зачем: — У тебя выкидыш. Теперь все будет нормально.

«Господи, крови-то сколько, — подумал он, собирая насквозь пропитавшиеся кровью полотенца, — слишком много крови».

Снова подойдя к кровати, Маркус заметил, что Рафаэлла уснула, и только теперь перевел дух. Крайняя усталость и стресс — вот что наверняка спровоцировало выкидыш. Он нащупал пульс — ровный. Ему даже показалось, что она чуточку порозовела. Тем не менее Маркус понимал, что ему все равно придется везти ее в больницу. Она потеряла слишком много крови и, возможно, нуждается в переливании и прочих неведомых ему процедурах.

Маркус предпочел вызвать такси, а не машину «скорой помощи». Саморекламы на сегодня уже было достаточно. Он завернул полусонную Рафаэллу в одеяло и крепко прижимал к себе до самых дверей приемного отделения больницы Святой Катрин. В регистратуре Маркус уверенно назвался ее мужем, сообщив, что у его супруги произошел выкидыш. Про себя он при этом молился, чтобы никто не узнал в них двух американцев, накануне всполошивших мир искусства.

Их не узнали. Он назвал свое настоящее имя — Маркус Райан О'Салливэн. Заполняя формуляр, он подумал, что «Рафаэлла Холланд О'Салливэн» звучит очень даже неплохо, а заодно действует и определенная конспирация. Он думал об этом и молился, молился о будущем для них обоих.

Два часа спустя ему разрешили пройти к ней в палату. Он заранее оплатил наличными отдельную комнату, чтобы лишний раз не рисковать, — ей могла попасться слишком информированная соседка. Рафаэлла не спала, была по-прежнему бледна, но она была снова с ним, слава Богу.

— Привет, мисс Холланд, то есть миссис О'Салливэн. — Он присел рядом с ней на край кровати и взял за руку, а затем поцеловал подряд все пять пальцев.

— Спасибо тебе, Маркус. Я ничего не соображала. Наверное, выглядела полной идиоткой, когда стояла перед репортерами столбом… кошмар!

— В таком состоянии простительно. Вот мне действительно нечего было беситься и бросать тебя одну. Ведь я видел, что тебе нехорошо, но все же взбеленился и удрал.

Рафаэлла пропустила покаяние мимо ушей.

— Доктор сказал, чтобы я успокоила мужа: выкидыш ничего не повредил… Он тоже называет меня миссис О'Салливэн, с таким симпатичным акцентом, точь-в-точь как только что ты. Кстати, неужели на этот раз это твое настоящее имя?

— Да. Надеюсь, ты не против — это для конспирации. Теперь послушай, прошу тебя. Мне очень жаль, что так получилось, Рафаэлла. Но я не могу понять. Ведь ты регулярно принимаешь противозачаточные таблетки.

— Принимаю.

— Помнишь, после того раунда в бассейне я спросил тебя, когда у тебя «эти дела»? И ты ответила: «Вот-вот».

Рафаэлла была белее подушки.

— Месячных у меня так и не было, — медленно проговорила она. — Но я не обратила внимания. Столько всего тогда происходило. Я действительно даже не подумала, почему это их нет. И вот теперь это.

Она беззвучно плакала, и слезы, копясь в уголках глаз, стекали по щекам.

Маркус притянул ее к себе, целовал ее волосы, гладил по спине, повторяя одно и то же:

— Все хорошо, родная моя, все хорошо. Теперь все у тебя будет как надо, клянусь. Не плачь, а то и вправду разболеешься. Черт возьми, мы же договорились, что со мной ты в безопасности.

Рафаэлла в последний раз громко всхлипнула, пошмыгала носом и сдалась окончательно, приняв из его рук бумажную салфетку и высморкавшись. Она буквально разваливалась на части, но не только из-за выкидыша. Причиной было и нечто иное. Она понимала, что Маркус сильно напуган и озабочен, поэтому выдавила из себя улыбку и, слегка отстранившись от него, сказала:

— Ты же у нас могучий парень, не забыл? А такому любая крепость нипочем — от него и скала забеременеет. Ты ведь у нас устрашающе мужественен.