Мэри Кларк - Мое время — ночная пора

— Лаура, та твоя пародия на меня, должно быть, великолепна. Элисон уверяла меня, что девушки за обеденным столом умирали со смеху каждый раз, когда вспоминали это. А потом ты еще напомнила им, что от стыда и страха я обмочился прямо на сцене и убежал. Ты даже это им рассказала.

Лаура уронила бутерброд на колени.

— Прости...

— Лаура, ты еще не знаешь, что прожила на двадцать лет дольше, чем положено. Сейчас я расскажу тебе и об этом. Той ночью я тоже напился на вечеринке. Я лыка не вязал, и забыл, что ты переехала. Я пришел сюда той ночью, чтобы убить тебя. Я знал, что твоя семья хранит запасной ключ под муляжом кролика у черного хода. Новоселы хранили его там же. Я зашел в дом и поднялся в эту комнату. Я увидел рассыпавшиеся по подушке волосы и подумал, что это ты. Лаура, я ошибся, зарезав Карен Соммерс. Я убивал тебя! Утром я едва мог вспомнить, зачем приходил сюда. Потом я выяснил, что случилось, и осознал, что знаменит. — Филин захлебывался словами, разволновавшись от воспоминаний. — Я не знал Карен Соммерс. Никому и в голову не пришло искать связь между ней и мной, но эта ошибка раскрепостила меня. Тем утром я понял, что имею власть над жизнью и смертью. И с тех пор я пользуюсь ею. С тех самых пор, Лаура. Женщины по всей стране.

Он поднялся и подошел к ней. Глаза Лауры расширились от ужаса; рот приоткрылся; бутерброд так и лежал у нее на коленях.

— Сейчас мне пора идти, но помни обо мне, Лаура. Помни, как тебе повезло, ведь ты наслаждалась премией в размере двадцати лет жизни.

Грубо и быстро он связал ей руки, вставил кляп, стащил со стула, толкнул на кровать и примотал к ней длинной веревкой.

— Здесь это началось, здесь и закончится, Лаура, — сказал он. — Вот-вот перейдем к последней сцене. Угадай-ка, что это будет.

Он ушел. Взошла луна, и Лаура смогла различить на комоде смутные контуры мобильного телефона.

В половине седьмого в номере Джин наконец-то прозвучал долгожданный звонок. Звонила Пегги Кимболл, медсестра, работавшая у доктора Коннорса в то время, когда Джин была его пациенткой.

— Вы такое срочное сообщение оставили, мисс Шеридан, — сказала Кимболл. — В чем дело?

— Пегги, мы встречались двадцать лет назад. Я была пациенткой доктора Коннорса и он, в приватном порядке, устроил удочерение моего ребенка. Мне нужно об этом с вами поговорить.

Пегги Кимболл довольно долго молчала. Джин слышала на заднем плане голоса детей.

— Простите, мисс Шеридан, — сказала Кимболл с непререкаемой интонацией в голосе. — Я просто не могу обсуждать усыновления, которыми занимался доктор Коннорс. Если вы хотите разыскать своего ребенка, попробуйте сделать это по закону.

Джин поняла, что Кимболл собирается повесить трубку.

— Я уже связалась с Сэмом Диганом, следователем окружной прокуратуры, — поспешно сказала она. — Я получила три сообщения с угрозами в адрес моей дочери. Необходимо предупредить ее приемных родителей о грозящей опасности. Прошу вас, Пегги. Вы были добры ко мне тогда. Помогите мне и сейчас, умоляю вас.

На том конце провода Пегги Кимболл воскликнула:

— Томми, накажу! Не трогай тарелку! Джин услышала звон разбитого стекла.

— О, Боже, — вздохнула Пегги Кимболл. — Мисс Шеридан, я сижу с внуками и не могу сейчас разговаривать.

— Пегги, могу я встретиться с вами завтра? Я покажу вам факсы с угрозами. Можете проверить, я декан факультета и преподаватель истории в Джорджтауне. Я дам вам номер ректора колледжа. Я дам вам номер Сэма Дигана.

— Томми, Бетси, не ходите по стеклу! Минуточку... вы не та Джин Шеридан, которая написала книгу об Эбигейл Адаме?

— Да, это я.

— Надо же! Она мне понравилась. Я все о вас знаю. Я видела вас в «Сегодня» с Кэти Курик. Вы с ней прямо как сестры. Вы будете в «Глен-Ридже» завтра утром?

— Да, буду.

— Я работаю в больнице, в палате для новорожденных. «Глен-Ридж» как раз по пути. Уж не знаю, смогу ли помочь вам, но мы можем встретиться, выпить кофе. В десять утра?

— С удовольствием, — сказала Джин. — Пегги, спасибо вам огромное.

— Я позвоню вам из вестибюля, — поспешно сказала Пегги Кимболл, затем в ее голосе прозвучала тревога: — Бетси, накажу! Не дергай Томми за волосы! О, Боже! Простите, Джин, здесь уже настоящая драка. До завтра.

Джин медленно положила трубку. Судя по звукам, там просто бедлам какой-то, но она завидовала Пегги Кимболл. Ее обычным повседневным заботам из жизни обычных людей. Людей, которые присматривают за внуками, убирают за маленькими грязнулями разбросанную еду и битые тарелки. Людей, которые могут видеть своих дочерей, прикасаться к ним, говорить, чтобы машину вели внимательно, и возвращались домой к полуночи.

Когда позвонила Кимболл, Джин пыталась составить списки, в основном, людей, с которыми подружилась в доме престарелых и профессоров чикагского университета, где она проводила на подготовительных курсах все свободное время.

Сейчас она массировала виски, надеясь остановить надвигающуюся мигрень. Через час, в половине восьмого, по просьбе Сэма они соберутся на обед в небольшой столовой на бельэтаже отеля. В числе приглашенных гостей — выдающиеся выпускники Гордон, Картер, Робби, Марк и я, думала Джин, а также, само собой, Джек, организатор этой захолустной встречи выпускников. Чего Сэм надеется добиться, снова собрав нас всех вместе?

Изливая душу Марку, Джин испытывала смешанные чувства. В его глазах читалось изумление, когда он сказал:

— Ты хочешь сказать, что в день выпуска, когда ты, спотыкаясь, вышла на сцену для получения медали по истории и стипендии в Брин-Мор, ты знала, что ждешь ребенка, а парень, которого ты любила, в это самое время лежит в гробу?

— Я не жду ни обвинений, ни похвалы, — сказала она.

— Ради Бога, Джин! Я не превозношу и не порицаю тебя, — сказал он. — Но что за ордалия! [17] Я приезжал в Вест-Пойнт бегать трусцой и несколько раз видел тебя с Ридом Торнтоном, но я и понятия не имел, что у вас нечто большее, чем дружеские отношения. А что ты делала после церемонии награждения?

— Обедала с отцом и матерью. Это был настоящий пир. Ведь они выполнили свой христианский долг в отношении меня, и могли с чистой совестью разойтись. Когда мы вышли из ресторана, я села в машину и поехала в Вест-Пойнт. Рида отпевали утром. Я возложила на его могилу цветы, которые поднесли мне родители на церемонии награждения.

— И вскоре после этого ты пришла к доктору Коннорсу?

— На следующей неделе.

— Джинни, — сказал Марк. — Я всегда считал, что тебе приходилось бороться за свое существование, как мне, но я и представить не мог, через что ты прошла в одиночку.

— Не в одиночку. Я сейчас переписываю всех, кто еще тогда знал об этом или мог узнать.

Марк кивнул.