Питер Джеймс - Провидица

Сэм услышала звук льющейся воды и энергичный скрежет зубной щетки. Она повернулась в кровати; было неприятно осознавать, что наступил новый день, но старый при этом еще вроде как не кончился. Она медленно открыла глаза – в них словно насыпали песка, а веки сшили проволокой. Из двери ванной проникал столб света, который заглушался серой темнотой, неторопливой театральной темнотой раннего зимнего утра. Сэм казалось, что она чувствует чью-то неторопливую руку, лежащую на рукоятке смены ночи и дня. «Так, повернем совсем чуть-чуть! У нас по сценарию утро!»

Из правой кулисы, из ванной, появляется Ричард. На нем махровый синий халат, из-под которого торчат ноги, белые и волосатые. Светлые влажные волосы зачесаны назад, на подбородке капелька крови – задел бритвой прыщик. Он растягивает губы, обнажая сияющие белизной зубы.

Готов для рекламной фотографии.

ДЗИНЬ! «Зубная паста, которую все чаще рекомендуют дантисты!»

ДЗИНЬ! «Экологически разумный способ чистить зубы. Да, друзья! Потому что, когда паста заканчивается, вы можете съесть тюбик!»

«Еще одна персональная система питания, разработанная для вас производителями напалма. Удаление зубного налета. Уничтожение растительности. Очищение кожи».

Сэм подпрыгнула, ее пробрала дрожь.

Мурашки по коже побежали, как говорила ее тетушка.

Сэм попыталась выключить странную рекламу, которая мелькала перед ее мысленным взором, пока она еще не успела окончательно проснуться. Она читала как-то статью в журнале: есть такое состояние, промежуточное между сном и бодрствованием, называется гипнопомпическим. А бывает еще гипногогическое состояние, переходное между бодрствованием и сном, когда начинаешь засыпать. В это время человек видит всякие странные вещи.

Сэм ненадолго расслабилась, но потом ощущение уныния захватило, буквально обволокло ее. До чего же погано на душе. Сродни пробуждению с похмелья, когда ты знаешь, что накануне сделал что-то, о чем будешь жалеть. Вот только сегодня это было что-то другое, гораздо хуже. Она попыталась напрячь память, но воспоминание ускользало от нее. Указательный палец чуть не отваливался от боли. Сэм вытащила руку из-под простыни, сорвала узкую полоску лейкопластыря. Раздался звук удара, сотрясшего комнату.

– Ну дела!

Она подняла голову, растерянно моргая в ярком свете торшера, который включил Ричард, и увидела мужа, распростертого на полу: ноги запутались в брюках. Он приподнялся на руках, в недоумении оглядел комнату.

– Ты цел?

Сэм посмотрела на часы. 05:44. Ричард опаздывал.

– Кажется, я еще не пришел в себя после вчерашнего.

Он перевернулся, сел на пол, снял брюки, потом медленно надел их снова, на сей раз внимательно разглядывая брючины, прежде чем засунуть туда ноги.

– Что тут удивляться – здорово вы с Бамфордом вчера наклюкались.

Ричард потер виски, зажмурился:

– Мы выпили почти две бутылки портвейна.

– Отлежался бы сегодня дома.

– Не могу, японцы совсем рехнулись.

– Они могут продолжать в том же духе и без тебя.

– Возможно, акции уже поднялись на четыреста пунктов. – Ричард сел на край кровати, вновь зажмурил глаза, протер лицо руками. – У меня жуткое похмелье, – сказал он. – Полный абзац.

Он на ощупь надел ботинки, поцеловал Сэм. Она ощутила тяжелый запах его дыхания и попросила:

– Не садись за руль. Возьми такси.

– Ничего, все хорошо. Вечер был просто супер, – сказал он. – Оторвались на славу.

Раздался щелчок, и комната погрузилась в темноту. Сэм улеглась и снова закрыла глаза. Услышала хлопок парадной двери, а потом наступила тишина. Вокруг было так тихо, что можно услышать, как падает булавка.

Или как взрывается лампочка.

Она заснула.

Ее разбудил рев бульдозера на улице. Баркас двигался вверх по реке, перелопачивая воду. Кто-то насвистывал «Марш полковника Боуги». Сэм опустила ноги на толстый ковер, села на край кровати, посмотрела вниз. Лак на ногтях пооблупился. На икрах появились волосы. Пора снова делать эпиляцию. Она ощутила неприятный запах воска, спереди на голени у нее до сих пор осталось желтоватое пятно: эта идиотка в косметическом салоне в прошлый раз обожгла ей кожу.

Послышался звук пневматического бура, потом более громкий звук сверху: это в нескольких сотнях ярдов самолет заходил в аэропорту на посадку.

Сэм посмотрела на себя в зеркало на стене и села прямее.

«Не забывай про осанку, подруга».

Она запустила руки в длинные каштановые волосы, крепко сжала их, подняла, уронила на спину, рассматривая сбоку свое отражение. Красивые волосы, густые, каштановые, шикарные.

Шикарные.

Теперь она могла и улыбнуться, потому что это уже не имело значения. Но боль осталась с ней на долгие годы.

Сэм вспомнила то утро – тринадцать или четырнадцать лет назад, когда тетя Анджела, невзирая на ее безмолвный протест, отвезла племянницу в школу моделей Люси Клейтон в Лондоне.

– Это пойдет тебе на пользу, – сказала тетушка. – Придаст уверенности в себе.

Сэм до сих пор видела уничижительное презрение на высокомерном лице беседовавшей с ней женщины.

– Ты слишком маленькая, – говорила та. – Низкорослая. Пять футов пять дюймов, да? А нам требуется пять футов семь дюймов, это как минимум. – Она взяла Сэм за подбородок, покрутила ее голову в разные стороны, словно покупала лошадь. – Довольно милое личико, детка, настоящая английская роза. Ты и в самом деле весьма симпатичная, детка, просто шикарная. – Последнее слово женщина произнесла пренебрежительно, словно речь шла об уродстве. – Шикарная, но не красивая. – И повернулась к тетушке. – Хорошие ноги. Это, пожалуй, ее главное достоинство. Однако недостаточно длинные, чтобы стать моделью.

Сэм прошлепала по ковру к окну и чуть приоткрыла штору. Стояло серое утро, до полного рассвета оставалось еще не меньше часа. Она посмотрела на бурые воды Темзы, тянущиеся вдали, словно полоса грязного брезента. Закопченный черно-белый полицейский катер мчался по реке, его резко подбрасывало, но он рассекал воду, словно тупой нож. Пустой лихтер беспокойно покачивался на месте, привязанный к громадному ржавому бую. Она услышала крик чайки, увидела тень птицы – та летела низко, коснулась на миг поверхности воды. Сэм обхватила себя руками, потерла плечи. Холод словно бы просачивался сквозь стекло и сквозь ее кожу.

На стройке поблизости грохотали два молота, забивающие сваи. Рабочий в спецовке и оранжевой каске медленно прошел по стройплощадке, пробираясь сквозь яркие лучи прожекторов; он осторожно ступал по земле, направляясь к огню, горевшему в черной бочке из-под масла. Другой рабочий, которого она не видела, продолжал прерывисто насвистывать – теперь «Вальсируя с Матильдой».