Михаил Позняк - Регрессивный гипноз

– Думаю, это со вчерашним покушением связано, – неохотно ответил Пимен, – Но я сам мало что знаю. Должна была состояться встреча на нейтральной территории с Преображенскими, типа, кто где свои дела делает. Но нас постреляли, сам знаешь, а у них там что-то совсем мутное приключилось.

«Тут что, вот так запросто колдуют налево и направо, что официальная служба понадобилась? Значит, отличий куда больше, чем я думал».

– Нет, не все колдуны людям вред творят, ты не подумай! – понял его задумчивость по-своему Пимен, – Есть же и целители, и кто вещи потерянные находит, например! Или как Степаныч, видят, когда человек врет. Их никто не трогает, наоборот – ценят!

«Кажется, со мной у Степаныча почему-то не сработало. Может, это только на местных действует?» – подумал Виталий, согласно кивнув головой.

С правами на грузовоз все оказалось просто – экзаменатор задал несколько вопросам по правилам, не отличавшимся, по сути, от привычных Виталию, затем отправил на площадку, где его ожидал потрепанный скрипучий грузовик. Виталий выжал сцепление, коробка взвыла несинхронизированными шестернями, включая первую передачу. Поддал газку, и грузовик, то есть – грузовоз, медленно тронулся.

«Да это же прямо родной ГАЗ-51!» – улыбнулся про себя Виталий.

Покрутившись на площадке, он заехал и съехал с эстакады, затем подал задом к макету погрузочной рампы. Инструктор одобрительно покивал головой, и вскоре Виталий уже получил серую картонку лицензии на вождение транспортного средства грузовой категории.

11

Представления Геннадия о психиатрических лечебницах, а уж особенно – о «Канатчиковой даче», базировались в основном на распространенных анекдотах: кто первый надел халат – тот и врач, чем отличается врач от больного – наличием ключика, и все в таком духе. Поэтому, поднимаясь по асфальтированной дороге к далеким красным корпусам, он внимательно оглядывался по сторонам, дабы не упустить нападения буйных сумасшедших. Однако по сторонам тянулся обычный городской парк, в котором никто не искал на березах ананасы, за деревьями виднелись самые натуральные теплицы, а далеко справа можно было разглядеть большой пруд. Двухэтажные кирпичные корпуса с красивыми окнами и белыми карнизами тоже не навевали мысль об обители скорби, скорее это напоминало какой-нибудь санаторий. Поплутав между отделениями, Геннадий обнаружил искомую кафедру психиатрии и поднялся на второй этаж. Вот тут-то он и обнаружил первого сумасшедшего – одетый в синий халат, тот что-то бубнил, уткнувшись в стенку. Опасливо обогнув больного, он осторожно прошел дальше по коридору, где и обнаружил заветную дверь с табличкой «Поленова Екатерина Константиновна. К.М.Н». Геннадий постучал, услышал оттуда «Одну минуту!» и застыл, прислонившись к стене. В коридоре было тихо и безлюдно, не считая все еще бубнящего сумасшедшего вдали. Из-за двери напротив доносились негромкие звуки включенного радио, передававшего очередной «концерт по заявкам»:

«Ускакали деревянные лошадки,

Пароходики бумажные уплыли.

Мы, из детства убегая без оглядки,

Все, что надо и не надо, позабыли»

«Какой же звонкий голос у Вали Толкуновой… Вот уж точно, так позабыли, что уже и не вспомнить теперь» – отстраненно подумал Геннадий.

«Самодельные игрушки позабыты,

Но об этом, но об этом не жалеем.

Мы серьезны, глубоки и деловиты,

Мы старательно умнеем и взрослеем»

– Вы ко мне? – дверь была уже открыта, и из нее выглядывала миловидная женщина в белом халате.

– Да, я Геннадий Скрябин, муж Наташи, она сегодня вам звонила… – засуетился Геннадий.

– А, так вот вы какой! – улыбнулась женщина, – Проходите, пожалуйста.

Кабинет оказался совершенно непримечательным, каких полно в каждой районной поликлинике – стол, пара кресел вокруг него, кушетка у стены. Не обнаружив никаких намеков на ужасы безумия, Геннадий успокоился. Дождавшись, когда он займет место в кресле напротив ее стола, доктор подбадривающе кивнула ему и предложила изложить свою проблему так, как он сможет.

– Видите ли, – начал он, – Я совершенно не помню своего детства. Как будто, моя жизнь началась сразу в шесть лет, и сразу – с бабушкой. Я совершенно не помню, ни что было до того, ни собственных родителей. С того момента – помню все отлично, а вот до него – пустота, как будто меня вообще не было. Разве бывает такое с людьми?

– Вообще-то, бывает, – сказала женщина, помечая что-то в блокноте, – Какая-то душевная травма, например. Человек очень не хочет что-то вспоминать, и этот момент будто выпадает из его жизни. Но вы продолжайте, это ведь не всё?

– Да, это совсем не все. Сразу скажу, что свое прошлое я выяснить пытался, но документов никаких не нашел вообще, что довольно странно само по себе. Так вот, этой весной произошел один довольно странный случай. Я – инженер по ремонту холодильной техники, Наташа вам сказала, наверно? Работаю на хладокомбинате. Вызвал меня главный инженер, и отправил в качестве шефской помощи в магазин на улицу Чернышевского…

– В качестве кого? – удивилась доктор.

– Ну, я не могу это объяснить, – замялся Геннадий, – Я сам этого не понял. В общем, шеф приказал – я поехал…

– Ну, хорошо. И что же там с вами случилось?

– В общем, починил я эту морозильную камеру, вышел – а на улице хорошо, дай, думаю – прогуляюсь. Я ведь в этом районе раньше вообще ни разу не был. Старинная улица Покровка, дома тех времен. Иду я, иду – и меня начинает забирать… В смысле, будто я не только здесь бывал не раз, но и вообще этот район отлично знаю! Просто дежавю какое-то! Зашел во двор – будто домой вернулся! Ну, я по дворам побродил, старушек поспрашивал – может, кто вспомнит Гену Скрябина? Нет, говорят, не было тут таких. А я смотрю на окна и будто сейчас вспомню что-то – и не могу. Только слово откуда-то всплыло – Мохнаша. Кто это, игрушка какая-то, что ли… Вот с этого момента и начали мне сниться сны.

– Вам стал сниться этот дом?

– Нет, если бы. Мне снится, что я обладаю огромной, просто нечеловеческой мощью, и веду свою армию, завоевывая города один за другим. И это как-то связано с Покровкой и с чувством жуткого холода в груди. Мне не нравятся эти сны, мне от них плохо. В общем, кончилось дело тем, что на работе я сегодня попал под напряжение. Меня откачали, конечно..

– Что-то вы побледнели. Как вы себя чувствуете? – забеспокоилась Екатерина Константиновна, – Дайте-ка я вам пульс померяю.

– Это оттого, что при этом случилось, – сказал Геннадий, протягивая руку, – Я наконец-то увидел.

– Увидели – что? – нащупывая пульс, спросила женщина.

– Комнату, старую комнату на закате, люстра матерчатая еще. И ощущение, что сейчас произойдет нечто ужасное.