Яна Уайт - Черный омут зависти

Отбросив словесную порнуху, Анна раскопала основные факты, коих было не слишком много и которые живописали грустную картину немолодого уже, бездетного, несчастного мужика, мающегося от безделья в позднем браке и засим наслаждающегося единственной отрадой – провокацией похожих личностей на бескрайних просторах виртуального мирка. Никаких особенных деяний, ни смелых, ни революционных мыслей этот бедный духом чувак не родил. Анну также позабавила история, с каким отчаянием Счекальский защищал свою фамилию, после того как одна из газет опубликовала информацию о том, что, дескать, его настоящая фамилия была неблагозвучным «Петуховым». Прикол заключался в том, что «Петухов» был в реале намного лучшим вариантом для знаменитой интернет-персоны. Так как Анна в совершенстве знала польский, она быстро вспомнила что «счек» по-польски – сточная труба, то бишь название для фамилии не слишком благородное. Но сам факт, с какой страстью Богдан защищал присвоенный псевдоним, говорил о многом.

Внезапно Анну осенило. Она вспомнила, что пару месяцев назад читала «мнение» Счекальского на тему жизни в Англии. Мнение было опубликовано в одном из русскоязычных журналов, издаваемых в Лондоне, и, как всегда, дышало ненавистью и пренебрежением ко всему, что не принадлежало к королевской фамилии, которая по какой-то причине не прислала приглашение на вечное поселение Богдана в Букингемском дворце. Посмеявшись, Анна благополучно забыла о маразме, опубликованном в… как его там? Название журнала никак не припоминалось. Ну и ладно.

Тогда интернет-болотце Лондона немного всколыхнулось, камешек Счекальского угодил в его самую серединку, но на следующий день все уже благополучно забыли о провокаторе. И вот сегодня, роясь на просторах виртуального ресурса, Анна благополучно нашла письмо Счекальского к какому-то мужичку, чиновнику в Хоум-офисе, в котором на ломаном английском блогер изъяснялся в любви к Великобритании, приводя различные железобетонные доводы, чтобы получить гражданство этой прекрасной страны. Естественно, восторженные аргументы были более ранними, чем яд критики в адрес туманного Альбиона. После того как запрос блогера по-английски вежливо проигнорировали, а Богдана выслали на историческую родину, и появилась вышеупомянутая статья в том журнале, в которой блогер объяснял причины, почему он отказался от идеи перемещения в Англию – все из-за крайней степени обыдления населения.

Впрочем, сейчас московское население «быдлилось» в еще более ускоренном темпе, не соглашаясь с мнением провокатора, что некоторых из погибших в авиакатастрофе постигла заслуженная кара небесная.

Счекальскому диагноз был поставлен быстро, а вот с комментаторами Анна так и не могла разобраться. Наверное, она жила в Англии уже слишком долго, чтобы привыкнуть к специфике английского менталитета. Даже несмотря на то, что буквально месяц тому назад был опубликован отчет, результатом которого был неутешительный вывод, что Блэр, бывший премьер-министр страны, послал войска в Ирак, не имея на то оснований, солдаты, погибшие, раненные и выжившие в этой незаконной войне, все же были национальными героями. Она не могла представить, чтобы кто-либо из англичан мог сказать нечто похожее на высказывание Счекальского – мол, сдохли в Ираке и поделом им, война-то развязана незаконно! А даже если бы такое и случилось, то, скорее всего, никто бы даже не удосужился написать комментарий. Но русский менталитет резко отличался от рациональности англичан.

Может, и слава богу…

Анна отложила айпад. Поигралась и хватит. Каждый сходит с ума по-своему.

Из комнаты сверху спустился Тони, волоча огромный чемодан.

– Привет, милый. Что в чемодане?

– Я ухожу.

– В смысле?

Анну сложно было удивить, но в первый раз в жизни мужу удалось это сделать. Тони посмотрел на нее со странным выражением и пояснил:

– Нам надо пожить раздельно.

У женщины реально случился инфаркт челюсти. В полном молчании она смотрела, как Тони выволок чемодан на улицу и погрузил в рафик. В этот момент она очнулась.

– Нет, блин. Только не раф! Я терпеть не могу твой порш!

Тони обернулся.

– Дарлинг, это только на месяц или два. Но всем говори, что мы расстались. Бесповоротно. Я тебе потом все объясню. Прощай.

В полном изумлении Анна смотрела, как ее любимый муж покорно запихивает чемодан в порш и исчезает в синей дали. Это что сейчас было?

Однако изумляться, стоя на пороге дома в пижаме и тапочках, – слишком холодно. Поэтому Анна вернулась в салон, чтобы употребить разогретые аналитическим расследованием высказываний Счекальского мозги для идентификации поступков супруга и определения направления следующих действий. Эмоции Анна по привычке оставила за порогом.

«Я, наверное, никогда не научусь понимать поступки людей. Что-то со мной не так. Может быть, Дерек был прав, и я социопат? Хотя, может быть, просто весь мир сошел с ума, а я и не заметила. Надо перечитать «Алису», – подумала женщина и начала по привычке анализировать.

Любовницы у Тони нет – это Анна знала абсолютно точно, для супруга она была и сексуальной альфой, и финансовой омегой. В смысле, что постельная страсть не утихала, а финансы Анна полностью контролировала до последней транзакции по кредиткам. А любовницы – это, как известно, дорогое удовольствие. Рождество они встретили сытно, питно в кругу семьи и родственников, и никаких особых конфликтов между ними отродясь не было по той простой причине, что Тони знал на печальном опыте окружающих, чем это чревато. Еще вчера они с удовольствием посмотрели романтическую комедию и завалились спать. Значит, утром произошло что-то, о чем Анне знать не следует, но что непосредственно ее касается.

Траблшутер успокоилась. Всего-то, узнать причину психа мужа. До Нового года управится.

Затренькал телефон. Даша. Как некстати. Нет, потом, все потом.

В дверь позвонили. Да что же сегодня такое творится!

Анна с неудовольствием поднялась с дивана. Если это Тони, он только что разрушил все предвкушение расследования причин его поведения. Сейчас будет извиняться, а ведь так и не скажет за что! А эти веники с розами пускай засунет себе в…

На пороге стояли Бекки и Эмили.

– С веселым Рождеством! – пропищала Эмили, лучший аналитик ЦКБ. Бекки, ее непосредственный босс, как всегда, была подчеркнуто мрачна и только кивнула в знак приветствия.

– С Рождеством, – пропела Анна, пытаясь угадать по лицам посетителей, в чем причина визита в этот прекрасный, но, увы, не рабочий день.

– Мы войдем? – с интонацией, полностью соответствующей выражению ее лица, поинтересовалась Бекки.

– Ага, валяйте.

Анна провела женщин в салон, где они расселись в креслах, не сняв, по английскому обычаю, обувь.