Брайан Фриман - Ночная птица

– Мне противно, когда меня касается вода, – вступила в разговор Джиллиан. – Как только я намокаю, мне кажется, что я опять там, в Заливе. И все повторяется. Я не просто все воспоминаю. Я оказываюсь там.

– С тех пор все хуже и хуже, – продолжала ее мать. – Вид воды способен вызвать новый приступ. Я ходила по врачам и психологам, но ни один не смог помочь. Мы в отчаянии, доктор Штейн.

Джиллиан перегнулась через стол и взяла Фрэнки за руку. В ее юных глазах читалась мольба.

– Я читала в одной статье, что вы большой специалист по памяти. Вы помогаете людям забыть плохое, ведь так? Пожалуйста, помогите мне забыть то, что случилось в Заливе!

Фрэнки пожала девочке руку.

– Я очень постараюсь помочь тебе, но это будет нелегко, Джиллиан. Чтобы изменить память, нужно пережить прошлое. Вот так это работает. То есть, чтобы все забыть, тебе придется вспомнить все в полной мере.

Глядя на Джиллиан через смотровое окно, Фрэнки вдруг поймала в стекле собственное отражение. Странно, как можно жить в собственном теле и видеть в зеркале отражение совершенно незнакомого человека. Вот уже несколько месяцев, как она чувствует себя чужой в своей жизни. Ее предупреждали, что так и бывает, когда теряешь отца. Чувствуешь себя пустой раковиной, выброшенной на песок.

«Зато у тебя есть воспоминания», – писали ей люди в открытках с выражением соболезнования. Фрэнки воспринимала эти слова как жестокую шутку. Она лучше кого-либо другого знала, что воспоминания ненадежны. Что воспоминания обманывают сознание.

Фрэнки было почти сорок. Короткая стрижка с несколькими длинными прядями за ушами подчеркивала красоту каштановых волос. На вытянутом лице с заостренным подбородком вполне естественно смотрелся узкий и слегка длинноватый нос. Фрэнки была одета в темный брючный костюм – наряд, который обычно предпочитают представительницы высшего руководства какой-нибудь фирмы, а не научные сотрудники или психиатры. Высокая и худая, она ходила на шпильках, чтобы казаться выше. Ее стройная, лишенная женственных форм фигура всегда привлекала внимание. В колледже и в медицинской школе судачили, что она больна анорексией. Это было неправдой. Такая конституция досталась ей по наследству: родители тоже были высокими и худыми, как она. Генетика, вообще-то, забавная штука. Ее сестра Пэм – она была на четыре года младше – имела практически идентичное лицо, зато ее фигура отличалась такими соблазнительными формами, что Фрэнки брала зависть. Мужчины провожали Пэм взглядами, и та относилась к этому благосклонно. Фрэнки же, такая же красивая, как и сестра, практически всегда отталкивала от себя мужчин. При виде ее им сразу становилось ясно: у нее мало времени на кого-то или на что-то за пределами ее сознания. Она умела взглядом своих темных глаз ставить людей на место. Ее муж, Джейсон, единственный осмеливался противостоять ей в лаборатории или в спальне, однако их отношения зиждились скорее на единомыслии, чем на страстной любви. Всю свою страсть Фрэнки тратила на помощь родителям, что отнюдь не способствовало счастливой семейной жизни.

В своей терапевтической практике она работала с детьми вроде Джиллиан, такими, у кого развились различные деформирующие фобии. Еще работала с солдатами, которые возвращались с заморских театров боевых действий, где им довелось столкнуться со всеми ужасами войны. Еще работала с жертвами физического и эмоционального насилия, а иногда и с самими злоумышленниками. Преступниками. Социопатами. Кто бы ни были эти люди, их объединяла одна общая черта.

Всех их преследовали воспоминания, и им хотелось изгнать свои призраки.

Фрэнки тихо вошла в кабинет к Джиллиан. Здесь больше, чем в любом другом месте, она чувствовала себя как дома. Пол был застлан ковром, чтобы поглощать посторонние звуки, в стены были встроены акустические экраны. Днем и ночью здесь поддерживалась постоянная температура двадцать два и две десятых градуса. Встроенные динамики позволяли связываться с пациентом извне – все зависело от пациента, – но с детьми, как с Джиллиан, она предпочитала сидеть рядом. Огромный, от пола до потолка, экран, почти такой же, как в кинотеатре IMAX, с разрешением 4К, создавал мир, в котором предстояло обрести форму тому, что видел и помнил мозг пациента.

Фрэнки подгоняла зрительный ряд на экране под потребности каждого человека. Джиллиан смотрела видео, которое Фрэнки сделала специально для нее. Распустившиеся и готовые распуститься цветы. Три еще не развернувшихся листика. Одного девочка не знала: каждые несколько секунд на экране появлялся изолированный образ воды. Он исчезал так быстро, что глаза девочки не успевали заметить его. А вот мозг видел. В первый сеанс Фрэнки заметила, как крепко Джиллиан сжала подлокотники шезлонга, когда образ воды проник в ее мозг. На подсознательном уровне ее напряжение росло, однако она не задыхалась. Образы воды, видимые ее мозгом, были радостными. Купальщики. Серферы. Смех на пляже. А потом она сама – в бассейне, в океане, на каяке… Целая и невредимая.

– Привет, Джиллиан, – ласково произнесла Фрэнки.

– Привет.

Взгляд девочки был прикован к экрану. Она отличалась большой восприимчивостью к гипнозу, что было хорошо. Со взрослыми пациентами было сложнее; чтобы они «отпустили» свое сознание и раскрылись, Фрэнки приходилось давать им седативные препараты. А вот с детьми она так поступала редко.

– Как себя чувствуешь?

– Хорошо. Хорошо.

– Тебе удобно?

– Да.

– Замечательно. Настало время вспоминать. Ты готова?

– Конечно.

– Ты знаешь, как мы будем это делать. Ты смотришь на свои воспоминания своими же глазами. Ты подробно рассказываешь мне все, что видишь, и все, что слышишь. Как будто ты там, как будто все происходит снова. Но на самом деле ничего с тобой не происходит. Ты просто наблюдатель. Ты в стороне. Поняла?

– Ага.

– Если ты не сможешь правильно понять какую-то деталь, я помогу тебе, исправлю ее, потому что хочу, чтобы ты абсолютно точно вспомнила, как все было. И что бы я тебе ни говорила, знай: это правда о том, что случилось. Очень важно, чтобы ты именно так все и запомнила. Ясно?

– Ясно.

В последний месяц они повторяли это упражнение множество раз на каждом сеансе и на множестве сеансов. И на каждом следующем сеансе Фрэнки слегка меняла детали того, что помнила Джиллиан о том дне в заливе. Люди считают, что воспоминания неизменны, но это очень далеко от истины. Каждый раз, когда человек берет воспоминание с полки и кладет обратно, он его меняет. У психиатров есть название для этого процесса. Реконсолидация. Ее муж Джейсон – невролог, и он может описать этот процесс языком химии, как белок синтезируется в мозгу. А главное тут то, что каждое оживленное воспоминание похоже на мягкую глину. Пока оно у тебя в руках, можно слепить из него что-то новое.