Сью Фортин - Девушка, которая лгала

Я взяла выскочивший из принтера лист бумаги.

– Все равно, держи меня в курсе, ладно? Сама знаешь, менять график дежурств – та еще морока.

В этом весь Эд – работа на первом месте. Приятно быть подружкой босса, но порой меня это раздражало.

– Постараюсь, – ответила я. – Первым делом надо поговорить с врачом.

Эд немного помолчал.

– Ты не против, что поедешь одна? Может, составить тебе компанию? Конечно, с работой будет завал, но, пожалуй, я смогу выкроить пару дней.

Я с трудом удержалась от вздоха. Насчет Эда у меня давно не было иллюзий. Бизнес для него все, и если он предлагал мне помощь, то исключительно из чувства долга, а не из искренней заботы. Я постаралась ответить как можно мягче, чтобы не спровоцировать ссору.

– Все нормально. Так даже лучше.

– Ты уверена, что справишься? Тебе было нехорошо.

– Пустяки. Сейчас я в полном порядке. Но все равно спасибо.

– Правда? Тогда ладно. Давай я вызову тебе такси до дома, чтобы ты могла собрать вещи, а потом закажу еще одно до аэропорта. – В его голосе явно слышалось облечение. – Я мог бы подбросить тебя сам, но, знаешь, все эти дела… нужно кое с кем встретиться… и вообще…

Он замолчал.

– Спасибо. Не волнуйся. Я все понимаю.

Я не стала напоминать ему, что завтра выходной.

Только забравшись в такси, я смогла наконец глубоко вздохнуть. Меньше всего мне хотелось ехать в Ирландию. После переезда в Англию я почти не бывала дома. Слишком много неприятных воспоминаний осталось в том приморском городе, где я родилась. Но теперь меня заставили вернуться. И я чувствовала, что моя тревога переходит в страх.

Как только такси свернуло за угол, я достала мобильник и нашла письмо Ройшн. Внизу стоял ее телефонный номер, и я ткнула в него пальцем. Через пару секунд в трубке послышались длинные гудки.

Автоответчик переключил меня на голосовую почту.

– Это Эрин…

Я остановилась. Сначала надо все как следует обдумать. Никакой паранойи, просто осмотрительность. Может, я слегка и перебарщивала, но осторожность мне никогда не помешает, и я меньше всего хотела проколоться именно сейчас.

– Я еду к тебе. Позвоню, как только буду в Россуэе.

Лицо отца, лежавшего на больничной койке под белоснежной простыней и вязаным пледом, казалось серым. Он незаметно для меня сильно постарел и при этом стал совсем маленьким и хрупким, будто съежился. Его погрузили в искусственную кому, и он ровно и медленно дышал, в остальном храня полную неподвижность. Аппарат вентиляции легких мерно жужжал в тихой палате, а звуковой сигнал кардиомонитора показывал стабильный ритм.

– Ну, как он? – спросила я у мамы, которая обняла меня и вернулась на свой пластиковый стул у кровати.

Она приложила палец к губам и прошептала:

– Завтра ему сделают томографию мозга. Сперва нужно, чтобы спал отек. – Она улыбнулась уголками губ, видимо, желая меня успокоить. – Все в порядке. Твой отец всегда был сильным бойцом. Он выкарабкается.

Я отвела взгляд от ее поблекшего лица. Меня кольнуло чувство вины. Я не испытывала к отцу того сочувствия, которого он заслуживал.

Наши отношения всегда были натянутыми, а лет десять назад из них улетучились последние следы симпатии. Я подавила в себе гнев, который всегда вызывали эти воспоминания. Потом вновь взглянула матери в глаза.

– Что все-таки произошло? – спросила я, теребя свою подвеску.

Мне надо было чем-то занять руки. У меня разошлись нервы – пальцы дрожали.

– Я вышла из кафе и увидела, что отец лежит под лестницей, – ответила мама. – Вот как это было.

Она шмыгнула носом: подняв взгляд, я увидела, что она возится со своим рукавом, оттуда вскоре появился носовой платок.

– Тебе что-нибудь нужно, мама? Ты не голодна?

Я решила сменить тему, чтобы не расстраивать ее еще больше.

– Нет, все хорошо, – ответила она тихо, и на ее лице мелькнула благодарная улыбка. Она затолкала платок обратно в рукав. – Медсестры тут за мной приглядывают, спасибо им.

Мне не казалось, что с мамой все хорошо. Она выглядела совсем усталой и измученной.

– Давай я принесу тебе чай, – предложила я. – И себе тоже. Подожди минутку.

Одна из медсестер любезно объяснила мне, как пройти на кухню, где можно вскипятить воду и заварить кофе или чай. Включив чайник, я стала ждать, думая о маме. Я беспокоилась о ней куда больше, чем об отце. Мне не нравились темные круги под ее глазами и резко осунувшиеся скулы. Вид у нее был вконец измотанный. Работа в кафе выжимала из нее все соки. А теперь, когда отец попал в больницу и за ним нужно присматривать, как она сможет совмещать бизнес с уходом за больным?

Вслед за этой вылезла другая, еще более темная мысль, только ждавшая повода, чтобы вырваться наружу. А если он умрет? Что я тогда подумаю и почувствую? Но сейчас мне не хотелось слишком глубоко заглядывать в себя. Вряд ли мне понравится то, что я могу там обнаружить. Вместо этого я целиком сосредоточилась на том, чтобы заварить более или менее сносный чай и отнести его маме. В отдел интенсивной терапии не разрешали приносить напитки и еду, поэтому мы сели в маленьком холле в конце коридора.

– Ты разминулась с сестрой, – сообщила мама, поставив чашку на колени. – Она не смогла остаться из-за детей. Шейн сегодня дежурит. Ты слышала, что его сделали сержантом?

– Да, Фиона говорила. По-моему, вполне заслуженно. Он прекрасный полицейский.

Говорить в такой ситуации об обычных, повседневных делах: в этом было что-то ненормальное.

Допив чай, мы вернулись к отцу. В палате стояла полная тишина, не считая ритмичного писка кардиомонитора и шума дыхательного аппарата, накачивавшего воздух в трубку. Вдох, выдох. Вдох, выдох.

– Тебе пора идти. Нет смысла торчать тут вдвоем, – сказала мама, прервав затянувшееся молчание. – Лучше сходи к Фионе, она тебя ждет.

– А как же ты? Я не хочу оставлять тебя одну, – возразила я, нахмурившись. – Ты не можешь сидеть тут всю ночь.

– Я никуда не денусь. – Она похлопала меня по колену. – Нет, правда, ступай к Фионе. Отдохни, а утром придешь снова. Если будут новости, я позвоню. В любом случае тебя здесь не оставят.

Меня это не убедило, но, взглянув на ее сдвинутые брови, я поняла, что спорить бесполезно.

– Ладно, если ты хочешь…

– Да, да. Утром сходи в мастерскую Райта и возьми ключи от квартиры и кафе. Загляни ко мне и прихвати мою косметичку и что-нибудь из одежды.

Мама встала. Это был сигнал, что пора идти. Я подошла к ней и поцеловала в щеку.

– Хорошо, мама, как скажешь. Увидимся утром, – сказала я, стараясь говорить бодрым тоном. – Кого мне спросить в мастерской?

– Э… спроси Керри, – рассеянно ответила мама, глядя на подходившую медсестру.