Питер Джеймс - Убийственно жив

«Нет, – подумала Софи. – Не хочу завтра идти на клевую вечеринку. Вообще никогда. Просто хочется…»

Чего хочется, черт возьми?

На дверях перед глазами висела эмблема: символическое изображение молнии на кинопленке, под которым темнели слова: «Блайндинг лайт продакшнс».

Она вошла в унылый кабинетик. Повсюду мебель из оргстекла, прозрачные столы и стулья, аквамариновое ковровое покрытие, на стенах плакаты с кадрами из фильмов, в производстве которых иногда участвовала их компания. «Венецианский купец» с Аль Пачино и Джереми Айронсом; один из первых фильмов Шарлиз Терон, выпущенный сразу на видео; лента о вампирах с Дугреем Скоттом и Саффрон Берроуз.

За крошечной приемной, где стояли ее письменный стол и оранжевый диванчик, располагался открытый кабинет руководителя и главного юрисконсульта Адама. Наголо выбритый, веснушчатый, он горбился за компьютером, одетый в самую что ни на есть ужасающую рубашку, не считая той, в которой был вчера. Кроме него, там сидел хладнокровный финансовый директор Кристиан, с глубокой сосредоточенностью вглядываясь в какой-то бесцветно-серый график на компьютерном мониторе. На нем, напротив, была рубашка из явно неисчерпаемой шелковой, баснословно дорогой коллекции – на этот раз кремовая – и шикарные замшевые туфли. Рядом с ним стоял черный каркас складного велосипеда.

– Доброе утро, ребята, – поздоровалась Софи.

Они в ответ помахали рукой.

Софи была менеджером по развитию, а еще секретаршей: заваривала чай, прибирала в конторе, пока постоянная уборщица-полька сидела с маленьким ребенком. А также принимала посетителей в приемной. И заодно делала все прочее.

– Только что прочитала какую-то белиберду, – сообщила она. – «Рука смерти». Бред полный.

Никто не отреагировал.

– Хочет кто-нибудь кофе? Чаю?

На сей раз реакция последовала незамедлительно. Как обычно. Она вышла на кухоньку, налила чайник, включила, заглянула в банку с печеньем, где, как всегда, завалялось лишь несколько крошек. Сколько ни клади, прожорливые чайки склюют дочиста. Вскрывая пачку легкоусвояемого шоколадного печенья, взглянула на мобильник. Ничего.

Набрала номер.

Через несколько секунд он ответил, и сердце у нее замерло. Сказочный голос.

– Привет, это я, – сказала она.

– Я сейчас не могу говорить. Позже перезвоню. – Холоднее, чем камень.

Телефон замолчал намертво.

Она как будто позвонила кому-то чужому. Совсем не тому, с кем спала в одной постели, которого знала несколько часов назад. Ошеломленно посмотрела на аппарат, чувствуя глубоко в душе какой-то непонятный ужас.

Через дорогу от конторы Софи находилось кафе «Старбакс». Плотно закутанный придурок в капюшоне и темных очках, сидевший раньше в дальнем конце вагона метро, склонился к окошку, сунув под мышку бесплатную свернутую газету, заказывая скудную еду в фольге. Большую упаковку. Он не спешил. Поднес ко рту правую руку, присосался к тыльной стороне ладони, как бы приглушая слабую пульсирующую боль от жалящего укуса.

Словно в ответ на сигнал, заиграл Луи Армстронг. Может, в воображении, может, в кафе. Непонятно. Впрочем, не имеет значения, он просто слушал – Луи играл для него одного любимую мелодию, мантру: «Все на свете время наше».

Он помычал, забирая свою упаковку и хлеб, расплатился наличными, пошел с едой к стойке, опять бормоча про себя: «Все на свете время наше». И правда. Черт побери, Обладатель Миллиардного Запаса Времени может спокойно ко всем чертям убить целый день, слава богу!

Кроме того, отсюда хорошо виден вход в офис.

По дороге ехал черный «Феррари». Последняя модель – «Ф-430-спайдер». Он равнодушно смотрел, как автомобиль останавливается за такси, из которого выходил пассажир. Современные машины не для него. Как и для многих других людей, которые не могут себе их позволить. Хотя ему отлично известны эти машины. Известны практически все модели на планете, он держит в памяти цены и спецификацию. Еще одно преимущество обладания колоссальным капиталом времени. Взглянув на колесные спицы, отметил, что в автомобиле установлена тормозная система «Брембо» с 380-миллиметровыми керамическими дисками с восемью осями спереди и с четырьмя сзади. Выигрыш в весе по сравнению со сталью составляет два с половиной килограмма.

«Феррари» исчез из поля зрения. Софи сидит на втором этаже, но точно неизвестно, где ее окно. Ничего – пусть только выйдет в дверь, за которой он наблюдает.

Музыка все играла.

Он радостно мычал про себя.

Кабинет секретаря гольф-клуба Северного Брайтона был выдержан в армейском стиле, отражая прошлое майора в отставке, который умудрился пройти действительную службу на Фолклендах и в Боснии, удостоившись немалых наград и, что самое главное, оставшись целым и невредимым.

Там стоял полированный письменный стол из красного дерева с многочисленными аккуратными стопками бумаг и двумя флажками: государственным – «Юнион Джеком» – и спортивным сине-зеленым, с белым логотипом клуба. На стенах висели фотоснимки в рамках; рисунки сепией, изображавшие игроков и лунки; коллекция старых клюшек, скрещенных, как дуэльные шпаги.

Бишоп сидел один на большом кожаном диване, не сводя глаз с сержанта Гленна Брэнсона и констебля Ника Николла, расположившихся перед ним в креслах. На нем был костюм для гольфа и башмаки на толстой подошве. Он обильно вспотел от жары и услышанного.

– Мистер Бишоп, – сказал высокий чернокожий сержант, – я вынужден с прискорбием сообщить, что ваша уборщица, – он заглянул в блокнот, – миссис Айяла, придя в дом на Дайк-роуд- авеню в Хоуве в восемь тридцать, обнаружила вашу жену, миссис Кэтрин Бишоп… – Сержант помолчал, как будто ожидал подтверждения, что правильно назвал имя.

Бишоп тупо смотрел на него.

– Э-э-э… бездыханной. «Скорая» приехала в восемь пятьдесят две, и санитары не обнаружили признаков жизни. Полицейский врач прибыл в девять тридцать и засвидетельствовал смерть. Сэр, примите глубокие соболезнования.

Бишоп открыл рот, лицо задергалось, глаза завращались, словно временно сорвались с места, ничего не видя, ни на чем не останавливаясь. Из горла вырвался слабый хрип.

– Нет. Пожалуйста, скажите, что это неправда. Прошу вас. – Он качнулся вперед, закрыв лицо руками. – Нет… Нет. Не верю. Прошу вас, скажите, что это не так. – Последовало долгое молчание, прерываемое лишь его всхлипами. – Прошу вас… Ведь это неправда? Ведь это не Кэти? Моя девочка… моя любимая Кэти… – Он согнулся со стоном.

Полицейские сидели неподвижно, чувствуя себя очень неловко. Гленн Брэнсон, с трещавшей от тяжкого похмелья головой, в душе проклинал Роя Грейса, которому позволил насильно отправить себя на службу с утра пораньше, да еще в такую ситуацию. Обычно подобные вести сообщают служащие отдела семейных проблем, прошедшие специальную психологическую подготовку, но его начальник не всегда соблюдал это правило. В случае подозрительной смерти, как на сей раз и было, Грейс лично извещал родственников или посылал с известием своих самых профессиональных сотрудников, способных засечь непосредственную реакцию. Специалисты успеют еще поработать.