Александр Варго - Нелюдь

«Пожалуйста, уйдите», – умоляла я. Но они не ушли. Они жрали моего брата, казалось, целый час. И больше всего усердствовала эта мразь, что в самом начале повалила Диму… Постепенно все псины разошлись, и остался только этот кошмарный людоед. К тому времени тело моего брата было обглодано так, что стали видны ребра и кости. Джинсы Димы превратились в окровавленные лохмотья, и теперь этот пес жрал все, что было ниже живота… Время от времени тварь поднимала морду, она была вся красная от липкой крови. Гадина фыркала и хитро поглядывала на меня. И каждый раз, когда я видела ее обезумевшие глаза, в моем мозгу словно щелкало:

«Она будет ждать, когда у тебя не останется сил и ты упадешь на землю. Тогда этот монстр сожрет тебя».

Я не помню, как мне удалось остаться на воротах и не свалиться вниз. Два раза меня вырвало. Я сидела, дрожа от ужаса, и смотрела, как тело Димы превращается в скелет. Наконец собака насытилась и медленно ушла прочь. Она ушла, не оглядываясь. Но весь ее вид словно говорил:

«Подожди, детка. Дойдет и до тебя очередь…»

Валентина приподнялся на постели, в упор глядя на Макса.

– Эти двое гаденышей, что сбежали, оказывается, даже не сразу рассказали взрослым, что произошло. Видать, очень боялись, что им влетит за то, что ушли без разрешения… Меня сняли, когда наступил вечер. Говорили, это с трудом удалось сделать двоим мужикам – так крепко я вцепилась в ворота. Приехали «Скорая» и милиция. Нескольких собак, которые бродили вокруг, застрелили, но, насколько я знаю, среди них не было той гадины, что пожирала Диму. Бедный мой братик… Его хоронили в закрытом гробу. Да что там было хоронить-то! Кучку окровавленных костей! А эта сука, что сожрала его, осталась жива! Громадная тварь черного цвета, с рваным ухом и белой отметиной под правым глазом. Я запомнила эту собаку, Макс. На всю жизнь, это точно. Прошло пару лет, и я пыталась разыскать эту мразь. Я тайком брала у отца травматический пистолет и часами ходила по территории этого блядского комбината. Подстрелила пару бездомных псов, но эта черная гадина с рваным ухом будто сквозь землю провалилась. Я скрипела зубами от гнева и бессилия. Моим эмоциям нужен был выход, и те вонючие шавки, которых я убила, не удовлетворили мое чувство мести.

«Может, ее уже убили? – терзалась я. – Может, ее загрызли сородичи?» Однако даже если бы мои предположения подтвердились, едва ли они могли успокоить мою ненависть к псине. Я хотела самостоятельно убить эту гниду. Понимаешь, Макс? Подстрелить ей лапы, чтобы лишить передвижения. Затем я бы подвесила мразь на крюк и поджаривала бы на медленном огне. Каждый миллиметр ее шкуры. Я бы превратила остаток ее никчемной жизни в ад. Я мечтала воткнуть ей в глотку палку, так, чтобы она вышла из задницы. Обмотать морду колючей проволокой и завязать на носу бантик. Залить в уши кипяток. Выковырять ложкой глаза и затолкать их ей в пасть… Но моим мечтам не суждено было сбыться. Я так и не нашла ее. Сколько живут собаки, Макс? Лет пятнадцать?

– Это в лучшем случае, – отозвался парень, с трудом сдерживая зевок. – Бродячие живут куда меньше. Каждый день для псины, которая живет на улице, может оказаться последним.

– Значит, она уже давно сдохла, – угрюмо произнес Валентина. – Диму убили четырнадцать лет назад. Но вдруг, Макс? Вдруг этот людоед еще жив? Валяется где-нибудь на обочине, вся покрытая коростой грязи, с гноящимися глазами… А сердобольные люди, сжалившись, бросают ей остатки гамбургера или недоеденную сосиску… А эта тварь уже и забыла, что сожрала моего брата! Живьем!

Валентина лег, натянув одеяло до самого подбородка.

– Иногда мне кажется, что это и не собака вовсе, – прошептал он. – Когда она смотрела на меня тогда, пока я, трясясь от ужаса, сидела на воротах… Ее взгляд… Был совершенно осмысленный. Почти как у человека…

Вскоре Макс захрапел, но Валентина еще долго лежал с открытыми глазами, что-то беззвучно шевеля губами.

Одна из мышей тоже долго возилась в клетке. Тихо попискивая, она крутила головой, словно пыталась сообразить, каким образом можно выбраться наружу. Но вскоре затихла и она.

Потолкавшись в душных пробках, «БМВ» наконец вырулил на Рижское шоссе и, набрав скорость, с раздраженным ревом понесся в сторону области. Солнце сверкало на безоблачном небе ослепительно-огненным шаром. Серая лента бесконечной трассы стремительно проглатывалась немецкой иномаркой.

Валентина нацепил солнцезащитные очки и высунул голову в окно. Встречный теплый ветер яростно затрепал жидкие волосы гея, и он вновь и вновь с улыбкой убирал длинные пряди со лба.

– Милый, как мы будем заезжать к тебе на дачу? – проворковал он. – Ты же наверняка не хочешь, чтобы нас увидели твои соседи. Ты высадишь меня возле какого-нибудь болота, и я буду ждать сигнальный костер, означающий, что мне можно бежать в твои объятия?

– Очень смешно, – обронил Макс, включив радио. Из динамиков, грохоча жесткими рифами, зарокотали аккорды группы «Ruoska». – Нет, не нужно никаких маскировок. Сегодня будни, а мои соседи бывают на даче только по выходным.

Помолчав, он произнес:

– Ты мало ела за завтраком.

– Я поздно поднимаюсь, – отозвался Валентина. – Это ты у нас прыткий жаворонок. А я сова и долго раскачиваюсь. Мой организм просыпается постепенно.

– Если проголодаешься, в бардачке орешки, – произнес Макс. – И чипсы.

– Ты так предусмотрителен, – хихикнул гей. Его бледный лоб прорезала морщина, будто он вспомнил о чем-то.

– С мышками как-то скучно вышло, – заметил он и, вынув из кармана резинку, забрал волосы в «хвост».

– Я тебе предлагал их сварить, – напомнил Макс, пожимая плечами. – Но ты сама захотела их в микроволновку запихнуть.

Валентина сморщил нос.

– Если бы мы их варили в сковородке, у тебя вся кухня провоняла бы.

– Ну, от СВЧ вони было не меньше. Зато как на них шерсть трещала! Прямо бенгальские огни!

Они переглянулись и рассмеялись.

– Макс, я давно хотела тебя спросить, – вдруг сказал Валентина, посерьезнев. – Вчера я поделилась с тобой своим самым сокровенным. Ты уж извини, буду с тобой пряма. По сути, мне плевать на этих мурзиков и мышей, над которыми ты экспериментируешь. А на тараканов с мухами тем более я ложила хер. Я ничего против них не имею. Собаки – вот чего я не выношу. И теперь ты знаешь причину, по которой я с радостью размажу любую шавку. Да, мои мозги переклинило после смерти Димы… но у меня хотя бы есть формальный повод ненавидеть животных.

– И в чем твой вопрос? – осведомился Макс, не сводя глаз с шоссе. – Не тяни кота за яйца, дорогая.

– Я хочу узнать, что насчет тебя, Макс. Как ты к этому пришел? Как можно дойти до того, что у тебя мгновенно встает, когда из пуза очередной псины вываливаются кишки? Ты ведь не догхантер. У тех есть, пусть и надуманная, мотивация. Мол, самостоятельно чистим город от бродячих животных, которые могут представлять опасность. А ты?! Ты совсем другой. У тебя совершенно иная философия.