Луиза Дженсен - Подарок

Я сморгнула готовые покатиться по щекам слезы.

– Я тебя не отпущу, – прошептал мужской голос. Но это был не Сэм, хотя, кроме него, рядом никого не было.

Неожиданно возникло ощущение, что меня толкают и я падаю. Меня охватила паника, я с трудом поднялась на ноги и, спотыкаясь, побежала – только бы оказаться подальше отсюда. И когда кто-то, пытаясь остановить, взял меня за талию, я повернулась и начала отбиваться.

– Дженна!

Лицо Сэма обрело резкость, и я прижалась к его затянутой в плащ груди. Он обнял меня, и я, ткнувшись носом ему в шею, ощутила знакомый пряный запах его лосьона. Он не отпускал меня, пока я не перестала дрожать.

– Что там случилось? Ты выглядишь такой напуганной.

Мы сидели в машине Сэма, я съежилась, закутавшись в его зеленую флисовую куртку.

– Не знаю. Почувствовала себя… как-то странно. Такое происходило и раньше. Ванесса считает, что мне прописали слишком сильные лекарства, но доктор Капур заявил, что не уменьшит дозу, пока я не пройду полугодичный осмотр. Для беспокойства нет причин. – Уверенность, с которой я это сказала, не имела ничего общего с тем, что я ощущала на самом деле. Я была потрясена до глубины души, но понятия не имела, что еще ответить Сэму. Как я могла услышать неизвестно кому принадлежащий мужской голос? Ощутить толкнувшие меня руки? Страх, который в одно мгновение сковал меня, а в следующее – прошел без следа? Иногда мне казалось, что я схожу с ума.

– Может, стоит еще раз с ним проконсультироваться? Хочешь, схожу с тобой в больницу?

– Нет, – отказалась я, хотя на самом деле мне этого хотелось.

В первое время после трансплантации я думала, что все вернется в обычную колею. Мы почти накопили нужную сумму для первого взноса за дом. Мы заведем троих детей, как мечтали. Так я представляла себе все в первые дни, когда считала, что новое сердце означает новую жизнь. Но врач покачал головой и предупредил: если хочу жить, никаких беременностей. Нельзя, чтобы крохотные ножки колотили по моей плоти. Никаких маленьких человечков с глазами Сэма и моими волосами, которые бы хватали своими пальчиками мои, пока жадно сосут молоко. Сэм, конечно, заявил, что все это не имело значения, но когда он обмолвился об усыновлении, я поняла, что он по-прежнему мечтает о семье.

Статистика выживания после пересадки сердца постоянно улучшалась, но, хотя я знала эти цифры наизусть, все равно постоянно залезала в Интернет и изучала их снова и снова. Надеялась наткнуться на чудесную историю человека, который, игнорируя закономерности, прожил десять, пятнадцать и даже двадцать лет. Мысль, что через пять лет меня, возможно, не будет на свете, не давала мне покоя. Я гнала ее прочь, повторяя, что всегда была везунчиком и что существуют же исключения из правил. Но пять лет показались невероятно коротким сроком, а иногда – длиннее того, на что я смела надеяться. Как я могла усыновить ребенка, если не была уверена, что успею его вырастить? Сэм говорил, что мы можем оставаться семьей из двух членов, но согласиться с ним почти означало бы насильно его удерживать. Он мог бы встретить другую женщину, завести с ней детей. Я же больше всего желала ему счастья.

Однако сегодня мне хотелось, чтобы все было по-другому. Холодные капли дождя падали с моих волос и струйками стекали по шее, а Сэм стирал их большим пальцем. Кожу покалывало.

– Я беспокоюсь о тебе.

Его мягкие теплые губы коснулись моих, дыхание отдавало мятой. И я потеряла самообладание и, прежде чем прийти в себя и оттолкнуть его, обхватила пальцами его голову и ответила на поцелуй.

– Сэм…

– Я все знаю. – Он откинулся на спинку сиденья. – Мы с тобой друзья.

Сэм повернул ключ зажигания, и мотор ожил. Я видела, как в его глазах гасла надежда.

Мой желудок был набит сэндвичами, которые ты приготовил для нашего романтического пикника. Лучшего бойфренда нельзя себе представить. От чрезмерной сытости меня потянуло в сон. Я слышала, как ты тихонько похрапываешь, и тоже попыталась отключиться. Над ухом раздалось жужжание, и я пошевелилась. Мне было жарко. Одной рукой я прикрывала лицо и прищурила глаза. С голубого безоблачного неба палило солнце. Все казалось чрезмерно ярким, слишком трепещущим. В такой идеальный летний день незнакомые люди улыбаются друг другу, и никто не сомневается, что зонт на этот раз не понадобится. Продержись такая погода до конца недели, и они же начнут ворчать, что в саду слишком сухо, цветы пожелтели и пожухли. Кому пришло в голову запрещать поливать из шланга, когда в разгаре июнь?

Я лениво отмахнулась, пытаясь прогнать пчелу, центр тяжести тела сместился, и мне стало неудобно. Я поерзала задом, пытаясь найти углубление в земле, в котором лежала прежде. Прилипшее к обнаженным бедрам походное одеяло сдвинулось вместе со мной.

Я согнула ноги, напрягла икры и пошевелила пальцами. Коралловые ногти выглядели по-летнему нарядными. Надо было бы покрасить ногти и на руках, но они у меня такие ломкие. Я перестала напрягать мышцы, и ноги разъехались в разные стороны. К пяткам пристали песчинки. Слева журчала речушка. Немногим раньше мы стояли на шатком деревянном мостике в тени огромной ивы и бросали палочки вверх по течению – чья первой проплывет под мостом. Я выиграла, и ты сделал вид, что надулся.

– Не имею обыкновения проигрывать, – проворчал ты, притворяясь сердитым, а затем крепко прижался ко мне и вдавил свои губы в мои.

Прислушиваясь к журчанию воды, я почмокала пересохшими губами. Сумка-холодильник стояла далеко, а жара была такая, что лень пошевелиться. Я дала себе еще пять минут, после чего решила все же напиться и побултыхаться в воде. Но, видимо, задремала, потому что следующее, что я почувствовала, – это жжение кожи и пульсирующую боль в глазах. Я обливалась потом. Вдали гудел мотор трактора, оставалось только надеяться, что фермер направляется не в нашу сторону.

Мой локоть уперся в землю – так я пыталась помочь себе подняться. Но на меня упала тень, и ты своим весом прижал меня к земле. Твоя кожа была такой же липкой, как моя. Горячими руками ты прошелся по моему телу, осторожно скользнул пальцами под лифчиком купальника. Мои соски отвердели, и я застонала.

– Слишком жарко для этого. Отстань. – Но сколько бы я ни протестовала, мы оба знали, как легко я сдаюсь. Кто же перед тобой устоит?

– А как насчет этого?

Что-то влажное коснулось моей нижней губы. Я потрогала языком. Клубника! В ноздри проник сладкий аромат, и, когда ягоду убрали, у меня потекли слюнки.

– Покорми меня! – Я открыла рот, как птенец, и на язык мне скатилась мягкая ягода. Я покатала ее между зубами и надкусила. Сок наполнил рот и потек в горло. Не припомню, чтобы когда-нибудь до этого я испытывала такое ощущение счастья.