Джонатан Оксье - Ночной садовник

– Я говорю, их обоих надо арестовать и посадить в тюрьму. Они грязные и воняют рыбой.

Это заговорил мальчик, облокотившийся на стол позади Пенни. Он был примерно одного возраста с Молли. Как Пенни и Констанция, бледный и черноволосый. Но, в отличие от них, он был уродлив. Всё лицо покрывали оспины, а брови над глубоко посаженными глазками срослись в одну чёрную линию. Он ковырялся в кульке с жевательными конфетами, явно пытаясь набрать и засунуть в рот как можно больше сладостей сразу.

Констанция повернулась к нему. Сложно было понять, что выражает её лицо.

– Алистер! Что я говорила тебе насчёт сладостей до обеда?

Мальчишка закатил глаза и выплюнул целый комок жёваного ириса обратно в кулёк. С одной стороны, зрелище было отвратительным, а с другой – это была еда, поэтому Молли не могла оторвать от него взгляд.

– Вам повезло, что не в моих силах последовать совету сына, – продолжила Констанция. – В этом Богом забытом месте нет полиции. Если вы немедленно покинете мой дом, мы будем считать инцидент исчерпанным. Как видите, дети, за которыми надо присматривать, у меня и так есть. Не сомневаюсь, что вы с братом найдёте работу в городе.

Кровь прилила к щекам Молли. Неужели эта женщина думает, что они отправились бы в такую даль, если бы могли найти работу в городе? Молли неделями стучалась во все двери – в поисках сначала работы, потом еды, затем хоть какого‐то сочувствия. И всегда получала один и тот же ответ: такие, как она, никому не нужны.

– В городе нет работы, – сказала она. – Нет для нас. Если вам жалко денег, мы готовы трудиться за еду и крышу над головой, нам не нужна плата…

Констанция прервала её.

– А нам не нужны твои одолжения! – произнесла она таким тоном, что Молли отпрянула: кто говорит об одолжении?

– Мэм, ваша семья ведь жила до этого в городе. Вы ведь выходили на улицу после захода солнца и знаете, какая работа выпадает на долю таких, как мы, кому не на что больше надеяться. Если бы вы знали, что мы пережили за эти недели, через что прошли… – Молли могла бы сказать ещё больше, но рядом стоял Кип. Она покачала головой, в глазах блеснули слёзы. – У моего брата слабое здоровье. Он сам очень слаб. – Молли знала, что Кип возненавидит её за эти слова, но выбора не было. – Пожалуйста, дайте нам шанс.

Констанция долго изучающе смотрела на Молли.

– Сколько тебе лет, девочка? – спросила она смягчившимся голосом.

– Мамочка! – в ужасе воскликнула Пенни. – Неужели ты не знаешь, что настоящую леди не принято спрашивать о возрасте?

Констанция пропустила упрёк дочери мимо ушей и ждала ответа. Молли опустила голову:

– Четырнадцать, мэм.

Агенту в городе, который нанимал её на работу, Молли соврала, что ей шестнадцать.

– Я знаю, что это мало, но клянусь, я буду работать за десятерых взрослых. Мы с братом выросли на ферме и привыкли к тяжёлому труду. Я всегда вела хозяйство, а Кип может выращивать что‐нибудь. У него десять пальцев на руках, под которыми всё расцветает, и десять пальцев на ногах в придачу. Дайте ему месяц, и вы получите свой личный райский сад.

– Я вам точно говорю, – подтвердил Кип, выпрямившись, чтобы казаться выше.

Молли улыбнулась и потрепала его по голове. Во взгляде, которым смотрела на них Констанция, читалась боль. Кажется, впервые за всё время она осознала, какая ноша лежит у Молли на плечах.

– Четырнадцать… – повторила она сама себе. – А где ваши родители?

Молли посмотрела на Кипа, затем на Констанцию. Что же ей сказать, чтобы та поняла?

– Мама с папой немного задержались по пути из Ирландии. Поэтому мы сами.

– Боже мой, надеюсь, с ними не случилось ничего страшного.

Если бы Молли была наивнее, то подумала бы, что женщина искренне сочувствует.

– Ещё как случилось! – вмешался Кип.

Констанция удивлённо вскинула бровь. В горле у Молли пересохло.

– Знаете, мэм, судьба так распорядилась… их… наших родителей… их похитили пираты.

– Они вынудили их вступить в команду! И даже заставили ходить по доске с завязанными глазами! Как святого Патрика! – выдал Кип с гордой улыбкой.

– Какое приключение! – ответила Констанция, только теперь в её голосе сквозил холод.

Молли хотела объясниться, сказать, что и не думала издеваться, но лишь смотрела на Констанцию, взглядом пытаясь показать, что не может произнести правду вслух.

– Пожалуйста, мэм, – удалось ей выдавить из себя. – Нам больше не к кому идти.

Констанция моргнула и покачала головой:

– Ты не понимаешь, о чём просишь, девочка. В этом доме вам не место.

Эти слова она произнесла ровным тоном. И на мгновение Молли показалось, что и сама хозяйка не хотела бы здесь находиться. Опустив глаза в пол, Констанция прошла мимо Молли к входной двери и распахнула её:

– До наступления темноты вы должны покинуть этот дом.

Молли посмотрела на окрестности сквозь дверной проём. Ледяной ветер ворвался внутрь дома и проник под тоненькое пальтишко, пронзив до самых костей. Кип крепче вцепился в костыль и прижался к сестре, стараясь скрыть дрожь. Но даже в таком виде он весь воплощал мужество.

– Подождите! – сказала Молли, повернувшись к Констанции. – Мы уйдём, мэм, раз вы так хотите. В дикий лес, не возразив ни слова. Но перед этим послушайте меня, пожалуйста!

Если бы в этот момент женщина смотрела на Молли, то, возможно, заметила бы, как в её зелёных глазах блеснули две искорки.

– Думаю, ты собираешься сказать, что у меня нет сердца?

Молли покачала головой:

– Нет, мэм, я собираюсь рассказать вам одну историю.

Молли набрала в грудь воздуха, отогнала от себя страх и усталость и все силы направила на женщину, стоявшую перед ней, – женщину, которая, как и любой человек, страстно желала вновь воскресить моменты, когда всё было хорошо.

– Представьте, что вы просыпаетесь утром. Обычное утро, но есть в нём что‐то непривычное. Сначала доносится чуть слышный звук, еле уловимый свист. Но вот звук нарастает. Да это же кипит на плите чайник – пора пить чай.

Молли говорила с особым гипнотическим ритмом, и казалось, что слышится, как уютно свистит на плите чайник.

– Вы открываете глаза и видите, что комната наполнена тёплым солнечным светом, ведь портьеры уже раздвинуты, а за ними – огромное окно. Вы потягиваетесь в постели, зеваете, вдыхаете чистый воздух. Выглаженная одежда ждёт вас. А на прикроватном столике – букет свежих цветов из сада. Вашего сада.

Молли заметила, как Констанция закрыла глаза и потянула ноздрями воздух, будто желая уловить аромат летнего букета, пока ещё не существующего.

– Вы садитесь на постели и по восхитительным запахам понимаете, что на сковородке жарится бекон, а в печи поспевают вкуснейшие булочки. И вдруг… вдруг в дверь стучат… – Молли умолкла.