А. Квиннел - Ночи «красных фонарей»

Час спустя они уже были в доме на северной окраине Рима. Это было такое же невзрачное строение в таком же ничем не примечательном районе, как и в Милане. Дверь им распахнула другая пожилая женщина, не выказавшая никакого удивления по поводу приезда пятерых незнакомцев в столь ранний час.

Туда уже доставили рясу священника, инвалидное кресло и детальный план городка Браччиано Лаго. Кроме того, там были карты автомобильных дорог, ведущих от Браччиано к дому, в котором они находились. Мужчины сели вокруг кухонного стола. Старушка сварила кофе. Майкл еще раз бегло остановился на всех деталях плана предстоящей операции.

Когда он закончил, Миллер произнес:

– Все очень четко и просто, но меня немного беспокоит одно обстоятельство. – Он указал в сторону датчанина. – На передний план ты выставляешь Йена. А у него в такого рода делах опыт небольшой. Почему бы его роль не сыграть мне, Рене или Сове?

Майкл покачал головой и улыбнулся.

– Прежде всего потому, что Йен выглядит как настоящий священник, причем слегка перекормленный. Мы точно знаем, что там будет один телохранитель, возможно больше. Описание этого телохранителя у нас есть, нам известно, что, пока женщина молится в церкви, он обычно околачивается снаружи. Тебе, Фрэнк, надо будет находиться рядом с ним, когда она выйдет. Рене будет ждать в одной из машин, чтобы подобрать тебя, как только я ее схвачу. Лучше бы тебе, конечно, его не убивать, но, если другого выхода не будет, придется на это пойти.

Вмешался Рене:

– Мне кажется, Фрэнку почти наверняка придется его убить. Ведь он обязан охранять мать Граццини. Если он допустит, чтобы ее похитили, ему все равно не жить.

– Может быть, и так, – сказал Майкл. – Но он же был ее телохранителем уже довольно долго – пару лет. Ее никто всерьез не рассматривал как цель похищения, поэтому вряд ли он все время будет начеку. Так что Фрэнку, наверное, не составит труда просто его вырубить.

– Ну это я сделаю, – отозвался Миллер.

Майкл повернулся к Сове и сказал:

– Ты будешь сидеть за рулем второй машины, готовый в любой момент забрать меня, Йена и старуху. – Он сделал жест рукой, обращаясь ко всем присутствующим. – У нас будут только пистолеты, которые можно легко спрятать, если нас остановит случайный дорожный патруль на пути в Браччиано.

Впервые за время разговора подал голос Сова:

– А что будет, если нас остановит дорожная полиция по дороге из Браччиано?

– Придется прорываться и, возможно, отстреливаться, – коротко ответил Майкл. – Конечно, если бы у нас было больше времени и людей, мы бы могли спланировать операцию более тщательно и организовать себе какое-нибудь пристанище поближе. – Он пожал плечами и взглянул на часы. – Но времени у нас в обрез. Прежде всего мы должны полагаться на внезапность да еще на скорость. Дороги будут прилично загружены и когда мы поедем туда, и когда будем возвращаться обратно. Вряд ли полиция решит в это время устраивать проверки.

Он опустил руку вниз, расстегнул «молнию» на сумке, стоявшей у него в ногах, вынул портативные рации и раздал каждому участнику операции. Они проверили, как работают эти устройства, потом Майкл связался с Макси. Голос Макси слегка заглушали помехи, но его вполне можно было разобрать.

Майкл негромко сказал в микрофон:

– Мы начинаем примерно через час. Будь на своей позиции к девяти часам и свяжись с нами.

Из динамика донесся голос Макси:

– Будет сделано. Удачи вам.

Граццини говорил буднично, не повышая голос. Хотя обращался он к Абрате, на самом деле слова его предназначались Кризи.

– Восемнадцать часов, – сказал он. – Самый большой срок, о котором я знаю. Это был один француз из «Юнион Коз». Мы поймали его года три назад, он хотел украсть какие-то произведения искусства в Риме… сволочь – на моей территории. Я решил показать на нем пример другим ублюдкам. Обрабатывали его двое моих лучших людей. Эти ребята за полчаса даже папу римского уговорили бы отречься. Восемнадцать часов… Он очень удивил и меня, и моих ребят. – Он обернулся и взглянул на связанного Кризи. – Ты, надеюсь, таким тупым не будешь? Ведь конечный результат тебе прекрасно известен.

Кризи зевнул, слегка подался вперед и сказал:

– Граццини, у меня к тебе претензий нет. Я в Италии совсем не для того, чтобы выяснять отношения с тобой или твоими людьми. Я занимался здесь своими делами, когда этот шут гороховый приказал схватить меня прямо на улице. Если он в самое ближайшее время меня не отпустит, то сдохнет, очень об этом жалея, а поскольку ты его босс, с тобой случится то же самое.

Граццини усмехнулся.

– Ты не в том положении, чтобы угрожать или говорить о претензиях. – Голос его стал злым. – Ты убил моего зятя и одного из моих двоюродных братьев.

– Как звали твоего двоюродного брата?

– Его звали Вико Ди Марко. Он был телохранителем моего зятя, одним из его боевиков. Ты взорвал его в том «кадиллаке» в Риме вместе с моим зятем и еще двумя боевиками.

Кризи кивнул, вспомнив эту историю.

– Значит, он умер, исполняя свой долг, – пытался защитить босса. Ничего личного здесь не было и быть не могло.

Граццини даже фыркнул от гнева.

– Мы здесь никогда не забываем тех, кто осмеливается развязывать против нас войну. Я тебе за это отомщу. Но сначала мы с тобой потолкуем.

Кризи расправил плечи и спокойно спросил:

– О чем ты хочешь говорить?

– Мне надо знать, зачем ты приехал в Италию, каковы твои намерения, кто здесь с тобой работает, где твоя база в Италии и за ее пределами.

Ответ Кризи до крайности удивил итальянцев:

– Об этом я тебе расскажу хоть сейчас. Кроме, естественно, моей базы за пределами страны.

Граццини и Абрата удивленно переглянулись.

Кризи продолжал:

– Но, Граццини, говорить я буду только с тобой. Остальные пусть выйдут.

Абрата тут же выпалил:

– Об этом забудь.

Кризи не сводил глаз с Граццини. После долгого, напряженного молчания Граццини проговорил:

– Джино, будь добр, оставь нас на несколько минут вдвоем. Я тебе за это буду очень признателен.

Он обратился к Абрате, как равный к равному с просьбой об одолжении, но эта просьба подразумевала четко выраженный приказ. Сначала глаза миланского «капо» налились яростью, но тут же прояснились, и он сказал:

– Ты сам прекрасно понимаешь, что он хочет выкинуть какой-то фортель. Этот малый просто пытается схитрить. Не давай ему изворачиваться, ты ведь хорошо знаешь, на что он способен. Не забудь, сколько жизней наших людей он загубил шесть лет назад.

Граццини кивнул.

– Ты, конечно, прав. Поверь мне, Джино, я никогда этого не забуду. Но перед тем, как он сдохнет, мне не помешает с ним несколько минут потолковать.