А. Квиннел - До белого каления

Дикандиа решил высказать свое мнение.

– Складывается впечатление, что у него нюх притупился. И то похищение было организовано из рук вон плохо. – Он оглядел присутствовавших. – Помните историю с дочкой Балетто? Ее сначала изнасиловали, а потом бросили помирать в машине. Людям такие вещи не нравятся, да и нас это выставляет в самом невыгодном свете. После таких проколов нас потом по нескольку недель, а то и месяцев травят.

Настала очередь Гравелли.

– Да, именно это дело следовало провести так, чтобы комар носа не подточил. А всех, кто им занимался непосредственно, надо было так наказать, чтобы другим впредь неповадно было самовольничать. Однако один из парней, которые уцелели, – племянник Фосселлы, поэтому оба они отделались легким испугом: Фосселла не заплатил им то, что обещал. – Он мрачно покачал головой. – В нашем деле дисциплина крайне важна, а в этом случае, на мой взгляд, Фосселла проявил непростительную мягкость.

Конти одобрительно кивнул.

– Раббиа как раз был вторым из тех, кто, кроме племянника Фосселлы, участвовал в похищении и остался в живых. Откровенно говоря, я всегда считал его настоящим дегенератом.

Все высказались и теперь смотрели на Кантареллу. Небольшой человечек, сидевший в кресле на подушке, какое-то время размышлял. Взвесив все «за» и «против», он принял решение. Когда Кантарелла повернул голову к Гравелли и заговорил, голос его был мягким и вежливым – именно так он всегда отдавал приказы.

– Чезаре, ты сделал бы мне большое одолжение, если бы съездил в Марсель и поговорил там с Делори. Если начали эту заваруху они, мне бы очень хотелось, чтобы ты прямо там, на месте, уладил все проблемы. Объясни им, что у нас совсем другие взгляды на то, как надо делать дела, и скажи, что Фосселла в тот раз был не прав. Пообещай от моего имени, что больше он так делать не будет. – Голос его стал немного более резким. – Только ни в чем перед ними не извиняйся – дай им понять, что мы приняли такое решение не из слабости, а потому, что считаем себя людьми чести и поступаем по совести.

– Я завтра же вылечу туда через Рим, – сказал Гравелли, но босс неодобрительно покачал головой.

– Подожди денька два-три. А то подумают, что, как только что-то случается, мы сразу начинаем бегать и суетиться. – Он обернулся к Дикандиа. – Маурицио, пожалуйста, отправляйся в Милан и переговори там с Фосселлой. Вырази ему наше недовольство и скажи, что мы рассчитываем, что в будущем он сможет лучше контролировать ситуацию. Кроме того, пусть он в самое ближайшее время урегулирует отношения с Делори. – Теперь Кантарелла обратился к Конти: – Я прекрасно помню, что Фосселла непосредственно подчиняется тебе, но думаю, лучше будет, если это внушение ему сделаю я сам.

Конти слегка склонил голову в знак согласия. Кантарелла обратился к Дикандиа:

– Поговори с Фосселлой без свидетелей, с глазу на глаз. Не нужно, чтобы Абрата узнал о том, что мы на Фосселлу имеем зуб. А то, чего доброго, ему еще взбредет в голову попытаться весь Милан прибрать к своим рукам.

Он взглянул на Конти.

– Они неплохо дополняют друг друга, – сказал Конти. – Самым мудрым решением было бы оставить в Милане все как есть.

Кантарелла остался доволен проведенной встречей. Он поднялся с кресла и прошел к бару – маленький и элегантный в своем темно-синем костюме.

Остальные последовали за ним. Босс всем налил в хрустальные стаканы «Чивас Ригэл», плеснув в виски немного содовой.

Конти бы, конечно, предпочел свой любимый «самбуко», но когда сам дон Кантарелла наливает вам виски – вы пьете виски.

Субботним утром в Неаполе Гвидо сидел на террасе своего пансиона и потягивал кофе – до обеда можно немного побездельничать, а там начнется работа. Он услышал, как сзади скрипнула дверь, обернулся и увидел Пьетро, вошедшего с газетой в руках. Паренек положил газету перед ним на стол и указал на небольшую заметку. В ней говорилось, что некий Джорджио Раббиа, подозреваемый в связях с организованной преступностью, был найден с простреленной головой на дороге недалеко от Милана. Этому событию было посвящено всего несколько строк. В Милане насилие было не в новинку, и заметка еще об одном убийстве особенно никого заинтересовать не могла. Гвидо оторвал взгляд от газеты и посмотрел на Пьетро.

– Маховик начал раскручиваться, теперь его ничего не остановит, – сказал он. – Складывай вещи. Завтра ты уезжаешь на Гоцо.

Джакомо Сандри встал с постели и с наслаждением потянулся, расслабляя нагруженные мышцы. С тумбочки, стоявшей около кровати, он взял часы, надел на руку и посмотрел, который час – было начало одиннадцатого. Как был нагишом, он подошел к окну, отдернул штору и выглянул на улицу. Начинало смеркаться. Его черная «альфа ромео» стояла прямо внизу, из окна водителя высовывался локоть Виоленте. Сандри задернул штору и вернулся к кровати. Из постели на него смотрела совсем молоденькая девчушка. Он ей улыбнулся.

– Ну как ты там, малышка? Мне удалось сделать тебя счастливой?

Девчушка кивнула, не отрывая от него глаз.

– Тебе что, снова уходить пора? – мрачно спросила она. – Ты только час со мной побыл, а одна я здесь со скуки помираю.

Сандри одновременно почувствовал удовольствие и раздражение. Ему было приятно, что в его возрасте он все еще мог удовлетворить пятнадцатилетнюю девочку, но совсем не понравилось, что она начала выдвигать какие-то претензии.

Однако, натянув брюки, он подумал о том, что если мужчине нравятся совсем молоденькие девочки, он должен мириться с их детскими капризами. Сандри подошел ближе к кровати, сел и протянул руку к ее груди, но девочка отстранилась в сторону, лишь усилив тем самым его раздражение.

– Значит, так, – сказал он, встав с постели и потянувшись за рубашкой. – Здесь ты живешь на всем готовом в отличной квартире и к тому же можешь тратить на себя столько, сколько захочешь. Тебе что, не терпится вернуться обратно в Беттолу?

Она ничего не ответила, и Сандри продолжал одеваться, любуясь своим отражением в огромном зеркале. Он решил, что пора ее заменить. Единственное, что его волновало в жизни, – это девочки. Дядя отдал ему контроль над проституцией. Когда молоденькие девушки приезжали в большой город из сельской глубинки в поисках денег и развлечений, Сандри и его молодцы их находили и начинали ими заниматься, готовя к тому, чтобы потом пополнить ими бары, клубы и публичные дома, контролируемые кланом Фосселлы. Если Сандри замечал какую-нибудь особенно молоденькую и привлекательную девчушку, он на какое-то время оставлял ее и использовал лично для себя, а натешившись, быстро заменял следующей.

Они никогда не возвращались обратно ни в Беттолу, ни в другие городки и деревушки, из которых пришли в Милан. Дальше их путь лежал только в публичный дом. Сандри решил, что завтра он передаст эту девочку Пецутто, который быстро посадит ее на иглу и полностью подчинит организации.