Кэролайн Кепнес - Новая Ты

«Ты выше и симпатичнее, чем твои подружки? Независимая киностудия ищет актрису на главную роль: сногсшибательную блондинку, рост 170–180 см, 25–30 лет. К ответу прилагайте фото и резюме».

Не проходит и пары минут, как мне на почту начинают сыпаться ответы. Работает! Когда я открываю их, у меня дрожат руки. Попадаются обнаженные, страшные, шикарные, а лживой суки все нет.

Заказываю еще одну водку с диетическим спрайтом. Через проход две девушки обсуждают боди-балет (они его любят), углеводы (ненавидят) и режиссеров (мечтают познакомиться). Интересно, Эми тоже станет такой? Если, конечно, я не доберусь до нее раньше. Мне хочется посмеяться вместе с ней над этими дурами из самолета, но еще больше хочется наорать на нее и наказать за все зло, которое она мне причинила. Пока не могу… Открываю текстовый редактор и в бессильной злобе стучу по клавишам:

«Дорогая злая и подлая тварь, зачем ты влезла в мою жизнь вместе со своими гребаными перчатками, черникой и прочим говном? “Коктейль” – дерьмовый фильм, потому что главный герой – пустой меркантильный тип, который не заслуживает счастья, но в конце получает все. Ты думаешь, что впереди у тебя блестящее будущее. Как бы не так! Ты мерзкая волосатая тварь, и даже когда бреешься, на ногах все равно щетина. Зря ты обманула тех чудесных людей в Литтл-Комптоне: они лучше тебя. Черника – тошнотворная дрянь, а ты сдохнешь. Тебе не мешало бы подстричься, и ноги у тебя слишком длинные. И твоя гладкая нежная кожа – лишь бессмысленная обертка, потому что под ней нет сердца. Ты трусливая, лживая пустышка, иначе б ты была на “Фейсбуке”. Выкуси, сука! Ты не особенная. Ты – труп».

Женщина средних лет, сидящая в соседнем кресле, стучит по моему откидному столику и показывает на ноутбук:

– Вы – писатель?

Я сохраняю документ и закрываю его.

– Да. Это монолог для моей пьесы.

Снова тычет в экран:

– И режиссер? Кастинг-директор? Я видела фотографии.

– Ага, типа того.

Надо же быть такой бестактной!

– Знаете, – продолжает женщина как ни в чем не бывало, – моя племянница живет в Северном Голливуде. Она безумно талантливая. Посмотрите сами – Гретхен Вудс точка «ком».

И не отстанет ведь!.. Пускаю в ход тяжелую артиллерию: говорю, что снимаю фильмы для взрослых. Фыркает и отворачивается к окну. Может, хоть теперь перестанет рассказывать направо и налево, как найти ее маленькую племянницу в Интернете. Но она подала мне идею. Я притворюсь писателем, сочиняющим историю «Кевин и Минди вместе навсегда», про нас с Эми и про наш последний уикенд в Литтл-Комптоне. В первой сцене Эми будет говорить, что больше не может спать одна в своей постели, а в последней (все уже догадались) она умирает. Страшной смертью.

Заказываю еще водки и снова захожу на «Фейсбук». Один из знакомых Келвина, некий Винстон Баррел, пригласил меня в друзья. Причем меня даже не знает! Естественно, я добавляю его – и тут же получаю приглашение на комедийное шоу, как и еще 845 других его «друзей». Прекрасно. Когда я столкну тело Эми в бездонный бассейн и обставлю все как несчастный случай – ах, сладкие мечты! – меня никто и не заподозрит, потому что я буду нормальным. Я буду как все. В наши дни, если у человека нет хотя бы 4355 друзей на «Фейсбуке», его считают злобным психопатом – будто социально активные граждане не способны на убийство. Мне нужны друзья: когда Эми неожиданно исчезнет, они будут делать большие глаза и в один голос твердить, что такой симпатичный, общительный парень, как Джо, руку ни на кого поднять не способен. Нельзя быть букой и одиночкой. Именно такими обычно изображают убийц в новостных программах, и всем плевать, сколько жен на самом деле погибло от рук добродушных мужей-весельчаков. Массовое сознание! Америка!

Еще раз просматриваю список друзей из Лос-Анджелеса. Они, как дети, живут надеждой. Люблю их за это. И ненавижу. И еще завидую: они не тратили юность на старые книги, не гнили в подвале, не тряслись в подземке, не дышали выхлопами. Люди едут в Эл-Эй за счастьем и успехом, не стесняются дерзких желаний и верят в силу общения, потому что «все решают связи».

Честно говоря, мне даже нравится на «Фейсбуке». Выкуси, Эми! Прости, Бек… Там ощущаешь себя центром собственной вселенной. К тому же люди забавные, вроде кошек, – за ними прикольно наблюдать. Они тратят свои дни рождения в Интернете, отвечая на дежурные поздравления, потому что если б не «Фейсбук», про них вообще никто не вспомнил бы.

Лайкаю «Форсаж», чтобы не казаться занудой, и пишу Эми: «Милая сучка, “Фейсбук” спасает людей от одиночества. Будь проклята. С любовью, Джо».

Пилот сообщает, что мы начинаем посадку. Я подаюсь вперед и гляжу на Лос-Анджелес сквозь крошечный иллюминатор. Город похож на паутину и, как заросли в трусах у Эми, расползается во все стороны. Улыбаюсь. Эми думает, что она «вне системы», но у нее в чемодане редкие книги, которые незаметно не сбудешь, и мечты, которые не воплотишь без общения в Интернете. Я найду ее. Хочется разбить стекло и приземлиться с парашютом прямиком во Франклин-Виллидж, где засела эта сучка. Нельзя: тогда она меня увидит, а это все равно что перед выстрелом во время охоты сказать дичи: «Эй, псст, я здесь».

В аэропорту Лос-Анджелеса играет дурацкая песенка «Tom Tom Club» о девице, которая воображает, как пустилась бы во все тяжкие, выйдя из тюрьмы. Меня чуть не сбивает с ног размалеванная студентка с огромным чемоданом. Все толкаются и лезут напролом. Туристы с безумными глазами стадом несутся к багажной ленте, где был замечен Шон Пенн. В Нью-Йорке такая давка бывает только в метро и на распродажах; в Лос-Анджелесе люди дерутся за возможность коснуться звезды – старого похотливого алкоголика.

Проверяю почту – уже два сообщения.

Одно от Харви: «Ого у тебя идеальная кредитная история. Обычно сюда приезжают голодранцы».

Черт! Видимо, это мой крест – общаться с людьми, пренебрегающими правилами пунктуации.

Другое от Келвина: «В зале есть блю-рей можешь притащить с собой пару фильмов».

Как они тут работают? Вот у меня в магазине, например, во время смены запрещено отвлекаться.

Ловлю машину, водитель забивает в навигатор адрес «Голливудских лужаек». Интересно, Эми тоже ехала на такси? Или на автобусе? И еще интересно, когда же я наконец прекращу постоянно о ней думать. Хочется секса. Выезжаем на бульвар Ла Сьенега, и от гламурного блеска начинает резать глаза. По улицам как ни в чем не бывало посреди бела дня разгуливают девицы в откровенных вечерних нарядах и болтаются карикатурные бездомные, как из комедии «Без гроша в Беверли-Хиллз». Когда сворачиваем на Франклин-авеню, сердце заходится – Эми, Эми, Эми. Дрожащими руками открываю дверь, делаю шаг из машины и… тут же вляпываюсь в свежее собачье дерьмо.