Дэвид Моррелл - Черный вечер (сборник)

— Что?

— А где мои жена и сын?

— Пока их здесь нет.

— Почему?

— Сначала ты должен кое-что сделать.

— Что же?

— Подумай!

— Не знаю... Ладно, Брайан, не мучай, скажи?

— Вспомни колумбарий!

Теперь понятно...

— Спасибо, Брайан!

Виски подождет, скорее в колумбарий!

В маленькой избушке горели свечи. Пройдя мимо скамьи с высокой спинкой, Грейди поднял глаза на портреты, которые повесили убитые горем родители.

Неужели все так просто?

Фотографии Хелен и Джона в бумажнике. Бен бережно извлек их из пластиковых гнезд и поставил на каминную полку.

Это все или нужно сделать что-то еще?

Здесь ведь нет фотографий Ротов и остальных родителей?

Может, тем, кто часто здесь бывал, снимки не нужны? Похоже, что так: дети ведь погибли раньше, чем Брайан построил колумбарий, поэтому им и требуются фотографии, так же как...

С неистово бьющимся сердцем Грейди вышел обратно к бассейну. А если ничего не вышло? Нет, вон они, любимые! Хелен уже раскрыла объятия, рядом с ней Джон...

Скорее, сейчас он сожмет их в объятиях!

— О, нет! — зарыдал Бен, поняв, что обнимает пустоту.

Может, это дело времени? Немного потерпеть, и ему удастся прижать их к себе?

— Я люблю тебя, Бен! — проговорила Хелен.

Грейди утирал слезы.

— Папа, я так соскучился!

— А я-то как соскучился! Любимые мои... — Голос Бена дрогнул. Может, уже можно их обнять?

На этот раз руки словно сквозь облако прошли. Да, еще чуть-чуть, и...

— Дорогой, у тебя усталый вид. Присядь!

— Пожалуй, — согласился Бен, поймав одобрительный взгляд Брайана.

— Пап, в бассейне так весело! Можно мне поиграть с ребятами?

— Конечно, сынок! Мы с мамой будем смотреть.

Грейди вернулся к своему креслу, Хелен нашла местечко рядом. Осталось совсем немного, скоро он сможет ее обнять.

— Бен, хочешь горячий хот-дог? — предложила Бетси.

— Пока нет.

— Ладно, если проголодаешься, подходи к мангалу, не стесняйся!

— Спасибо, Бетси.

— Наконец-то мы вместе, — прошептала Хелен.

— Да, наконец-то, — повторил Бен и прильнул к ее губам. Свершилось! Он чувствует, чувствует!

Солнце село, но призрачный пир продолжился в зеленоватом свете молодой луны.

Оставалась только одна проблема.

По дороге из колумбария Грейди сделал несколько остановок. Во-первых, заехал в винный, во-вторых, посетил местный архив. Хотелось выяснить, у кого Брайан купил земельный участок. Вдруг, если расспросить бывшего хозяина, всплывет что-то интересное. Если не объяснение, то хотя бы намек, зацепка...

Нет, тот человек умер, а его семья живет в другом штате.

Последняя остановка у адвоката. Оказывается, с ним уже связался представитель Иды Рот. Сестра Брайана намерена отстаивать свои интересы в суде. Прогнозы неутешительные: вскоре после изменения завещания Брайан Рот совершил самоубийство; вероятно, он и в тот самый момент был невменяем. Скорее всего, присяжные присудят дачу Иде.

Об этом и тревожился Грейди, судорожно сжимая руку Хелен.

Нет, расставания он не вынесет!

Что же делать?

— Не хотите прогуляться? — спросил Бен, обращаясь к жене и сыну.

— Мы останемся, — твердо сказала Хелен. — Чтобы тебе не было страшно.

— Не пожалеете?

— Конечно, нет, Бен!

Поцеловав ее в губы, Грейди достал из кобуры револьвер. Теперь он понимал Брайана и Бетси: призрачный мир стал для них дороже реального. Зачем разрываться, если есть выход?

Бен взвел курок. «Хелен и Джон — всего лишь тени, — отчаянно шептал рассудок. — Все остальные — тоже. Просто воображение разыгралось».

Может, да, а может быть, нет.

Пусть это и игра больного воображения, но, если Ида отсудит дачу, Хелен и Джона я больше не увижу! Даже если они мне только кажутся...

Вот так дилемма!

Стоит еще раз как следует все обдумать.

В одной руке револьвер, в другой — «Джонни Уокер». Дружище, хоть ты-то настоящий! Грейди сделал большой глоток. От виски клонило в сон. Хелен и Джон, Брайан и Бетси начали сливаться с ночной мглой. Нужно решать, пока не поздно! А в чем, собственно, вопрос? Что выпадет из руки раньше: бутылка или револьвер?

Вот и все, подошел к концу последний рассказ сборника. От написанной в 1972 году «Капели» до «Гробницы» двадцать богатых событиями лет, можно сказать, целая жизнь.

Летом 1992 года, когда был опубликован последний рассказ, мы с женой решили перебраться в Санта-Фе, штат Нью-Мексико. Решение было принято спонтанно. Посмотрев телепередачу об архитектуре Санта-Фе, мы надумали съездить туда в отпуск. Три дня, словно зачарованные, бродили среди домов с черепичными крышами и любовались горными пейзажами, а на четвертый вернулись в Айова-Сити с твердым намерением переехать. В жизни бы не подумал, что окажусь так легок на подъем!

Нет, я не разлюбил Айова-Сити. Там прошла моя молодость, там я закончил университет, стал отцом и встретил много замечательных людей. А еще в том городе я потерял сына... Время, конечно, лечит, но в моем случае сменить обстановку было просто необходимо.

В жизни каждого человека происходит переоценка ценностей, в творчестве каждого писателя существуют четко различимые этапы. «Третье действие» — так называет переезд в Санта-Фе жена. Она совершенно права. В новом доме, на высоте две тысячи метров, среди диких цветов, сосен и испано-говорящих соседей я стал иначе воспринимать окружающую действительность, что, естественно, отразилось и в моих литературных опусах.

Во-первых, место действия со Среднего Запада переместилось в высокогорье Нью-Мексико, а во-вторых и в главных, изменилась тематика. Сквозным героем написанных после 1992 года романов стал бывший разведчик, приехавший в Санта-Фе, чтобы начать новую жизнь. Достаточно заменить бывшего разведчика на бывшего преподавателя литературы, чтобы понять, что писал я о себе. Со дня смерти Мэта в 1987 году до переезда в Нью-Мексико в 1992-м из-под моего пера вышло более двадцати рассказов о горе и отчаянии, а после переезда — всего один. Рассказ называется «Крайний случай», его главный герой — специализирующийся на некрологах журналист, который теряет сына, катится по наклонной плоскости и, лишь попав в сети заговора, понимает, что неприглядную реальность не изменишь. Нужно жить в мире с самим собой — вместе со своим героем понял я.

Настоящий сборник дает полное представление о «Втором действии» — жизни и творчестве до переезда в Санта-Фе. Надеюсь, «Третье действие» окажется не менее плодотворным, и лет через десять я смогу выпустить новый сборник.

По-моему, я уже упоминал, что много думал и вспоминал, перечитывая эти рассказы. Филипп Класс учил: любое произведение — попытка психологического самоанализа. «Пишите о том, чего больше всего боитесь». Вы как в воду смотрели, Учитель, только не сказали, что страхи могут быть материальны.