Джереми Лэйн - Когти

— О, бедная моя мамочка!

— Да, это мы с вами так думаем, — сказал Вайт. — Во-первых, Франсуаза очень боится за вас, да еще расследование этого преступления навалилось на нее, что тоже чрезвычайно неприятно. Мистер Коннерли, навестивший меня тогда, перед злополучным днем, просил у меня совета, касающегося умной и упрямой девочки, которую зовут Рита; этот человек говорил от имени вашей матери. Тем же вечером он упорно просил Франсуазу выйти за него замуж. Для всех очевидно, что он был влюблен в нее, но никто не мог понять, почему она ему отказала. Франсуаза не рискнула сказать Коннерли, что у нее уже есть официальный муж.

— Бог мой!

— Коннерли был в состоянии стресса, он напился, как сумасшедший, стал отчаянно играть, выиграл, потом вышел из «Голубого Джека» и был убит.

— Он застраховал свою жизнь на такую огромную сумму из-за ее отказа?

— Вполне возможно. Мне кажется, что Том Лонг был единственным человеком, который знал правду о вашем отце и причинил много зла вашей матери. Он ее шантажировал.

— Он знал?! — воскликнула Рита.

— И вот еще кто всячески старается запутать следствие, — продолжил доктор Вайт, — это наш продажный шериф, которого подкупил мистер Кивер, чтобы тот сквозь пальцы смотрел на азартные игры в казино. Поэтому Хаскелл пытается мешать расследованию убийства.

— Это очень плохой человек! Очень! Я его видела, — проговорила Рита взволнованно.

— Клив Поллок, тренер Джона Коннерли, сейчас арестован как главный свидетель, — сказал Вайт. — Но полиция сконцентрировала свое внимание на Франсуазе, хотя у них нет никаких доказательств, и они сами не знают, кого обвинять. Миссис Бриджеман ищет моей помощи, она нуждается в моей защите, обещает хорошо заплатить. Сейчас для нее очень трудный момент! Между нами стоит шериф, который старательно за всем наблюдает и гнет свою линию.

— Неужели мать, моя мать?.. — в ужасе вскричала девушка.

— Я уверен, что она не делала ничего плохого, — сказал Вайт, — я никак не могу согласиться с этой мыслью. Ваша мать порядочная, приятная и мужественная женщина. Нам нужно найти как можно больше доказательств для выяснения истины. И я надеюсь, что они не обратятся против нее.

— Как же плохо, доктор, что она раньше не обратилась к вам! — прочувственно сказала Рита.

— Лишь очень сметливый, даже хитрый человек может противостоять козням шерифа, — сказал Байт. — У вашей матери много прекрасных качеств, я думаю, что вы еще не один раз в этом убедитесь.

— Конечно, конечно! Она не могла убить Коннерли!

— Давайте отбросим тех, кто наверняка невиновен, — сказал Вайт. — То, что известно полиции, до сих пор еще находится в незавершенном состоянии и противоречиво. Следователь говорит о тигре. Частный детектив — о медведе. Я не знаю о многих важных фактах, хотя это мне очень неприятно. Но я смогу разобраться в сложившейся ситуации с вашей помощью.

— С моей помощью!

— Да. Сейчас мы с вами отправимся с визитом в Дом Коннерли и нашей целью будет послушать музыку его брата Стентона. Я думаю, что она очень оригинальна. Он видел ночью ваше выступление, и это будет предлогом, чтобы попасть на виллу. Нам необходимо лучше узнать окружение мистера Коннерли, его семейную обстановку. Его жена много лет назад умерла. Я думаю, что он как отец не сумел дать хорошего воспитания своему сыну. Его безудержная игра в последнее время, посещение скачек позволили сорвать ему неплохой куш для его ресторанного бизнеса. Несомненно, тут есть и вина вашей матери. Словом, мы сможем там узнать много интересного. Мы воспользуемся музыкой как предлогом, как ключом для того, чтобы войти в дом. Я надеюсь, что старик не будет придираться к вам и поможет мне заглянуть в приоткрытую дверь, если так можно выразиться. Возможно, его музыка будет превосходной, может быть, невыносимой, но в любом случае у меня будет великолепный повод для того, чтобы разрекламировать вас и ваш танец.

— Мне нравится ваш подход к делу, — сказала Рита.

— Спасибо; но сейчас пока мы ни о чем говорить не будем, — ответил Вайт.

— Входите, — сказал Стентон Коннерли.

Он проводил их в музыкальный салон, в котором раньше была библиотека.

Вайт завел со стариком беседу о его любимых произведениях, спросил и о том, как он относится к стилю танца Риты, и, увидев огромное пианино каштанового цвета, удивился:

— Вы разучиваете на нем свои квартеты для скрипки?

— Квинтеты, а не квартеты, доктор, — поправил его композитор. — Первая и вторая скрипки, виолончель, контрабас и виола. Мне необходимы пять индивидуальных голосов и более того. Но сейчас я вообще не играю со своими музыкантами. В молодые годы я был связан с филармонией. А теперь не будете ли вы так любезны послушать мой Опус восемьдесят один?

— С большим удовольствием, — сказал Вайт, а Рита улыбнулась.

— Это очень впечатляющая пластинка, — объяснил Стентон. — Мне необходимо прослушивать свои произведения в отсутствие музыкантов. Прекраснейшая музыка!

Ватни Вайт почувствовал какую-то неловкость.

Началась музыка с низких тонов, со странного стона, издаваемого пятью инструментами, резко вступили повторяющиеся композиции, потом пиццикато. После этого Вайт услышал в музыке какую-то странную жестокость... резкий и необычный мотив, исполняемый скрипками, перешел в низкий звук виолы, и тут вступила виолончель. Потом опять раздался пронзительный звук скрипки, а затем инструменты как бы развили тему и дополнили ее. Это была динамичная, неприятная, но гармоничная музыка. Сначала она придавала слушателю ощущение силы, потом приводила его в замешательство и, наконец, оставляла тяжелый осадок на душе. Слушая эту музыку, психиатр смог приложить к симфонии один из своих тестов.

Он вдруг стал беспокоиться за Риту, у него неожиданно затвердели, а потом расправились мускулы спины. Различные сочетания тонов и контрапунктов больно раздражали его слух. Когда Стентон захотел поставить вторую пластинку, Вайт быстро поднялся, сказав:

— Великолепная музыка, мистер Коннерли! Мы обязательно придем послушать ее еще раз. Но на сегодня хватит. Вы — серьезный композитор. В вашем Опусе восемьдесят один я обнаружил отдельные моменты, которые могут заинтересовать мисс Бриджеман для того, чтобы включить их в свой танец. Скажите, кто-нибудь из вашей семьи умеет играть? Например, ваш племянник Джон?

— Спасибо за вашу высокую оценку, доктор. У меня много пластинок, которые вы сможете послушать. Мой племянник глух в своей душе. Для него не существует музыки; у него только пристрастие к разным подонкам. Что касается моего брата, то он всегда смеялся над моим искусством, издевался над моим призванием и даже не хотел о нем слышать. Но теперь это кончилось...