Ричард Лаймон - Ночь без конца

Словно перескочил через «лежачего полисмена». Причем довольно крупного.

Но пора было заняться делом.

Из того переулка я выехал прямо на бульвар Пико. Машин на нем почти не было. Все было закрыто, если не считать нескольких бистро, мелких хозяйственных магазинчиков, баров и заправок Но меня интересовали только витрины.

Наконец на глаза мне попался магазин с названием «Нюансы», в витрине которого было полно женских манекенов. Хотя он был уже закрыт, куколки купались в свету, демонстрируя прохожим свое нижнее белье. Подкатив к тротуару, я погасил фары.

Мимо проезжали автомобили, так что пришлось посидеть немного, наслаждаясь зрелищем.

На некоторых манекенах были супермини-пеньюарчики, на других — только бюстгальтеры и трусики — все либо из атласного, либо прозрачного материала, либо ажурное и в обтяжку. Покрой был самый что ни на есть откровенный. Например, на одном манекене был практически ничего не прикрывавший бюстгальтер. На другом — черный пояс с резинками и чулки-сеточка — высший класс.

И все были в париках — блондинки, брюнетки и рыжие. И десяток различных причесок.

Время от времени даже на такой главной «тусовке» случаются просветы в движении. Такого я и ждал. К счастью, всего минут пять. Не то чтобы машин совсем не было, но ближайшая из них была за несколько кварталов.

Выскочив из «Ягуара», я подбежал к огромной стеклянной витрине справа от входа и ударил по стеклу стволом «кольта». Вся чертова штука рухнула или, по крайней мере, почти вся. Грохот и звон битого стекла могли бы разбудить мертвого, не говоря уж о сигнализации.

Как только стекло перестало сыпаться, я влез, сорвал с голов четырех манекенов парики и сунул под мышку.

Потом спрыгнул на тротуар и пошел к машине. Ближайший автомобиль был еще за два квартала. Лишь бы не патрульная машина.

Швырнув парики на пассажирское сиденье, сел за руль, положил «кольт» в сумочку и поехал.

В конце квартала повернул направо и попал в жилой район. Проехав мимо нескольких домов, остановился и стал наблюдать в зеркало за Пико. Проехало несколько машин, но ни одна из них не свернула, так что я включил фары и поехал дальше.

Кружась по закоулкам, я примерял парики. Похоже, все были одного размера и чуть-чуть маловаты для моей головы. Впрочем, думаю, лучше слишком тесный, чем слишком свободный. Тем более что сидели они вполне нормально, хотя я и чувствовал себя в них чуточку дискомфортно.

Впрочем, все же не так неуютно, как в скальпе Хиллари. Начнем с того, что они были сухими, а не липкими и скользкими.

Мой выбор остановился на светлой масти. Волосы были густые и всклокоченные — в стиле этакой взбалмошной секс-бомбы.

Как раз для Голливуда.

А именно туда я и направлялся.

Был субботний вечер, так что главные улицы были наводнены машинами, а на тротуарах — столпотворение, и я решил проехаться разок по бульвару Голливуд, главным образом, чтобы сориентироваться.

Этого было достаточно чтобы вскружить голову, будь я девчонкой.

Я, если помните, был в красном кабриолете. И вот он я, курсирую по бульвару — в ослепительно белом парике и голубом легком платье, положив обнаженную руку на дверцу. Сколько свиста, восхищенных возгласов и взглядов. Многие открыто пялились, очевидно принимая меня за известную кинозвезду или проститутку. Не желая никого разочаровывать, я махал в ответ рукой и посылал воздушные поцелуи.

Так что примите к сведению, как женщина — я метеор.

Но меня ждала работа, так что вскоре пришлось распрощаться с почтенной публикой и свернуть на боковую улицу с особняками, многоквартирными домами и редкими прохожими. Некоторые выходили из гостей к своим машинам, другие, похоже, просто вышли прогуляться. Попадались любители спортивной ходьбы и бега трусцой А некоторые выгуливали собак.

Последние делятся на две категории. Есть такие, которые выгуливают самих себя, а собак берут для охраны. Другие якобы выводят собак глотнуть свежего воздуха и для моциона — но на самом деле стремятся лишь к тому, чтобы их собака отнесла свое дерьмо подальше от дома и вывалила его на чужой территории.

Собака — лучший друг человека.

Лай с одного конца — дерьмо с другого.

Мне нравится убивать любых собак.

И, если хотите знать правду, я делаю это довольно часто. Конечно, это совсем не то, что убивать людей, но собаки меня раздражают, да и неплохая практика.

Когда дома с наступлением темноты я вдруг услышу собачий лай, то облачаюсь в свой черный «ночной камуфляж» и выхожу на охоту. Иногда это бродячие собаки, но чаще хозяйские — за забором во дворе. Я их никогда не стреляю, а вот почти все другие способы уже перепробовал. Пускал в них стрелы, протыкал копьями, метал отравленные дротики и бумеранги. Некоторых забил насмерть бейсбольной битой или камнями. Других придушил. Иногда использовал топорики, широкие разделочные ножи, которыми пользуются мясники, мачете. Резал и обычными ножами. Многих забил ногами и затоптал.

Так что о собаках могу говорить часами.

У меня с ними сложились особые отношения.

Так вот, в тот вечер собак выгуливали предостаточно, так что вопрос заключался лишь в том, чтобы выбрать подходящую. Мне хотелось что-нибудь вроде карликового пуделя. Такую, понимаете, неженку. Дамскую собачонку.

Но самое лучшее, что попалось, была маленькая белая мальтийка с розовым бантиком на макушке. Она семенила на поводке, останавливаясь под каждым деревом и кустом. Такая прелестная маленькая штучка. Но ей, конечно, было очень далеко до своих хозяев.

Те были подходящей парой — стройные, под сорок, со стрижкой под морских пехотинцев. Один усатый, другой нет. Оба в желтовато-коричневых шортах с подкаченными штанинами и в сандалиях. На одном была рубашка а-ля «рыбацкая сеть», сквозь ячейки которой проглядывала волосатая грудь. Другой был без рубашки, зато в соске торчало кольцо.

Разумеется, всего этого я не мог видеть из машины. Сначала мое внимание привлекла только мальтийка, выгуливаемая парочкой педиков. Получше их разглядеть мне удалось лишь тогда, когда, заехав за угол, я вылез из машины и пошел им навстречу.

Поравнявшись с собакой, я присел на корточки и преградил ей дорогу.

Видно, я ей сразу понравился, потому что она завиляла хвостом и принялась лизать мне руки.

— О, какая милашка, — произнес я, обворожительно улыбаясь «мальчишкам». — А как ее зовут?

Ответил тот, который был в рубашке.

— Генри Уодсворт Лонгфеллоу Третий.

— А, привет, Генри, — воскликнул я, почесывая собаке подбородок.

Парочка с подозрительным видом разглядывала меня.

Взяв собачонку на руки, я прижал ее к груди и стал нежно гладить.

— Меня зовут Саймона, — представился я ребятам.