Эрик Ластбадер - Кайсё

— Ты рассказывал мне об этой метке, До Дук, когда смылся из джунглей от Майкла и Рока, а ведь эти волки продолжают пожинать в Лаосе плоды, которые по праву принадлежат только мне! Когда я возглавил Сеть, мне казалось, что я смогу вновь прищучить всех эти изменников, — Ваксман на секунду замолк, тело его сотрясалось от гнева. — Майкл и Рок хозяйничают в моих владениях. И даже ты сейчас их там не найдешь.

Леон прикусил нижнюю губу.

— Мне потребовалась чертова уйма времени, чтобы притащить ее сюда, — заметил До Дук, указывая на голову. Он явно пытался сменить тему — кому хочется говорить о собственных оплошностях. — Эта штуковина ехала в ящике из-под гвоздей — довольно оригинально, не так ли?

Леон повернулся, и на его лице медленно расплылась странная улыбка.

— Примо Дзанни. Доминику понравился бы псевдоним, которым я наградил тебя, — хитрый и оборотистый слуга из итальянской комедии масок. Маски в нашей Организации играют не последнюю роль.

Странное дело, лицо Ваксмана напоминало подобие останков древнего человека, случайно найденных в каком-нибудь заброшенном монастыре или замке. Большие круглые глаза настолько глубоко запали в орбиты, что, казалось, покоились в каком-то розовом ореоле. Над узким покатым лбом треугольным выступом росли волосы, черные как смоль, причем этот хохол торчал так же агрессивно, как и выдающаяся вперед челюсть.

— А Флорида пошла тебе явно на пользу — солнце, пляж; девочки. Впрочем, ты заслужил все это.

— Лучше бы я оставался в Лаосе.

— Да. В Голливуде ты наделал немало дел.

Несмотря на преклонный возраст, глубоко посаженные глаза Ваксмана сохранили свою проницательность, в выражении его лица по-прежнему чувствовалась сила, и тем не менее, это было лицо-гротеск с дергающимися жилками на щеке.

— Та, на которой я женился, была лишь прикрытием. Я сделал все, что было необходимо.

Судя по всему, Ваксмана удовлетворило это объяснение.

— До Гольдони ты добрался без особых затруднений?

— Это оказалось довольно просто.

— Когда речь идет о Доминике Гольдони, слово «просто» не подходит, — Ваксман сверкнул глазами. — Впредь имей это в виду.

— А в чем дело? Какие могут быть проблемы с покойниками? — До Дук облокотился на огромный, покрытый позолотой алтарь времен Людовика XV. В подобного рода роскошных отелях он чувствовал себя неловко.

— Покойник, да! — сказал Ваксман. — Но это только полдела. До тех пор, пока я не доберусь до той власти, которой располагал он, покоя мне не будет.

Он вытянул руку: на запястье, обнажившемся из-под манжета рубашки, виднелась татуировка: человеческое лицо с открытым левым глазом, вместо правого глаза голубого цвета полумесяц.

— Это долбанное семейство Гольдони не желает сдаваться, — Ваксман убрал руку. — Он был последний из этого клана. Кто остался? Сестра и его дочери. Ерунда.

Ваксман вновь принялся расхаживать по комнате, подходя к тумбочке то с одной, то с другой стороны.

— Ракурс, когда он смотрит прямо на меня, наиболее предпочтителен.

До Дук промолчал. Он все понял. Эта чертова голова имела ауру. Она блекла, но тем не менее... несмотря на то что штуковина эта мертва.

— Доминик был убийцей... и предателем, сам подписал себе смертный приговор. — Он пожал плечами. — Но какое это имеет значение сейчас? — Зубы его щелкнули. — Я сделал всего-навсего то, что и должно было быть сделанным. И несмотря на все разговоры его окружения, я знал, что он больше всех привязан к своей сестре Маргарите и племяннице — гораздо больше, чем к своим детям. Удивительное дело, но таков уж был этот Доминик. Я бы отдал пять лет собственной жизни, чтобы увидеть его лицо в тот момент, когда наш информатор сообщил ему, что Тони Д. избивает не только Маргариту, но и Франсину.

Ваксман хрюкнул.

— Нам еще повезло, что его при этом тут же не хватил удар, — продолжал он. — Но ради своей сестры и племянницы он предпочел нарушить правила ФПЗС. Я знал это, я это чувствовал, — он потыкал себя пальцем в грудь, указывая, где именно гнездилось это чувство. — Я это знал. — Он повернулся, чтобы еще раз бросить взгляд на голову. — Здесь-то, Дом, ублюдок, я тебя и поймал. Любовь тебя погубила.

До Дук молчал, лишь изредка посверкивая глазами на своего собеседника.

— Ты чего-нибудь от него добился? — с неожиданностью, раздражавшей даже его старых знакомых, сменил тему Ваксман.

— Как бы то ни было, мне все же удалось узнать настоящее имя его источника, — сказал До Дук, а когда Ваксман бросил на него взгляд, добавил: — Я выжал его как лимон. Он рассказал мне все, что знал.

— Одобряю, — усмехнулся Ваксман, вновь обращая свой взор к голове. — Подумать только! Секрет Гольдони — ключ к его тайной власти, — вновь благоговейно прошептал он.

— Достать его оказалось делом несложным.

— Это гребаное семейство Гольдони, — впечатление было такое, что Ваксман выплюнул это имя. — Им вечно всего не хватало. Сукин сын Доминик что-то явно замышлял против нашей Сети. Что он, интересно, наплел фэбээровцам? Дом, по сути дела, воткнул мне нож в спину — связался с Микио Оками, и оба этих говнюка решили поставить Организацию на колени.

Ваксман уставился на До Дука.

— Но вынужден призвать, что этот чертов Доминик был в своем рода гениален. Морочил нам головы, заставил вас поверить в то, что он один из нас, что он член Организации, часть Годайсю.

Ярость исказила его лицо.

Развернувшись, он нанес по голове мощный удар, пославший ее в угол комнаты, где она, гротескно качнувшись, уставилась мертвыми глазницами в потолок.

— Ну так зачем же ты, ублюдок, нас предал и связался с этим Оками?

Ненависть сотрясала Ваксмана, он дрожал как в лихорадке. В отвращении он отвернулся, не желая смотреть на то, как До Дук вновь водружает голову на тумбочку.

До Дук вновь почувствовал ауру, окружавшую мертвую голову, и это покоробило его.

Совершенно неожиданно выражение лица Ваксмана смягчилось.

— По этой метке на его лбу, — сказал он, поворачиваясь и вглядываясь в умные карие глаза Доминика Гольдони, — я могу судить, что ты поработал над ним в своем излюбленном стиле.

— Точно.

Ваксман хихикнул.

— Должно быть, Лиллехаммер сейчас писает кипятком от страха и злобы.

— Не сомневаюсь, — согласился До Дук.

— Остерегайся его. Если попадешься, он с тебя живого сдерет шкуру.

— Я учитываю это.

— Знаю. Именно поэтому я и выбрал его для расследования этого дела. Вам необходимо вновь встретиться, — хмыкнул Ваксман. — Впрочем, ты уже вволю порезвился, хотя, полагаю, это ничего не меняет.

— Нет.

— Все эти ритуалы... — махнул рукой Ваксман, — лишь атрибут власти и... мера удовольствия.

— Вы ошибаетесь, — возразил До Дух. — Я не нуждаюсь в особых удовольствиях и комфорте.