Эрик Ластбадер - Кайсё

Спустившись в зал гостиницы, они направились в маленький ресторанчик со столиками светло-пепельного цвета, стульями черного дерева и металлическими диванчиками, покрытыми кожей. Справа от места, где они сели, находился крошечный дворик, в который проникал солнечный свет, не задерживаемый ни веткой дерева, ни стоком крыши. Светлая галька, омываемый водой валун и миниатюрные кипарисы Хиноки создавали ощущение пребывания в Японии. Но все это было задумано и исполнено западным садовником по схеме, придававшей большее значение форме, чем пониманию существа отдельных элементов. И все же это незамысловатое слияние элементов природы вызвало у Николаса ностальгию по Востоку, где эмоции, согласно учению «тао», скрываются под покровом ритуалов, привычек и символики.

— Мне не очень хочется есть, а вам? — спросила Челеста.

— Мне тоже.

Она сделала заказ. Ее французский был превосходен. Добравшись до истинной правды, Николас почувствовал облегчение. Вместо печали по поводу своей прошлой жизни или будущих событий в нем медленно нарастало волнующее чувство, что к нему вновь возвращаются его жизненные силы. Толчком послужило это рискованное путешествие. Оно помогло ему осознать, что стоит жить на свете. Только теперь он начал отдавать себе отчет, насколько далеко он удалился за последние годы от своего личного центра во Вселенной.

— Как далеко? — произнесла она.

— Что вы сказали? — переспросил он удивленно.

Мгновенно его внимание вновь вернулось к Челесте.

— Я думала о том, как далеко вы были от меня. Он улыбнулся, почувствовав облегчение после объяснения Челесты. На какое-то мгновение Николас представил себе, что она читала его мысли. Он разломил булочку и положил на нее джем.

— Я не отказался бы от еще одной чашечки кофе, — сказал он.

У Николаса внезапно возникло ощущение, что она хотела бы растормошить его, распахнуть, как дорогую пудреницу, чтобы взглянуть на себя в новое зеркало. Но ограничивался ли ее интерес к нему простым любопытством? Было очень странно, что даже после их совместных приключений он чувствовал себя почти таким же далеким от нее, как и в ночь их первой встречи с венецианскими масками на лицах. Николас обычно легко разбирался в людях, проникал через их внешнюю оболочку, но с Челестой дело обстояло иначе — каждый его шаг к сближению вызывал в какой-либо форме отталкивающий шаг с ее стороны.

Он опустил два небольших кусочка сахара в черный кофе, размешал и стал с наслаждением пить маленькими глотками.

Она слизала муку, прилипшую к кончикам ее пальцев, положила локти на светлый ясеневый столик, наклонилась близко к нему и спросила:

— Вы действительно считаете, что эта компания «Авалон Лтд» является ключом, который дал нам Оками-сан?

Перед его взором возникла Челеста на vaporetto в Венеции. Холодный ветер дул ей в лицо с такой силой, что выдавливал из ее глаз слезинки, струились ее роскошные волосы. Вначале гнев овладел ею, потом она обвила его как змея, а он, не зная о ней ничего, раздумывал, является ли это действительно простым распутством.

— Давайте разберем последовательно то, что мы обнаружили в кабинете Оками-сан, и куда шаг за шагом это нас привело. Оками — аккуратный и чрезвычайно умный человек. Я считаю, да, это — преднамеренная подсказка нам.

— А что, если это в самом деле ключ, но его оставил нам не Оками-сан?

— Такая возможность также приходила мне в голову, но мы этого не узнаем, пока не побываем в «Авалон Лтд».

Челеста взглянула на остатки их завтрака.

— Вы не думаете, что если до него добрался убийца, то теперь Оками-сан уже нет в живых?

— Только в том случае, если враги Оками не хотят от него ничего другого, кроме как избавиться от него.

По ее лицу пробежала дрожь. Николас не мог бы сказать, было это от страха или от радостного возбуждения.

— Вы говорили мне, что Оками никогда ничего не записывал, — обратился он к ней. — Все, над чем он работал, хранилось только в его голове. Поэтому вполне резонно ожидать, что его врагам, прежде чем убивать его, нужно вытащить из него секреты.

— Вы уверены в этом?

— Это то, что бы я сделал на их месте.

— Бог мой, какой вы хладнокровный! — воскликнула она, отвернувшись от него и уставившись на темно-зеленые маленькие кипарисы. Вновь он почувствовал исходящее от нее странное чередование притяжения и отталкивания, которого он не мог понять.

— Послушайте, Челеста, если мы не сможем рассуждать без эмоций, у нас будет очень мало шансов помочь Оками.

Она молча кивнула головой, но ее взгляд оставался мрачным и непроницаемым.

Николас видел, что наступило время, когда им пора уже идти. При выходе из гостиницы он спросил у швейцара адрес компании «Авалон Лтд». Тот посмотрел в справочник, записал адрес на листке бумаги и передал его Николасу вместе со сложенной картой города. На обратной стороне карты была схема метро. Швейцар прочертил на схеме путь, по которому должны были следовать Николас и его спутница.

Сойдя на станции метро «Рю де Бак», они пересели на линию № 12 и проехали три остановки до площади Согласия. Теперь они находились на правой стороне Парижа. Пересев на линию №1, они поехали в восточном направлении.

— Что вы знаете о связи якудза с мафией, о которой говорил мне Оками-сан?

— Думаю, что если бы я знала об этом так много, как знает Оками-сан, то за мной также охотились бы.

Челеста повернулась и посмотрела на рекламу «Галери Лафайетт», известного парижского универмага.

— Он рассказывал вам о Годайсю?

— Да, а что?

— Он говорил, что Годайсю является его собственным созданием? — Николас пристально смотрел на нее.

— Нет, не говорил ничего подобного.

— Название «Пять континентов» очень подходит к международному конгломерату, опутавшему весь земной шар. Он должен был быть законным во всех отношениях. Это путь, который избрал Оками-сан, для того чтобы сохранить остатки якудза от полного уничтожения в связи с растущим контролем правительства. Силой своего характера и занимаемого им положения он убеждал узкий совет, состоящий из оябунов, пойти по предложенному им пути. Но одни проявили колебания, другие враждебно относились к этой идее.

— Да, Оками говорил мне, что они боялись потерять то огромное влияние и власть, которые давало им беззаконие.

Челеста кивнула головой.

— Ходил слух, что Кайсё стал слишком стар и перестал быть полезным, что все в большей степени он уходил в мир, создаваемый его собственным воображением.

— Вы хотите сказать, что совет посчитал его слишком дряхлым? — уточнил Николас.

— Во всяком случае, так говорили.

Конечно, она не считала, что Оками одряхлел.

— Растущее с их стороны отчуждение, — продолжала она, — заставило Оками-сан пересмотреть свой план действий. Кто-то постоянно чинил препятствия исполнению его приказов, так что в отчаянии он стал менять свои связи, заключал сделки за спиной Годайсю, начал фактически действовать против их стремления сохранить их незаконную империю. Теперь война идет в открытую.