Эрик Ластбадер - Цзян

Цунь Три Клятвы сидел, сгорбившись, перед передатчиком.

— Насколько серьезна угроза?

— Настолько серьезна, что хоть гроб заказывай. Чем все это закончится, пока сказать трудно. На какой день ты назначил заключительное совещание?

— На послезавтра. Можем мы тебе чем-нибудь подсобить отсюда? Лично я могу что-нибудь для тебя сделать?

— Как дела у Блисс?

— Она с Джейком. — Цунь вздохнул. — Убит Дэвид Оу, друг Джейка.

— Кем?

— Куорри.

— Понятно. Химера зашевелилась. Мы уже в заключительной фазе. Обязательно свяжись с Блисс. Логично предположить, что следующей мишенью Химеры будет Джейк.

— Все сходится в одну точку, не так ли? — с горечью в голосе сказал Цунь Три Клятвы.

— Так и было задумало.

— Но не кажется ли тебе, что слишком много переменных величин в нашем уравнении?

— Переменные величины уже возникали не раз. И они ничего не изменили.

— Ничего не изменили? А смерть Марианны Мэрок? А смерть Дэвида Оу тоже ничего не значит? А сколько еще было смертей, о которых я ничего не знаю?

— Мы говорим сейчас о будущем Китая... Возможно даже, всего мира. Что значит по сравнению с этим смерть горстки людей?

Цунь Три Клятвы покачал головой.

— Но ведь должна же остаться в тебе хоть крупица человечности! Неужели для тебя все люди только шашки в твоей игре, которыми можно манипулировать, как вздумается?

— На этой доске разыгрывается будущее Китая. Вот и все.

— А твоя семья? — Цунь Три Клятвы сто раз давал себе зарок не поднимать этого вопроса. Это бессмысленно и, даже более того, это нечестно. Но он просто не смог сдержаться. Он обязан подумать о Блисс. О ее чувствах. — Что стало с твоей семьей? Великий Будда! Ты только посмотри, что со всеми нами сделала твоя одержимость!

Молчание.

Треск эфира, свидетельствующий о том, что где-то далеко бушуют грозы.

Привет, Генри, — сказал Энтони Беридиен, поднимая глаза от стола, заваленного папками. Он всегда говорил, что только в окружении папок он чувствует себя уютно. В них кровь, разгоняя которую по системе Куорри, он поддерживает в созданном им агентстве жизнь. — Что, уже пора? Вундерман кивнул.

— Давно пора. Я знаю, что ты очень занят последнее время, и поэтому не тревожил тебя до последней минуты.

За спиной Беридиена было окно, из которого отрывалась роскошная панорама Белого Дома, сияющего своими будто алебастровыми стенами в последнем свете хмурого дня, и розария в цвету на знаменитой лужайке. Людей, вечно толпящихся на тротуаре перед входом в резиденцию Президента США, отсюда видно не было: само здание загораживало их.

Беридиен вышел из-за стола и потянулся.

— Знаешь, я почти ничего не могу делать с тех пор, как вы с Роджером установили свою сверхбдительную систему безопасности. Вы даже кабинет врача вывели на видеомонитор!

— Просто предосторожность, сэр, — небрежно бросил Вундерман.

— Тоже мне предосторожность! Я в сортир не могу сходить без ощущения, что за мной не следит камера, и где-то на мониторе не дается крупным планом, как я расстегиваю ширинку! Великий Боже, даже старине Айку не требовалась такая система безопасности! А ведь тогда была война!

Вундерман улыбнулся, шагая вниз по коридору рядом с шефом.

— Наверно, генералу Эйзенхауэру не приходилось иметь дело с Даниэлой Воркутой.

— Ох уж эта чертова Внешняя разведка! — пробурчал Беридиен. — Добраться бы до Воркуты вместе с Карповым! Уж я бы их поимел как следует!

Он приложил ладонь к двери в конце коридора, вызывая лифт.

— Я задействовал Аполлона, — сообщил Вундерман. — Это мой актив: вхож в самые высокие кремлевские кабинеты, имеет надежную крышу. Я полагаю, мы подошли к такой критической точке, что можем себе позволить его разоблачение.

Двери из полированной бронзы открылась, и Беридиен шагнул в лифт, бросив на своего спутника испытующий взгляд. Нажал на самую нижнюю кнопку.

— Нашего ферзя — на ихнего?

— Да, сэр, коли на то дело пошло. Размен ферзей.

— Ты подкармливал Аполлона столько лет, Генри. Уверен ли ты, что мы можем им пожертвовать таким образом?

— Может быть, до жертвы дело не дойдет. Аполлон чертовски умен. Он может выкрутиться, не скомпрометировав себя, после того, как разделается с Воркутой.

Беридиен покачал головой.

— Чтобы он улизнул из святая святых КГБ? Он даже не относится к этой организации! Риск слишком велик, Генри.

— Сейчас для нас устранение Воркуты представляет большую важность, чем разведывательные данные Аполлона.

— Очень жаль, что ты со мной не посоветовался, прежде чем начинать операцию.

— Чтобы ты приказал мне не трогать Аполлона?

— Мы потеряем его, Генри. Потеряем жучка, которого нам удалось посадить за портьеру в самом высоком кабинете в Кремле!

— А если мы не устраним Воркуту, некому будет пользоваться информацией, полученной через этого жучка. Всего нашего агентства не будет!

Они прошли мимо двух охранников в крыло, где находился медицинский профилакторий. Едва закрыв за собой дверь кабинета врача, Беридиен начал раздеваться.

— В любом случае, — сказал он, завершая разговор, — я боюсь, что наша потеря окажется невосполнимой.

Облачившись в белый халат, застегивающийся сзади, Беридиен подошел к кушетке и устроился на ней, зашипев, когда почувствовал под собой холод клеенки.

— Могли бы придумать какие-нибудь средства подогрева, черт бы их побрал! Все-таки в XX веке живем! — пробурчал он сердито.

Тут и врач появилась, войдя через другую дверь. Ее темно-русые волосы были стянуты на затылке в аккуратный пучок. Высокие славянские скулы не нуждались в ухищрениях косметики. Вундерман любовался ее длинными ногами, когда она шла к кушетке, на которой возлежал Беридиен.

Осмотр проходил как обычно: глаза, нос, горло, легкие, кровяное давление, почки. Вундерман не спускал глаз с ее ножек, когда она суетилась подле босса, а особенно когда она нагибалась. Наверно, занимается теннисом. Как Донован.

— Вы практически здоровы, — сказала она, закончив осмотр. Вундерман слышал, как врач скрипит пером, заполняя карточку Беридиена. — Но у вас, похоже, небольшая простуда. А может, грипп в начальной стадии. Ничего серьезного, но я вам сделаю укольчик. Для профилактики. Это только витамины. При вашем ненормированном рабочем дне они не помешают.

Беридиен заворчал.

— Вы можете сесть, — бросила она через плечо. Вундерман перевел взгляд на ее аккуратный задок. Стоя у сверкающего никелем и стеклом стола с различными флакончиками, колбочками и пузырьками, она доставала шприц. Проткнув иглой пробку в небольшом пузырьке, она перевернула его вверх донышком, потом потянула за поршень шприца, засасывая прозрачную жидкость.