Эрик Ластбадер - Цзян

— Вот и мой тай-пэнь тоже так всегда говорит, — сказал Ынг, прижимая руки к груди и как бы демонстрируя этим жестом облегчение, которое он почувствовал.

— Хорошо, — сказал Цунь Три Клятвы, кивнув для пущей убедительности. — А теперь позвольте мне сообщить вам по секрету, что решение компании «Маттиас и Кинг» покинуть колонию позволяет предвидеть изменения в их деловых проектах. Особенно долговременных.

Пульс Ынга участился. Он почувствовал, куда клонит Цунь и постарался умерить свое возбуждение.

— Как вам, вероятно, известно, — продолжал Цунь, — Маттиас, Кинг и я являемся партнерами коммунистов по Камсангскому проекту в провинции Гуандун. Маттиас и Кинг уведомили меня, что они выходят из дела. Конечно, они предложили мне выкупить их акции через Пака Ханмина. Но, честно говоря, я не могу себе сейчас позволить так далеко заходить: это может поставить под угрозу мой собственный бизнес. Так что я предлагаю их третью часть проекта вашему торговому дому.

Тысячи вопросов теснились и голове Ынга. Почему он делает свое предложение именно компании «Сойер и сыновья»? Почему, например, не «Союзу пяти звезд», главному собственнику на Новых Территориях? Было бы логичнее предложить именно им. И действительно ля Маттиас и Кинг предлагали свою долю Цуню? Может, он врет насчет причин, по которым он отклонил это предложение? Ну и многие другие. Но Питер понимал, что он не может задать ни одного из этих вопросов. Не может даже выказать своего интереса.

— Камсанг, — осторожно заметил он, — дорогостоящий проект, если моя информация верна.

Цунь Три Клятвы кивнул.

— Шесть миллиардов долларов США.

Ынг чуть не поперхнулся виски. Лян та мадэ! - подумал он. — Эдакого ценника не увидишь ни на каком энергетическом проекте!

—Но, — продолжал Цунь, — потенциальные доходы практически безграничны. Если удастся достроить Камсанг и запустить его.

Глаза Ынга сузились.

— Какие-нибудь проблемы?

— Будущее Гонконга и большей части южного Китая зависит напрямую от Камсангского проекта, — ответил Цунь. — Наши энергетические ресурсы, мягко говоря, ограничены. Кроме того, вы не хуже меня знаете, что с нами случится, если прекратить подачу воды. Камсанг же предназначен не только для того, чтобы снабжать нас электричеством, но и решить проблему водоснабжения. Полностью.

Ынг выпрямился в кресле.

— Никогда об этом не сдыхал.

— Естественно. Это же секретный проект. Камсанг обеспечит дешевое опреснение воды при любой концентрации солей.

— Превращение морской воды в питьевую? Цунь Три Клятвы кивнул.

— Никаких ограничений в водоснабжении для гонконгцев! Вода в любое время суток и в любых количествах!

— И какие же проблемы?

— Советы, — с сокрушенным видом ответил Цунь. — Они уже дважды пытались сорвать проект. И, надо полагать, будут пытаться снова и снова. Вот в этом и состоит главный риск. И он многократно возрастет, если Советы выведают секреты Камсанга. — Он испытующе посмотрел на Ынга. — Так что вы сами понимаете, почему мне нужен ответ от вашего торгового дома немедленно.

В голове у Ынга творилось Бог знает что.

— Я должен обсудить это с тай-пэнем.

—Мистер Ынг, — сказал Цунь Три Клятвы, подымаясь, — я говорю не о днях, а о часах.

Питер кивнул, тоже вставая.

— Я понимаю.

— Хорошо. — Цунь Три Клятвы величественно взмахнул рукой. — Мой сынок проводит вас. Ынг поклонился.

— Спасибо за гостеприимство, тай-пэнь.

Цунь Три Клятвы проследил, как Питера Ынга проводили по трапу на берег. Затем он тихо позвал кого-то. В узком коридорчике из тени возникла неясная фигура.

— Извини, что заставил тебя ждать, боу-сек. Это слово означает «драгоценный камень».

— Ничего, — ответила Блисс, заходя в каюту. — А-ма угостила меня восхитительным ужином.

Блисс по привычке называла Дочку Номер Один, свою старшую сестру, своей а-ма, то есть «матерью».

— Ты мне хочешь что-то сообщить. — Цунь произнес это без вопросительной интонации, наливая им обоим виски в чистые стаканы, которые он достал из ящика стола.

— Джейк Мэрок в Японии.

— Вот как? — он повернулся к ней. — За судьбу Джейка Мэрока! Они выпили.

— Как-то странно пить такой тост, — сказала она. — Будто мы с тобой творцы его судьбы.

— Что за мысли, боу-сек! Будто ты не знаешь, что судьба не делается людьми. Она есть часть природы вещей.

В ее глазах был страх.

— Может быть,.. — начала она и остановилась. — Может быть, ты мне теперь скажешь, зачем тебе надо было, чтобы я направила его в Японию? Его лицо потемнело.

— Ты выполняла волю йуань-хуань. - В данном контексте это слово могло означать «кольцо» или «круг». — Я не мог бы любить тебя больше, даже если бы ты была моей родной дочерью. А ведь я считаю тебя таковой, боу-сек, но в то же время выделяю тебя среди своих детей. Тебя мне прислали на воспитание и обучение. И ты знаешь многое из того, о чем другие мои дети не знают. Одной тебе ведома правда.

Он пристально смотрел на нее.

— Ничто не должно изменять предначертания йуань-хуань.

Кажется, прошла вечность, прежде чем он перевел взгляд с нее на стол, где лежал перекидной календарь.

— К сегодняшнему дню, — сказал он, меняя тему, чтобы избавить ее от лишних упреков, — Ничирен уже должен найти свою часть фу. - Он посмотрел на нее, будто принимая какое-то решение.

— Я не солгал тебе. Его направили туда, чтобы он действительно возвратил себе свою часть фу.

—Но зачем? Какое значение она может иметь в современном мире?

— Она заключает в себе силу. Силу, которой ее наделили давным-давно.

— Силу делать что?

— Этого я не могу сказать. Возможно, сама жизнь даст ответ на твой вопрос.

Какое-то время они сидели молча. Блисс потупила голову, словно в такой позе ей лучше думалось.

— Отец, кто еще включен в йуань-хуань2 - спросила она наконец.

На мгновение ей показалось, что он сейчас взорвется от возмущения. Он вскочил, но тут же какая-то поразительная мысль пришла ему в голову и он рухнул в кресло, как подкошенный.

— Поразительные вещи, — сказал он тихо, — творятся в этом мире. Раньше никто из моей семьи не осмелился бы задать мне такой вопрос. И вот извольте! Его задаешь мне ты! Женщина!

Он покачал головою.

— Отец, — сказала она, приближаясь к нему. — Я не хотела гневить тебя.

Она опустилась перед ним на колени, склонив голову.

— Не надо так, — сказал он. — Не надо, доченька. Но внутренне он не мог не растаять от такого дочернего послушания. Что поделаешь? Такой уж она человек: послушание и преданность странным образом сочетаются в ней с независимостью. Впрочем, и это тоже результат воспитания, которое он ей дал.