Эрик Ластбадер - Зеро

— Я несколько лет учился в Японии, — ответил Майкл. — Отец послал меня туда. После войны он служил в американских войсках в Токио.

Элиан резала зелень.

— Чему ты учился в Японии?

— Живописи, — ответил он.

— А еще? — спросила она. — В твоем «джипе» я заметила катану. Ты думаешь ею пользоваться?

— Я многому научился в Японии. Но самое главное — живопись.

— И ты этим зарабатываешь на жизнь? Живописью?

— Частично. Когда я рисую, я счастлив. Но еще приходится думать о хлебе. — Он рассказал ей, что начал печатать репродукции картин.

Элиан улыбнулась, продолжая шинковать зелень.

— Как это здорово — взять в руки кисть и что-нибудь нарисовать. — Она рассмеялась. — Я завидую тебе. Всякая пустота приводит меня в ужас. Чистые страницы, чистые холсты. Мне все время хочется закрасить их черным цветом.

— Но тогда, — сказал Майкл, — они исчезнут.

— Нет, они мне просто больше не страшны. — Она отодвинула кучку нарезанной зелени и принялась за грибы. — Заключенная в них анархия становится управляемой или, по крайней мере, удерживается в рамках.

— Анархия?

— Да. Тебя никогда не пугало пустое полотно? Слишком много возможностей. Это сбивает с толку.

— Конечно, — сказал Майкл, — если подходишь к холсту, не зная заранее, что собираешься нарисовать.

Элиан нахмурилась.

— А ты всегда знаешь, что собираешься делать? Это, должно быть, очень скучно.

— Вот ты сама и ответила на свой вопрос. — Майкл улыбнулся. — Я знаю, с чего и как начну... А дальше... — Он пожал плечами.

Она явно о чем-то задумалась.

— Насколько хорошо ты знаешь якудзу? Ты говорил, что некоторое время жил в Японии. Ты встречал кого-нибудь из них?

— Может, и встречал, но мне об этом не известно. Наверное, они не очень отличаются от других людей.

— Еще как отличаются, — сказала Элиан. — Они стоят особняком. Японское общество считает их неприглядными, и они наслаждаются этой ролью. Слово «якудза» составлено из иероглифов трех чисел. При сложении получается количество очков, соответствующее проигрышу в азартных играх. Якудза считают, что обречены быть героями в своем маленьком мирке.

— Судя по тому, что я о них знаю, — сказал Майкл, — такой романтизм не очень вяжется с их общественной опасностью.

Она кивнула.

— Они очень опасны. — Элиан положила нож, включила одну из конфорок и поставила на нее кастрюлю. — Может быть, я зря это говорю, но, — она одарила его мимолетной улыбкой, — ты обязан защищать меня до конца моих дней, так ведь?

Майкл промолчал, и она продолжала:

— Дело в том, что мой приятель действует мне на нервы. Ты прав. Он член якудзы. Знаешь, поначалу мне даже нравилось встречаться с ним. Да нет, тебе этого не понять.

— Он большая шишка, — сказал Майкл. — Сам кахуна. Очень даже понятно. — Майкл положил в рот немного зелени. — И что произошло?

— Он очень груб, — сказала она, — кичится своим положением, любит ввязываться в драки. Я терпеть этого не могу.

Майкл пожал плечами.

— Ты скажи ему.

Элиан рассмеялась.

— Я говорила, а что толку? Он никого не слушает и делает, что хочет. Слишком своеволен. Я ничего не могу сделать.

— Можешь, — сказал Майкл, — если захочешь.

— Пистолет и мне действует на нервы, — сказала она и вдруг вскрикнула. Выронив кастрюлю с кипящей водой, она принялась дуть на обожженную руку. — Черт!

Майкл взял ее руку, повернул к себе; кожа покраснела, на месте ожога образовался волдырь.

— Какие-нибудь антисептики у тебя есть?

Элиан покачала головой.

— И бинтов тоже нет. Не беспокойся, я не умру. — Она прижала ранку к губам. Майкл посмотрел на нее.

— Так этим твой друг и занимался? — спросил он, возвращаясь к прерванному разговору. — Размахивал пистолетом у тебя перед носом?

— Возможно, — сказала она, снова беря в руки нож, и слегка поморщилась от боли. — Сначала он меня ударил.

— Господи, — Майкл подумал об Одри и Гансе. О том, что он сотворил с немцем.

— Он очень... сильный.

Вот тут бы ему сказать: «Ты сама впуталась в эту историю, сама и выпутывайся». Но он этого не сказал. Почему? А если ее дружок и впрямь работает на толстяка Итимаду? Строя из себя ревнивого любовника, Майкл мог бы выиграть время, если его поймают на участке толстяка. А это время ему очень пригодится, когда надо будет выбираться оттуда. Точно, подумал Майкл. Вот оно. Найти повод для вторжения на участок Итимады оказалось детской забавой.

— На кого он работает, этот твой дружок? — спросил Майкл.

— Что ты собираешься делать?

— Если от наемных служащих мало проку, — сказал он, — обратись к начальнику агентства.

Элиан рассмеялась.

— Какая прелесть.

— Я не шучу.

— Я тебе не верю.

— А ты испытай меня. На кого работает твой дружок?

— Есть такой толстяк Итимада. Он главный кахуна якудзы на островах.

— А где он живет? — спросил Майкл, заранее зная ответ.

— Чуть дальше того места, где мы столкнулись. В Кахакулоа, помнишь?

— Мне пора, — сказал Майкл, направляясь к двери.

— Куда ты собрался? — Она вытерла руки о фартук. — Обед почти готов.

— Ты сказала, что я должен оберегать тебя.

Она обошла его и приблизилась к двери.

— Ты это серьезно?

Майкл взглянул на нее.

— А ты нет?

— Да брось ты. — Она засмеялась, пытаясь обратить все в шутку. — А кроме того, там пистолеты. Много пистолетов. Итимада не любит незваных гостей.

Майкл направился к двери.

— Замечательно, — сказал он. — Придется их избегать.

— За каким чертом ты в это ввязываешься?

— Я тебе уже сказал.

— А я ни на секунду не поверила. Во-первых, мы только что встретились. Во-вторых, почему это нужно делать именно сейчас, а не завтра, как сделал бы любой нормальный человек?

— Днем, — сказал Майкл, — Итимада меня увидит.

— Ты идешь не из-за меня, — сказала она. — Тебе самому что-то нужно от Итимады.

— Возможно. — Он пожал плечами. — Что из того?

— Зачем было лгать мне? К чему вся эта чепуха об обязательстве заботиться обо мне?

— Это не чепуха, — ответил он.

— Не могу понять, — Элиан удивленно покачала головой, — шутишь ты или говоришь серьезно.

— И не пытайся, — ответил он. — Иногда я и сам себя не понимаю.

Увидев, что он все-таки собирается уходить, она сняла передник.

— Хорошо, тогда мы едем вместе.

— Ни в коем случае.

Она надела жакет, отбросила со лба волосы.

— Интересно, как ты собираешься попасть в темноте в поместье Итимады?

— Как-нибудь попаду, — сказал он.

— Ты уверен? Тебе известно о собаках, проводах под током, прожекторах? — Элиан смотрела ему в глаза. — А кроме того, ты не знаешь, ни как зовут моего дружка, ни как он выглядит.

Майкл понял, что без нее ему не обойтись. Он не хотел никого с собой брать, но другого выхода не было. Эта женщина знала, что он ей лгал, что у него свои причины лезть на участок толстяка Итимады. Если он не возьмет ее с собой, она вполне может тут же позвонить своему дружку. У Майкла не было ни малейшего желания встретить в Кахакулоа поджидавших его вооруженных охранников.