Эрик Ластбадер - Зеро

Лунный свет окутал ее серебристым покрывалом. Холодные голубоватые оттенки плясали на волевом лице. Оно вдруг стало бесцветным и одновременно как бы зарядилось энергией — так бывает при ярком монохроматическом освещении.

— Майкл! — сказала Элиан. — Я совершала ужасные поступки.

— Все мы делали в своей жизни что-нибудь постыдное, Элиан. — Майкл отложил бинокль.

— Такого ты не делал.

Майкл приблизился к ней.

— Но тогда зачем ты так поступала?

— Потому что боялась, — сказала Элиан. — Боялась, что если вообще ничего не сделать, меня захлестнет хаос. Помнишь тот черный холст? Я боялась остаться никем.

— Но ты же умница, — возразил Майкл, — Ты умная, ловкая и сильная. — Майкл улыбнулся и добавил: — И очень красивая.

Ее лицо оставалось бесстрастным. Майклу хотелось, чтобы Элиан улыбнулась.

— Короче говоря, — сказала она, — я совершенство.

— Я этого не утверждал.

— О нет, утверждал! И ты в этом не одинок. Сколько я себя помню, окружающие всегда твердили, будто я истинное совершенство. От меня этого требовали. Так что у меня просто не оставалось другого выхода. Я не могла, как обыкновенная женщина, сложить с себя эту ответственность. Это страшное бремя буквально лишило меня детства. Я всю жизнь была взрослой, Майкл. Была, потому что знала: в противном случае вся моя жизнь пойдет насмарку.

Майкл глядел на нее, и в душе его зарождались гнев и печаль. Он жалел Элиан и негодовал на тех, кто взвалил на ее плечи бремя лжи.

— И ты действительно в это верила? Она кивнула.

— И до сих пор верю. Ведь в конце концов именно это служит оправданием моей жизни. Что я без этой ответственности? Ничто. Снова хаос. А я не в силах вынести хаос.

Майкл покачал головой.

— Нет, ты вовсе не ничтожество. — Он протянул ей руку. — Ладно, пошли.

Казалось, прошло очень много времени, прежде чем ее пальцы коснулись его руки.

— Итимада — болван, — хмыкал Удэ, доложив о том, как обстоят дела. Он стоял в телефонной будке на окраине Байлуки. Лицо его было в вулканической пыли. — У него были обширные планы. Они не касались вас.

Удэ то и дело поглядывал в сторону машины, где на полу лежала связанная Одри с кляпом во рту.

— Он нанял двух туземцев, чтобы они разыскали документ Катей. Но я вышел на них. Бумаги у них не было, и они не знали, у кого она. Однако я выведал у них, что хотел оставить сыну Филипп Досс. Темно-красный витой шнурок. Вам это о чем-нибудь говорит?

Масаси на миг задумался.

— Нет.

— Жадность превращается в глупость, как еда — в дерьмо, — глубокомысленно заявил Удэ. — Глупость сделала Итимаду уязвимым. Причем не только я смог до него добраться — это было бы еще полбеды. Нет, он стал уязвимым для итеки! (Удэ имел в виду европейца, Майкла Досса.) И этот итеки пробрался в его хваленое поместье!

— А тебе не приходило в голову, — спросил Масаси, — что толстяк Итимада, вполне возможно, хотел встретиться с Майклом Доссом? Как ты думаешь, почему он знал, куда отправить гавайцев на поиски витого шнурка? Очевидно, ему сообщил это по телефону Филипп Досс.

— Мне это не приходило в голову, — протянул Удэ.

— Тебе известно, где сейчас Майкл Досс?

— Да. У Элиан Ямамото.

— Правда? — равнодушно переспросил Масаси. Удэ удивило, почему столь невероятная новость нисколько не заинтересовала Масаси. — Я хочу, чтобы ты переправил его сестру Одри ко мне в Японию.

— Это будет непросто, — сказал Удэ. — И Майкл Досс тут шныряет, и федеральные службы по уши влезли в расследование столкновения в доме Итимады. Я связан по рукам и ногам.

— Не беспокойся. Я пришлю мой личный самолет. В аэропорту все будет подготовлено. Ее переправят в ящике, в грузовом отсеке. Тебе это не в диковинку, ты десять раз так переправлял людей. Но я смогу добраться на самолете до Мауи только через восемь часов.

— Мне нужно время на подготовку.

— Хорошо. Я позвоню в несколько мест и свяжу тебя кое-с кем из моих людей на местах. Где они тебя найдут?

Удэ сообщил Масаси название бара, в котором он был, когда выслеживал гавайцев.

— Это в Вайлуку, — объяснил он. — Они поймут. Сейчас еще рано, и там закрыто, поэтому скажите им, что я пока посижу в пивнушке через дорогу. — Удэ немного подумал и добавил: — Да, и передайте им, что мне нужно оружие.

— Они достанут все, что тебе понадобится, — заверил его Масаси. — Тебе удалось выяснить, кто убил Филиппа Досса?

— Это был не Итимада.

— Я тебя не об этом спрашивал.

— Я не знаю ответа на ваш вопрос, — сказал Удэ. — Как мне поступить с Майклом Доссом?

— Майкл Досс может интересовать нас только в том случае, если документ Катей у него, — сказал Масаси. — Пусть он получит красный шнурок. Он поможет нам понять, насколько тот важен. По-моему, совершенно очевидно, что Майкл Досс — единственная ниточка, ведущая к документу.

— А я думаю, это пустая трата времени, — возразил Удэ. — Я уверен, что документ Катей сгорел в машине вместе с Филиппом Доссом.

— Я плачу тебе не за то, чтобы ты думал, — рявкнул Масаси. — Делай, как приказывают!

— Документ Катей — это теперь самое главное, да? — спросил Удэ. — Я слышу в вашем голосе нетерпение. Но это не вы торопитесь. Это Кодзо Сийна торопится. Документ Катей — это священная реликвия Дзибана, а не ваша. По-моему, Кодзо Сийна уже стал новым оябуном Таки-гуми.

— Заткнись! — вскричал Масаси. — Ты снова будешь жрать свои грибы! Ты решил, что уже возвысился?

— Нет, — печально сказал Удэ, ибо понял, что выбора нет: перед ним только один путь. — Но я все вижу яснее, чем вы или Кодзо Сийна. Я могу позабыть про документ Катей, могу свыкнуться с мыслью, что он утрачен безвозвратно. У меня не вызывает сомнений, что сейчас реальную угрозу для вас и Таки-гуми представляет Майкл Досс. Он пошел по стопам своего отца. Филиппу Доссу удавалось не допускать вас к власти, пока жив был ваш отец. И, проживи он подольше, он бы вас погубил.

— Или я его.

— Вы не думаете, что Майкл Досс постарается довершить дело, начатое отцом?

— Дао, — произнес Масаси, — учит нас, что мудрец не лезет вперед, а, став позади всех, обнаруживает, что он оказался в самой выигрышной позиции.

— Какое мне дело до Дао? — с нескрываемым презрением произнес Удэ. — Дао — учение для стариков, которые слепы и глухи к тому, что творится вокруг них.

— Законы Дао всемирны, — напомнил ему Масаси.

— Даосизм умер.

Э, нет, подумал Масаси. Это твоей ум мертв.

— Пока еще ты член моего клана, — сердито сказал он. — И ты будешь подчиняться своему оябуну.

Все это так, но вот вопрос, подумал, повесив трубку, Удэ, кто мой оябун?

Теперь тропинка сделалась совсем крутой. Майкл, понимавший, что за спиной у него огромная пропасть, шел очень осторожно. Вокруг росли такие толстые деревья, что видимость в любом направлении была не больше одного фута. Тем не менее Элиан поднималась на вершину быстро и уверенно. Она оказалась права. Подъем был долог, и Майкл начал раскаиваться в том, что они это затеяли. Его внутренняя тревога прошла, он очень устал, тело болело.