Эрик Ластбадер - Шань

Он поежился. От предвкушения или страха?

— Прекращаем? — неуверенно переспросил он. Даниэла положила ладонь ему на грудь и почувствовала частые, сильные толчки.

— Мне нельзя продолжать, — сказала она. — Ореанде это не понравилось бы. Ты ее муж, ее возлюбленный. Ты принадлежишь только ей.

Он снова поежился. Его глаза закрылись.

— Я снова дышу, — прошептал он.

— Лунный свет над Москвой-рекой, — тихонько подсказала ему на ухо Даниэла.

— Я снова дышу, — повторил он.

— Ореанда...

Малюта положил тяжелую ладонь на плечо Даниэлы и с силой надавил вниз. Даниэла уже успела тайком расстегнуть юбку. Она наклонилась, и юбка скользнула к ее ногам. Даниэла переступила через нее. Под юбкой у нее ничего не было.

Ореанда! — мысленно взывал он. Она поработила его своими сексуальными капризами и прихотями. Чем выше он поднимался по лестнице власти, тем ниже и ниже склонялся в раболепном поклоне перед женой. И — самое главное — он не мог сказать, что доставляло ему большее удовольствие. Ее призрак продолжал преследовать Малюту всякий раз, когда он приезжал на дачу. Столь велико было желание, сжигавшее его все эти годы, что теперь Малюта лишь беспомощно стоял на месте, чувствуя, как внутри него все плавится в горниле сексуального напора Даниэлы. Он не испытывал такого наслаждения с тех пор, как...

Вскрикнув, он вцепился пальцами в ее плечи. За всеми оскорблениями и презрительными насмешками, которыми Малюта обливал ее при каждом удобном случае, пряталось неутоленное, голодное вожделение. Он ненавидел Даниэлу за то, что Ореанда некогда сделала с ним самим. Он панически боялся, что вновь может оказаться в рабстве у женщины, что все начнется заново.

И тем не менее в глубине души он молился на Даниэлу точно так же, как когда-то молился на Ореанду.

Потянув его вниз, Даниэла заставила его лечь на ковер. Сев на него сверху, она спросила:

— Ты ведь хочешь этого, правда? Он застонал.

— Однако раньше ты говорил мне, что не хочешь. — Она приблизила свое лицо к его лицу. — И никогда не захочешь. Поэтому теперь ты этого не получишь.

Она слегка отодвинулась назад.

Малюта, приподнявшись, потянулся было к ней, но она хладнокровно оттолкнула его.

— Нет, нет. Так у тебя ничего не выйдет.

Возможно, он сумел бы овладеть ею силой. Однако ему хотелось совсем другого.

Даниэла снова принялась ласкать его, но, едва почувствовав, что его возбуждение грозит перехлестнуть через край, тут же остановилась и что-то сказала.

— Что? — полузадушенным голосом переспросил он.

— Я хочу этого.

— Что?

— Ты должен сказать: “Я хочу этого”, — повторила она.

— Я хочу этого.

— Нет, ты должен сказать так, чтобы я поверила.

— Я действительно хочу этого.

— Хорошо, — ответила она и, приподнявшись, опустилась на его дрожащий от напряжения пенис, — получай!..

Малюта испустил протяжный стон. Он пребывал в полуобморочном состоянии. Когда Даниэла принялась раскачиваться из стороны в сторону, он, вскрикнув, прогнулся вверх. Судорожным движением он притянул ее к себе и кончил.

Даниэла продолжала лежать, прижавшись к нему грудью. Вскоре его дыхание выровнялось и стало более глубоким. Казалось, он засыпает.

Положив руку ему на шею, Даниэла приблизила губы к его уху и, когда он беспокойно заворочался, тихонько шепнула:

— Теперь я должна убить тебя. Чуть вздрогнув, он шумно вздохнул.

— Ведь именно этого хотела бы Ореанда?

— Что ты имеешь в виду?

— Ты убил ее, Олег.

— Что?

— Да, да. Ты своими руками устроил пожар, в котором она сгорела. Ты сделал все ловко, так что не возникло ни малейших подозрений. Однако это ничего не меняет. Ты убил Ореанду.

— Нет, неправда.

— Перестань врать мне, Олег. Я знаю все.

— Я не вру! — воскликнул он в отчаянии. — Я не поджигал дом. Клянусь!

— Я хочу тебе кое-что сказать, Олег. — Даниэла постаралась выразить все презрение, на какое только была способна. — Пока мы трахались, я вообще ничего не чувствовала. А когда твой член был у меня во рту, меня едва не стошнило.

— Зачем ты говоришь мне об этом? — спросил он, отвернувшись.

— Потому что очень важно, чтобы ты знал правду.

В бешенстве оттолкнув ее от себя, Малюта торопливо натянул штаны. По лицу было видно, что ему очень стыдно. Сердце Даниэлы наполнилось радостью.

Ну вот, — удовлетворенно подумала она. — Наконец-то он попался на крючок. Теперь мы с ним на равных.

— Мы почти на месте, — промолвила Казамуки. Она сидела за рулем спортивного “Мицубиси”. Расположившийся на соседнем сидении Джейк молча наблюдал за игрой складок на ее кимоно. На красивом оранжево-желтом шелке не было видно ни единого пятнышка крови.

Микио полулежал, раскинувшись на заднем сидении и поддерживая на весу раненую руку. — Пустяки, — сказал он негромко. — Кровь уже свернулась. Боли почти нет.

— Пожалуйста, прошу вас, — мягко заметила Казамуки, не отрывая глаз от дороги, уходившей вправо. — Оябуну не следует зря тратить энергию.

Джейк закрыл глаза. Голова у него кружилась от усталости. Он снова вспомнил сцену в Киомицу-дера. Перед его глазами возник сидящий на траве Микио Комото, все еще стискивающий в побелевших руках манрикигусари. У ног его валялся труп его противника. Голова мертвого боевика якудзы была повернута под неестественным утлом. Из груди его торчало черное оперение стальной стрелы, пронзившей его насквозь. Прежде чем уложить последнего из противников Джейка, Казамуки позаботилась о том, чтобы жизнь ее оябуна оказалась вне опасности.

Теперь, сидя с ней в машине, мчавшейся на северо-восток в сторону Токио, Джейк боролся с приступами головокружения, волнами накатывавшими на него. Во время одного, особенно сильного, он, поняв, что больше не выдержит, попросил Казамуки остановиться и, выйдя из “Мицубиси”, отошел в сторону. Его вырвало: без ба-маака он ничем не отличался от обычного человека.

С трудом передвигая ноги, он забрался в машину и тяжело плюхнулся на сиденье. Казамуки все это время не отрываясь смотрела в боковое зеркальце, чтобы даже случайно не стать свидетельницей его слабости. Через мгновение мотор взревел, и они вновь тронулись в путь.

— Джейк-сан, — осторожно обратился к другу Микио. — Боюсь, у меня есть для тебя крайне неприятные новости. Те, кто напал на нас, не входили в клан Кизан. — Он не сводил внимательного взгляда с лица Джейка, — Ты понимаешь? Я по-прежнему мертв для своих врагов. Эти люди хотели убить не меня: их клан вообще не принимает участие в войне.

— Кто они? — осведомился Джейк безжизненным голосом.

— Члены клана Моро. Ты слышал о таком, Джейк-сан?

— Нет, — Джейк покачал головой.