Эрик Ластбадер - Шань

Чжилинь протянул перед собой открытую ладонь, и Джейк увидел на ней нефритовую гемму с изображением двух мифических животных, сошедшихся в смертельной схватке. Некогда гемма была расколота на четыре куска, соединенных теперь между собой золотыми скрепками.

— Недостаточно лишь предаваться мечтам и плести паутину власти, — Чжилинь поворачивал гемму на ладони то так, то эдак. — Наши умозрительные схемы окажутся никуда не годными в конечном счете, если йуань-хуань, крут избранных, распадется. Связь между его членами может оказаться куда более хрупкой, чем ты предполагаешь. Да, “драконы” триад и тай-пэни, выбранные мной, связаны этим фу, императорской печатью, выгравированной на нефрите, части которой ты, Ничирен, Блисс и Эндрю собрали воедино.

Он поднял гемму на свет. Солнечные лучи, просвечивающиеся сквозь камень, заставлявшие его сверкать и искриться, казалось, пробудили к жизни сражавшихся животных.

— Поразмышляй над этим изображением: легендарная битва между тигром и драконом за первенство на земле. Возможно, именно это мы и имеем в виду на самом деле, рассуждая о чудовищной по сложности задаче, стоящей перед йуань-хуанем. Она заключается, во-первых, в защите нового Китая, контуры которого только-только начинают вырисовываться, от врагов: русских, англичан, американцев и тех умников в Пекине, что не желают смириться с неизбежной гибелью коммунизма. Во-вторых, в объединении Гонконга и материка с постепенным присоединением Японии, Малайзии, Индонезии, Таиланда, Филиппин, дабы сильный и однородный Китай стремительно ворвался в двадцать первое столетие.

Мы должны не допустить раскола в своих рядах. Пока мы все в единой связке: мои братья — Цунь Три Клятвы и Т.И.Чун, Эндрю Сойер, преданный мне и моей семье, благодаря услуге, оказанной ему мной много лет назад, “драконы” трех главных триад.

Однако эти “драконы” будут держаться чрезвычайно недоверчиво, постоянно ища возможность наступить на мозоль конкурентам внутри йуань-хуаня. На них нельзя рассчитывать как на источник значительных капиталов. Их поддержка проявляется в других аспектах. Нет смысла ни дискутировать по поводу этой ситуации, ни пытаться изменить ее. Ее нельзя изменить. Это джосс — предначертание.

Мы должны ни на секунду не забывать о том, что наши враги, могущественные враги во многих странах, будут стараться разрушить йуань-хуань. Если они преуспеют в этом, Гонконг превратится в поле торговых сражений. Каждое государство, каждая финансовая клика будут искать способ урвать кусок от богатств, обильной рекой текущих через Гонконг. Уровень прибыли резко сократится. Начнется война. В результате Китай вновь погрязнет в средневековом болоте, из которого только-только начал выбираться. Разделившись, мы станем уязвимыми, и нас быстро смогут уничтожить. Поэтому старайся любой ценой избежать подобного развития событий. Ты — Чжуань. Без твоей силы и мудрости Китай никогда не станет обновленной мировой державой. Без тебя и круга избранных нам как нации надеяться не на что.

Чжилинь отвернулся от плоского диска солнца. В его черных глазах вспыхивали яркие огоньки: отблески космической энергии. Будь на его месте человек послабее, он давно уже скончался бы, не выдержав обессиливающих мучений, порожденных болезнью. Тело предавало Чжилиня, но его дух был настолько дисциплинирован и подчинен воле, что мог на самом деле отделять себя от переплетении нервов, сотрясаемых ужасными болями.

— Наши враги хорошо известны нам, отец, — промолвил Джейк. — В России Даниэла Воркута ищет способ захватить контроль над кругом избранных, а заодно и над всем Гонконгом. Однако мы знаем ее здешнего агента, сэра Джона Блустоуна, тай-пэня “Тихоокеанского союза пяти звезд”, хотя он сам еще не догадывается о том, что разоблачен.

Тревожный звонок уже прозвенел. Шпионы Джейка, которых в Гонконге было множество, принесли известия о странном событии — вечеринке на борту “Триремы”, 130-футовой яхте сэра Джона Блустоуна. В число гостей входили по крайней мере четыре могущественных тай-пэня. Джейк не смог узнать имена всех, кто гам присутствовал. Однако сознания того, что целых четыре тай-пэня, облеченных реальной властью, провели вместе с Блустоуном продолжительное время, было достаточно, чтобы внушить ему серьезное беспокойство.

Возможно, этот уик-энд являлся не более чем двухдневным круизом по Южно-Китайскому морю. В конце концов, про развлечения, которые устраивал для гостей Блустоун, ходили легенды по всей колонии. Однако, как ни старался Джейк, он не мог избавиться от жужжащего роя вопросов, назойливо крутившихся у него в голове. Как он жалел, что у него нет своего человека среди экипажа “Трирема”! Вернувшись после встречи с агентом в офис, он решил, что займется этим вопросом, как только появится свободное время.

— Ты забываешь о шпионе, сообщившем Химере, что ты владеешь кусочком фу. Его имя все еще не известно нам, — возразил Чжилинь. — Ты обязан найти и уничтожить этого человека. Сколько горя нам принесло его предательство. Из-за него погибли Марианна и твой брат Ничирен. Возмездие должно свершиться.

— Этот шпион прячется слишком глубоко, отец. — Джейк никак не мог выбросить из головы вечеринку на “Триреме”. — Боюсь, придется выкопать много корней, прежде чем мы узнаем, кто он такой.

— Время для нас сейчас очень дорого, Джейк.

— Ты бы приветствовал мои действия, если б я разбил своими руками круг избранных? Цзян покачал головой.

— Ни в коем случае. Круг избранных имеет первостепенное значение. Если он будет уничтожен, то вся моя жизнь, все мои жертвы и мучения, все смерти, причиной или свидетелем которых я являлся, — все пропадет зря. Только йуань-хуань способен помочь Китаю выстоять против внешних и внутренних врагов. Однако этот шпион вновь и вновь демонстрирует свою способность наносить нам чувствительные удары.

Внезапно Чжилинь сделал то, что делал чрезвычайно редко. Он протянул руку и сжал своими узловатыми, старческими пальцами плечо сына.

— Ты — Чжуань, — повторил он уже в который раз. — Любыми способами добивайся того, что тебе кажется правильным в данных обстоятельствах. Я знаю: что бы ни случилось, ты не подведешь меня. Ты должен сохранить целостность йуань-хуаня любой ценой. Ты слышишь меня? Любой ценой. Если ты не сможешь быть безжалостным к друзьям, точно так же как по отношению к врагам, то не сумеешь добиться успеха на посту Чжуаня. И моя пятидесятилетняя жатва окажется бессмысленной тратой времени и сил.

Вспомни недавнюю историю Китая. Наша жалкая грызня из-за пустяков позволила заморскому дьяволу вторгнуться в страну. Наше невежество в отношении мировой культуры дало возможность заморскому дьяволу эксплуатировать нас. Однако я знал, что именно из-за превращения нашего народа в сборище нищих кули идея коммунизма способна всколыхнуть даже такую громадную страну.