Эрик Ластбадер - Сирены

Мэгги отвела руку назад. Немного выговорившись, она успокоилась и, расслабившись, откинулась на спинку стула из оранжевого пластика.

— Впрочем, концерт сам по себе был абсолютно потрясающим. Меня просто унесло куда-то. Да что там, взгляни на меня! Девушка из маленького городка, выросшая в семье шахтеров, вечно слишком усталых, чтобы увлекаться чем-либо, и рано умирающих от легочных заболеваний..., — последние слова она произнесла совершенно бесстрастным гоном, без всяких признаков горечи и злобы. Это было типично для нее. Однако Дайна знала, что скрытое от навязчивых взоров сердце ее подруги погребено под толстым слоем серой пыли, который не исчезнет до конца даже при самом счастливом для Мэгги стечении обстоятельств. Ее отец, а затем и старший брат умерли от болезней, которые заработали в забоях, надрываясь на благо компании.

— ...попадает на подобный концерт. Это словно путешествие в страну Оз наяву. А самое любопытное, что временами мне вдруг начинало казаться, будто на самом деле все наоборот: этот вечер и выступление группы — настоящая жизнь, а долгие годы в Сент-Мэри — всего лишь сон, приснившийся мне во время болезни.

— Я прекрасно помню пластинки, купленные мной во время поездки к тете Сильвии. Мне пришлось приносить их домой, как контрабанду: «Я хочу держать тебя за руку», «Дорога 6б», «Хиппи, Хиппи, Щейк» [5] «Я хочу держать тебя за руку», «Дорога 6б», «Хиппи, Хиппи, Шейк» — популярные песни 50-х и конца 60-х годов. . Ты не имеешь ни малейшего представления обо всем этом.

Я могу представить, — сказала Дайна.

— Нет, не можешь. Ты родилась и выросла в Нью-Йорке. Что, кроме него и Лос-Анджелеса, ты знаешь об Америке? О, да, возможно, ты видела Чикаго и, даже, побывала разок в Атланте. Но вся остальная территория страны существует для тебя только в книгах и фильмах и на картах.

— Но, Мэгги, — начала Дайна. — Я была в...

— Не имеет значения. Это не то же самое, что жить там. Понимаешь? — В ее голосе послышалась внутренняя боль. — Я жила, точно запертая в черном гробу, в унылом, медленном, неменяющемся мире. Ты даже близко не можешь себе представить, что музыка значила для меня.

— И вот здесь, — продолжала она. — Ты знаешь, проснувшись утром, я минут по десять убеждаю себя в том, что это не сон. Что, открыв глаза, я не увижу школьные вымпелы, сиротливо висящие на стене у меня над головой или мой свитер «чир-лидера» [6] Чир-лидер (Cheer leader) — лицо, подающее сигнал к началу овации во время студенческих или школьных соревновании. , наброшенный на спинку расшатавшегося деревянного стула, отданного мне дедом. — Она сцепила пальцы, выгибая их вверх и вниз. — Если б я не покинула Сент-Мэри тогда, то не решилась бы на это вообще никогда. Поэтому я убежала оттуда без оглядки и очутилась здесь.

— Мы все бегаем, — дружелюбно заметила Дайна. — Все, кто занимаются тем же, что и мы. Мы гоняемся за золотой лентой, накинутой через плечо — символом успеха. Только вся беда в том, что пока мы с тобой, кажется, бежим на месте.

Мэгги улыбнулась.

— По крайней мере, это помогает нам сохранять форму.

Теперь пришел черед Дайне рассмеяться. — Ты не дорассказала. Чего же случилось на вечере?

Мэгги вновь усмехнулась.

— Мы встретились: Крис и я, — она подняла вверх худую руку, подражая движениям балерины. — И я победила.

— Ты шутишь!

Мэгги покачала головой.

— Вначале я держалась чертовски надменно. Я слышала, какими непрочными бывают отношения, которые завязываются на подобных вечеринках, поэтому...

— Восхитительно, — прошептала Дайна.

— Да! — Мэгги заговорила тоном представительницы английского высшего света. — Однако пустая болтовня, в конце концов, надоедает, — она хихикнула. — И мы ушли.

Это было начало и через неделю она вместе с Крисом переехала в дом в Малибу, где пронзительные крики чаек вплетаются в сонное шуршание прибрежных волн, женщины с отвисшими грудями бегают по пляжу в поисках встречи с какой-нибудь знаменитостью, а глубокой ночью слышны тихие низкие голоса китов.

— Черт возьми, но этот козел заслужил, чтобы ему дали пинка под зад, — сказала Мэгги, отпивая из своего стакана. — Хорошо, что ты избавилась от него, Дайна. Полагаю, что могу объяснить теперь, почему он мне никогда не нравился.

— Не нравился?

— Я относилась к нему с подозрением. Его политические взгляды... Не знаю. Этот альтруизм, слишком чистый, для того чтобы быть настоящим. У него хорошо подвешен язык... даже чересчур. Марк мог бы говорить о своем где и с кем угодно.

Дайна кивнула.

— Именно поэтому, надо полагать, он был способен даже стрелять в людей в Южной Азии.

— Как его фильм? Уже почти закончен?

— Думаю, что так. Перед возвращением сюда он как раз занимался накладыванием последних штрихов. Стрельба закончилась, и у него появилось время для..., — судорожным движением она схватилась за стакан.

— Погоди, — сказала Мэгги, — Дайна, я подолью еще. — Забрав пустой стакан из рук Дайны, она взялась за бутылку. — Извини, у меня такой беспорядок, но когда Крис работает в студии, все идет вверх тормашками.

— Как дела с новым альбомом? — спросила Дайна, принимая стакан.

Улыбка на лице Мэгги растаяла так же быстро, как появилась.

— Пока трудно сказать. Там по-прежнему полная неразбериха. Когда они собираются в студии, то постоянно возникает множество прений и тому подобных вещей. Напряжение очень велико, а некоторые из них... все так же безответственны, как и прежде. Естественно, это дело Криса «заводить» их и следить, чтобы работа продолжалась. — Она плюхнулась в глубокое кресло и, прижав стакан к щеке, на мгновение закрыла глаза.

В комнате было довольно темно, даже несмотря на свет нескольких ламп, стоявших в разных углах. Снаружи доносился тихий шелест волн, но в самом доме царила полная тишина. Мэгги, сидевшая абсолютно неподвижно и крепко зажмурившая глаза, казалась неживой. Дайна отвернулась, ее взгляд упал на персидский ковер, лежавший на полу, весь покрытый замысловатыми узорами синих, зеленых, коричневых и черных тонов. Стены комнаты были покрыты ровным слоем умбры, [7] Умбра — краска темно-коричневого цвета. однако их однообразие нарушалось подлинниками Кальдера, Лихтенштейна и, совершенно неподходящего к обстановке, Утрильо. У противоположной от Дайны стены располагалась чудовищная студийная стереосистема, включавшая в себя катушечную и кассетную деки, а также пару огромных колонок четыре фута высотой каждая.

Внезапно Мэгги открыла глаза и, наклонившись вперед, поставила стакан на кофейный столик из черного дерева. Не прикоснувшись к пачке папиросной бумаги и полиэтиленовому мешочку с травой, она принялась отскребывать влажным пальцем остатки белого порошка с маленького квадратного кусочка отшлифованного стекла. Собрав, все что было возможно на одном краю стеклышка, Мэгги потерла его вдоль розовых складочек на своих деснах. Этот жест показался Дайне удивительно неприличным.