Эрик Ластбадер - Сирены

— Она просто беспокоится.

— Да. — Крис вытряхнул сигарету из пачки и хорошо отработанным жестом щелкнул зажигалкой. — А разве когда-нибудь бывает иначе? — На его лице появилось свирепое выражение, когда он перегнулся через пульт к Дайне. — Надо верить во что-то, чтобы добиться чего-то в жизни. — Он яростно стиснул кулак. — Надо верить в себя, потому что вокруг полно людей, готовых тебе всадить нож между лопаток в любую секунду. Им доставит массу удовольствия облить тебя грязью. — Он был совсем близко от Дайны, и его взгляд блуждал по ее лицу, точно в поисках чего-то. Внезапно его настроение изменилось, и он, засмеявшись, откинулся назад в кресле. — Вот почему мы так хорошо понимаем друг друга, ты и я. Верно?

Дайна кивнула.

— Это одна из причин.

— Ты не видишь во мне пугала и не пытаешься ухватиться за хвост кометы. — Он опять рассмеялся. — Нет, черт возьми! Ты сама — комета. — Крис затушил едва начатую сигарету и извлек откуда-то маленькую металлическую коробочку. — Не желаешь покурить вот это?

Она покачала головой.

— Снаружи я встретила Найджела. Он хотел угостить меня какой-то сумасшедшей травой.

— Хм. Он что-то сегодня не в духе. Должно быть полнолуние. — Крис втянул ноздрями маленькую щепотку кокаина.

— Почему бы тебе не перейти на алкоголь. Это куда более здоровая привычка, — заметила Дайна, наблюдая за ним.

— Ха. — Крис зажал нос и затем провел пальцами с остатками белого порошка вдоль десен. — Пьянство — чисто проловское [12] Проловское — от слова «прол» — общее название людей физического труда (пролетариев) в романе Дж. Оруэлла «1984». пристрастие. Моего старика упрятали из-за него за решетку как-то раз. Он был настоящим алкашом, пока не удрал в море. Только это его и спасло.

— Море?

— Нет. Разлука с моей мамашей. — Его слова были полны горечи. Он невесело усмехнулся, а потом некоторое время молча глядел на нее. — Ты действительно не хочешь попробовать? Нет. Ну что за умница.

— Должна думать о своем имидже, — она рассмеялась.

— И я тоже, — заявил он, беря новую щепотку порошка. — Да здравствует имидж! — Он с силой втянул носом воздух, и кокаин исчез где-то в глубине его гортани. Крис убрал коробочку и вытер нос. — Ладно, хорошо, что ты не притронулась к тому, что предлагал тебе Найджел, а то б уже сейчас лыка не вязала.

— Я все еще немного опасаюсь его, — заметила она, — хотя прошло так много времени, с тех пор как мы познакомились.

— Кого, Найджела? Он просто маленький мальчик, пытающийся обратить на себя внимание повзрослевшего мира.

— Я как раз и говорю об этом. Он так любит оружие!

— А, вот ты о чем. Видишь ли, надо знать его так долго, как знаю его я, чтобы понять это. Для него не имеет значение все, что быстро проходит и исчезает. Но оружие — дело другое. Он может держать его в руках, ощущая его вес и мощь. И власть. Он дергает за курок и убивает животных. Он может пощупать рукой остывающую шкуру. Тогда он знает, что что-то может.

Дайна поежилась.

— Это отвратительно.

— Почему? — Он сделал вид, что прицеливается и нажимает курок. — Бах! Бах! Он не убивает людей.

— Иногда у меня создается впечатление, что он был бы не прочь, если б мог.

— О, ну в этом весь Найджел. Он всегда больше всех в группе был озабочен созданием имиджа. — Он кивнул. — Уж я-то знаю, о чем говорю: мы вместе росли на улицах Манчестера. — Он прикурил сигарету, затянулся один раз и забыл про нее. — Такое случается с детьми, не видевшими в глаза своих отцов, незнающими, что их ждет вечером по возвращении домой, чьи матери не могут наскрести денег на квартплату.

Крис еще раз затянулся, выпустив окурок из желтых мозолистых пальцев, и продолжал.

— Когда-то давно мы жили вместе в одном доме, хватаясь за каждую предоставлявшуюся возможность выступить на сцене. Из грязного подвала здания вечно несло старым картоном и мочой, да так, что мне приходилось зажимать нос прищепкой для белья, чтобы заснуть.

— Однажды я позвонил домой маме — у нас не было телефона, и мы постоянно отмораживали яйца, стоя у автомата на углу квартала зимними вечерами, — и она сказала мне: «Сынок, твой отец вернулся. Просто заскочил, чтобы навестить нас. Он хочет повидаться с тобой и привез тебе рождественский подарок».

— Я побледнел как мертвец, поднялся в нашу квартиру и, даже не услышав вопрос Найджела: «Что случилось, старик?», вновь вышел, направляясь к матери.

— Я подождал на улице, пока эта скотина не выйдет из дома, и тогда молча врезал ему так, что сломал нос. Кровь начала хлестать из него, как из резанной свиньи. Зубы посыпались изо рта один за другим. Потом я еще пару раз изо всех сил пнул его ногой пониже живота. Найджелу с трудом удалось оттащить меня от него.

— В общем, представь себе такую картину. Мой папаша валяется на тротуаре, словно куча тряпок, весь в крови, с выбитыми зубами и все такое и стонет. Я, трясущийся от ярости, пытаюсь вырваться из рук Найджела, как вдруг он оттаскивает меня в сторону и вытаскивает пистолет — немецкий «парабеллум» — и целится в голову отца. Я едва успел схватить его за руку, прежде чем он нажал на курок. Бах!

— Осколки щебенки брызнули нам в лицо, и я сказал Найджелу: «Ты окончательно спятил? Ты ведь мог прикончить его». Он ответил мне: «Ну и что? Посмотри, что он сделал с тобой и твоей матерью!»

— Это было только оправдание. Боже, ему до смерти хотелось попробовать, но я понял в чем дело. — Крис взглянул на Дайну. — У него была более чем уважительная причина, по крайней мере я так считаю. Отец Найджела бросил его мать, не оставив ей ни пенни, и той пришлось работать всю жизнь, чтобы прокормить семью.

— Что же случилось с твоим отцом?

— Это довольно смешная история. Он признал мою правоту и убрался прочь, так что я никогда больше его не видел. Однако через пару недель мать как-то в разговоре сказала мне: «Я слышала, что возле нашего дома была драка. Это ты дрался с отцом?» «Он рассказал тебе?» — поинтересовался я. «Да нет, сынок, он не обмолвился ни словечком. Миссис Фэйтфул видела вас». Тогда я подумал про себя: вот это да! Старый пьянчуга не сказал ей ни слова. От этого известия у меня на душе даже как-то потеплело.

— А мать продолжала говорить: «Сынок, я думаю пришла пора узнать тебе все о твоем отце». Она рассказала мне, что он был моряк. Море звало его. Что ей было делать? Стоять у него на пути, мешая заниматься единственным ремеслом, которое он знал и которым мог зарабатывать себе на жизнь? На это она была неспособна, поверь мне. Однако, она сказала мне, что каждый месяц получает от него денежный перевод. Конечно, она не стала говорить ничего о его пьянстве — мне пришлось самому узнавать правду об этом.

— Ему было суждено утонуть в семьдесят семь лет неподалеку от мыса Доброй Надежды. Мать показывала мне письмо, написанное капитаном его корабля. Однажды в разгаре сильного шторма он спустился за борт в шлюпке, пытаясь спасти двух членов экипажа, но тут же сам исчез в волнах, «точно море похитило его», — как поэтично высказался в письме капитан. — Крис фыркнул. — Прямо-таки героем стал. — Он откинул голову и закрыл глаза. Некоторое время он сидел, не двигаясь, дыша ровно и глубоко, словно заснул, но затем нажал на маленький рычажок на пульте, и музыка вновь грянула из огромных колонок.