Эрик Ластбадер - Белый ниндзя

— Надо поговорить с ней, — сказал Цзяо Сиа, — и развеять ее страхи. — Он подошел на шаг ближе, — Скажи, ты видал коробочку?

— Какую коробочку? — выдавал из себя. Со-Пенг. У него так стучало сердце, что он чуть не споткнулся на словах. Ложь выскочила из него, как косточка из переспелой сливы, которую сажали пальцами.

— Ту, которая с изумрудами. — Следя за выражением лица Со-Пенга, Цзяо Сиа продолжал: — С шестнадцатью изумрудами, придурок. Наша священная история запечатлена в них, хотя прочесть ее могут лишь наши монахи. В этих камнях живая кровь нашего учения. Они спрятаны в бархатной коробке. Ты ее, часом, не, видал?

— Нет.

— Я все равно узнаю, если ты лжешь, — сказал Цзяо Сиа, и Со-Пенг вновь почувствовал, что уперся на мгновение в холодную, безликую стену.

— Зачем мне лгать?

На лице Цзяо Сиа появилось выражение презрения.

— Затем, что ты истинный сын своей матери, хитрой и порочной. А я — истинный сын своего отца, монаха-тандзяна, постигшего все тайны Тао-Тао.

Со-Пенг с ужасом понял, что Цзяо Сиа нельзя обмануть. Это что, тоже часть их общего дара, унаследованного от их общей матери?

— Ты обладаешь нашим даром, — сказал Со-Пенг. Ему показалось, что он обнаружил не полностью замурованный шов в той безликой стене, что разделяла их, и попытался пробиться сквозь стену в этом месте. — Это дар матери. Рад ты этому или не рад, но мы оба ее дети.

Внезапно поведение Цзяо Сиа переменилось. Неподдельная ненависть проглянула сквозь маску дружелюбия, как сквозь театральный грим.

— Я не хочу слышать о Лианг. Она враг моего отца, враг всего нашего образа жизни. Она убежала из монастыря. Она нарушила все наши законы.

— Так, значит, это правда, — сказал Со-Пенг, пытаясь противостоять тому потоку ненависти, что обрушился на него сквозь незаделанный шов в стене, — так, значит, это правда, что ты пришел забрать ее назад в Дзудзи.

Цзяо Сиа тряхнул головой и рассмеялся:

— Не за ней, а за тобой!

Со-Пенг стоял, как громом пораженный.

— За мной?

— Ты обладаешь даром, так же, как и я. Тандзяны ценят этот дар. Если его подчинить дисциплинирующему влиянию учения Тао-Тао, его возможности станут поистине безграничными.

— Я не хочу подчиняться никому и ничему.

Сознание Со-Пенга захлестнула горечь: как он мог быть, так слеп, что не усмотрел связи между его даром и учением Тао-Тао? И он спросил себя, зачем мать налгала ему, заверив, что никакой связи между ними нет? В чем еще она налгала ему? А что если все, в чем Цзяо Сиа обвинил ее, в самом деле правда?

— Тогда ты просто глуп, — лицо Цзяо Сиа вытянулось в маску полнейшего презрения и разочарования. — Ты что, не понимаешь, что твои потенциальные возможности, так же, как и мои, не имеют пределов? Только твое сознание недисциплинированно, неразвито, несфокусировано. Изучение Тао-Тао может изменить все это, дав тебе силы, которые тебе и не снились!

Со-Пенг понял, что мать не все ему сказала при расставании. Она прекрасно звала, чего надо тандзянам. И что карма Со-Пенга и карма Цзяо Сиа — встретится вот так. И она сделала все от нее зависящее, чтобы это произошло на нейтральной территории, где у Со-Пенга был хоть какой-то шанс устоять в схватке. Она, конечно, знала, что дар его неразвит, несфокусирован и недисциплинирован, в то время как дар Цзяо Сиа прошел огранку Тао-Тао.

— Я не вернусь с тобой в Дзудзи, — твердо сказал Со-Пенг, закрывая свою карму, как и карму Цзяо Сиа.

— Слабак! — воскликнул тот. — Вспомни, как мы воровали черепашьи яйца. Позднее учение Тао-Тао открыло мне всю греховность содеянного нами. Мы крали у черепах их будущее, Со-Пенг. То же самое сделала с нами Лианг, исчезнув из монастыря однажды ночью: она украла у нас будущее. У тебя она украла будущее: ты наждался в учении, а она лишила тебя возможности учиться. В ней все зло! И она за это поплатится!

Как береговая линия, меняющая конфигурацию под ударами волн, мир Со-Пенга пошатнулся под влиянием слов Цзяо Сиа: ненависть Цзяо Сиа стала его ненавистью, ощущение брошенности собственной матерью, преследовавшее того всю жизнь, стало и его ощущением покинутости.

— Она скрыла от тебя твое наследие, Со-Пенг! А ведь оно было твоим по праву рождения. Рассказать тебе о нем был ее долг. Но она не рассказала. А рассказала ли она тебе о том, что похитила у нашего деда священные изумруды? Полагаю, что тоже нет. А они нужны ему, Со-Пенг. В них — источник его могущества. Говорят, эти шестнадцать изумрудов когда-то принадлежали самому императору Чи, нашему с тобой общему предку. Говорят, что благодаря этим изумрудам император жил многие десятилетия после того, как все его ровесники умерли.

Гнев закипел в груди Со-Пенга, и ему страшно захотелось дать выход этому гневу, бросить в лицо Цзяо. Сиа все эпитеты, которыми тот наградил мать. Но он ничего не сказал, понимая, что эти слова послужат Цзяо Сиа доказательством того, что изумруды действительно у Лианг. Нет, никогда Цзяо Сиа не получит этого доказательства.

— Я думаю, что легенда не врет, — продолжал тем временем Цзяо Сиа. — Сейчас, когда мы с тобой разговариваем, наш дед слабеет, силы оставляют его. Лианг знала об этом, похищая изумруды, но это ее не остановило. И возмездие уже близко.

На мгновение души юношей сплелись, и Со-Пенг содрогнулся, увидев, какой монстр появился в результате этого слияния. Он почувствовал, что Цзяо Сиа скользит в его направлении, прижавшись спиной к скале. Он понял, что его чуть-чуть не захватили врасплох. Не владей он своим даром, лживая речь Цзяо Сиа оказала бы свое гипнотическое воздействие на его сознание, и он поверил бы, что их мать действительно воплощенное зло.

И, будто получив божественное озарение, Со-Пенг понял, что только он один может остановить своего единокровного брата и предотвратить смерть Лианг.

Выхватив из кармана восьмиконечную звезду, он метнул ее в Цзяо Сиа. Тот не отодвинулся ни на миллиметр, но, мгновенно вскинув руку, поймал ее на лету.

— Этим надо уметь пользоваться, братец, — сказал он, вертя пойманное оружие между пальцами с ловкостью фокусника. — Эта штучка не может причинить мне вреда. И ты не можешь повредить мне. — Мгновенно звезда замерла в его пальцах, готовая сорваться в полет. Солнечные лучи ослепительно сияли на отточенных, как бритва, лезвиях, будто это смертоносное оружие впитывало в себя солнечную энергию.

— Ты не оставляешь мне выбора, брат, — сказал Цзяо Сиа. — Так пусть же исполнится твоя карма!

В этот момент Со-Пенг почувствовал, что у него за спиной кто-то стоит. Усилием воли он подавил желание обернуться. По Так знал свое дело. Используя шум водопада как прикрытие своих шагов, он приблизился так, что тело Со-Пенга было все время на одной линии между ним и тандзяном.