Эрик Ластбадер - Черное сердце

Словно указательный палец великана за огнями города темнела почти километровая громадина пика Виктории. С правого борта открывался вид на остров Стоункаттер, где с девятнадцатого века размещалась тюрьма. А далеко на западе покоились останки сгоревшей и затонувшей в 1972 году «Королевы Елизаветы». Чуть южнее маячил американский авианосец, ставший на долгую якорную стоянку в глубоком канале у маяка Грин-Айленд.

Гонконг стремительно приближался, и Трейси спустился на пассажирскую палубу, где сбившиеся в кучу китайцы пронзительно орали друг на друга, что, впрочем, здесь считалось нормой общения. Прежде чем ступить на остров, Трейси хотел привыкнуть к живому звуку разговорной речи и почувствовать собственную артикуляцию — после длительного отсутствия в языковой среде входить в нее было невероятно трудно.

Трейси очень быстро понял, что на день рождения дядюшки Пея была куплена прекрасная жирная утка. Праздничный обед обещает быть фантастическим!

Мысленно пожелав попутчикам хорошего аппетита, Трейси отошел в сторону. Сидящие почти по самые борта в воде парусные джонки мчались в порывах ночного ветра, подрезая корму медленно швартующемуся теплоходу. В порту под разгрузкой томились бразильский, французский и английские сухогрузы, между неповоротливыми судами нервно трепетали на рейде двухмачтовые парусные кечи с грузом тростника, тускло вспыхивала латунная обшивка на палубе «купца» с конгломератом. И, как всегда, по глади залива сновали полицейские и таможенные катера. Не было дня, чтобы в гонконгском порту не задерживали контрабанду и наркотики. Вялотекущая война контрабандистов и полиции продолжалась более века, чрезвычайно раздражая тех, кто не принимал в ней непосредственного участия.

Воздух над заливом был наполнен громкими сигналами валла-валла, так здесь назывались морские такси, которыми очень любят пользоваться богатые бизнесмены: после одиннадцати часов вечера, когда рейсовые и прогулочные теплоходы заканчивают свою работу, пересечь залив можно только на валла-валла. Жалобные причитания такси отвлекли Трейси от раздумий. Рядом с ним трое коротко стриженых японцев обсуждали цены на будущий год и вполголоса проклинали резкий рост стоимости аренды складских помещений.

Теплоход наконец пришвартовался, затихли его двигатели.

Автомобильные покрышки, прикрепленные к борту, тихо скрипнули, когда судно коснулось причала. Волны негромко хлопали в борт, но вскоре их аплодисменты стихли.

Гонконг.

На посадочной площадке толпились желающие попасть на обратный рейс. Стены пассажирской галереи были сплошь заклеены рекламой французской косметики, американских часов, японской видеоаппаратуры и афишами сомнительных фильмов, вроде «Секс-рейс» и «Братья смерти из Шаолиня».

Центр был пронизан переплетением пешеходных дорожек, и Трейси воспользовался той, которая текла в сторону Коннот-роуд-централ и в глубь острова. Вскоре он сошел с нее и двинулся к старому Западному кварталу. Первые этажи всех без исключения домов сверкали витринами, во всех проулках стояли передвижные стойки с образцами одежды, а в фойе и холлах административных зданий разместились ларьки, торгующие поддельными калькуляторами «Кассио» и подержанными фотоаппаратами «Кэнон», которые продавцы ничуть не стесняясь выдавали за новые.

Шестеренки коммерции вертелись изо всех сил, их движению помогали даже дешевые десятидолларовые проститутки.

Густой, влажный воздух пах Востоком, особенно назойливыми были специи, они изо всех сил старались перебить друг друга и вели себя очень нахально. Трейси прошел по Голливуд-стрит, там иногда продают отменный контрабандный антиквариат, затем свернул направо и оказался на рыбном рынке, где из-под каждого навеса свисали по меньшей мере два десятка веревок с нанизанными на них скатами, осьминогами, кальмарами и прочими дарами моря, которые источали нежный аромат йода и воды. Пожилая китаянка озабоченно перебирала гору морского окуня, выискивая экземпляр, который украсил бы свадебный стол ее внука.

Не доходя Джевус-стрит Трейси заглянул в лавку, торгующую змеями. Правда, сейчас был не сезон. Зимой же, когда змеи впадают в спячку и почти не двигаются, вы могли в любое время суток зайти в лавочку и выбрать понравившуюся вам змею, а потом полюбоваться, как хозяин заведения зажмет большим и указательными пальцами ее челюсти и ловко отсечет тонким ножом голову. Потом он наполнит темной желчью пиалу и дольет ее доверху желтым рисовым вином. Как утверждают герпетологи, эта смесь очень полезна для здоровья.

Трейси постепенно сливался с городом, он затягивал его, словно водоворот. Слева по крутому склону холма бежали вверх новые железобетонные здания, некоторые еще строились. В воздухе висела пыль, повсюду виднелись строительные леса и бамбуковые времянки рабочих. Китайские строители ловко сновали по балкам и перекрытиям.

Наконец, он добрался до ресторана, который был ему нужен — он стоял на тихой улочке, далеко от залитого неоновым светом туристского района Тсим Ша Тсуи. У Трейси не было карты, он полностью полагался на свою память: ведь топография острова некогда была известна ему досконально.

У входа в ресторан сидела немолодая китаянка, одетая в традиционные черные брюки и оранжевую блузу с широкими рукавами. На исцарапанных ногах были темные сандалии, на запястье левой руки — браслет. Голову ее покрывала плоская шляпа с черными тесемками, унизанными розовыми бусами: это свидетельствовало о том, что женщина — хакка, то есть ее предки в шестнадцатом веке эмигрировали из северной части континентального Китая на Новые территории. Она никак не отреагировала на появление Трейси, лишь глаза на невыразительном морщинистом лице следили за каждым его движением. Трейси остановился, наклонился и что-то сказал ей на кантонском диалекте, отчего лицо старухи осветилось улыбкой.

Очутившись в зале ресторана, Трейси нашел столик и, перекрикивая шум, сумел сделать заказ. Оглядевшись, он понял, что является единственным здесь представителем Западной цивилизации. Он отужинал холодным «пьяным» цыпленком в остром винном соусе, а затем ему подали рыбу, которую тут же, у него на столике, зажарили на спиртовке. Третьим блюдом был горячий благоухающий жасминовый чай. Все было превосходно. А как же иначе? Лучшая в мире кухня — шанхайская.

Позже, бродя по улицам и прислушиваясь к болтовне на кантонском диалекте, он наткнулся на ночной клуб, из открытых дверей которого доносилась громкая музыка и слышались взрывы смеха.

Трейси вошел внутрь и в полумраке холла увидел телефон-автомат, рядом с раздевалкой для гостей. Гардеробщица приветливо улыбнулась ему. По телефонному справочнику он нашел номер Мицо и снял трубку.