Сергей Арбенин - Собачий бог

Это не та собака. Совсем не та.

Она взглянула на темного, приближавшегося большими шагами Ка и мысленно приказала ему:

«Ка, остановись! Это не та собака, которая приведет нас к деве. Не трогай её. Ищи пса. Старого худого пса, который появится здесь скоро. А сейчас — иди домой!»

Ка замер, подняв одну ногу. Он словно бы задумался, наклонив голову к плечу.

Потом развернулся и так же мерно, не спешно, скрылся.

«Вставай, маленькая хитрая лисичка! — Белая взглянула на Рыжую. — Беги домой. И скажи хозяину, чтобы не выпускал тебя больше ночью одну».

Белая поднялась на ноги, взглянула на небо, и внезапно совершила гигантский прыжок в сторону и вверх.

И словно растворилась в темном небе. Лишь мигнули звезды.

Трясясь всем телом, Рыжая дикими глазами оглядела пустой переулок, заборы, белые крыши темных домов.

Волчицы не было.

Когда Рыжая вернулась домой, Бракин её не сразу узнал. На загривке и на боках у нее появилась седина. Она дрожала, стуча коготками, бегала по комнате, не находя себе места. Тыкалась в ладони сидевшего на кровати Бракина, скулила, и снова начинала юлить по комнате.

Бракин сказал вслух:

— Ты встретила того человека, да? Он мертвый, но как бы живой? Он, наверное, погнался за тобой и напугал?

«Да, да, да, — тявкнула Рыжая. — Но еще я видела ту страшную белую волчицу, которая чуть не разорвала меня на части во дворе, — там, где живет человек в очках. Мёртвый-живой шел за мной, я бежала. И столкнулась с Белой. Я знаю, кто это. А ты — нет».

Бракин подумал, отхлебнул чаю из треснувшей чашки.

— Ладно, — сказал он. — Не знаю, — так узнаю. Они ищут собаку. Но не тебя. Так что сядь, успокойся. Иди, я приласкаю тебя.

Рыжая подбежала, снова ткнулась горячим носом в ладони, лизнула их шершавым языком, и опять отбежала.

Посмотрела с тоской и печалью, и легла на свитер у порога.

— На тебя там дует. Давай я переложу свитер ближе к печке.

«Нет. Тогда я не успею предупредить тебя, если мёртвый-живой войдет».

— Вот глупышка, — сказал Бракин и вздохнул. — Ну, хорошо. Как хочешь. Уже поздно. Давай будем спать.

Алёнка поправлялась, но как-то медленно, неохотно, с трудом.

— Вишь, какая бледная, — ворчала баба. — Хоть бы на улицу сходила, погуляла.

— Не хочу, — отвечала Аленка.

— «Не хочу»… А чего же ты хочешь?

— Ничего.

Аленка или лежала в кровати, молча глядя в потолок, или садилась на постели, поближе к окошку, отодвигала бабкины горшки с цветами и подолгу глядела на соседский заснеженный двор.

— Съешь чего-нибудь! — говорила баба.

— Не хочу.

— Опять «не хочу»!

Баба собиралась, шла в магазин, приносила огромные зеленые и красные яблоки, виноград, апельсины. Ворчала как бы про себя, что вся пенсия на эти «хрукты» уйдет. «Хрукты» Аленка ела, — но тоже нехотя, без желания. Откусит яблочка, — отложит. Через час вспомнит про него — опять откусит.

И вдруг однажды в ранние сумерки в окне появилась кудлатая, страшная морда.

— Тарзан!! — не своим голосом взвизгнула Аленка.

Баба от неожиданности выронила кастрюлю, вареная картошка раскатилась по полу.

— Как «Тарзан»? Какой Тарзан? — полушепотом спросила она и тоже кинулась к окну.

А Аленка уже соскочила с постели, одевалась быстро, наспех. С улицы доносилось радостное повизгивание блудного пса. Тарзан колотил лапами по стеклу, даже пробовал его лизать. Баба нащупала под собой стул, села.

— Баба, я его в избу заведу? — спросила Аленка с порога.

— А? — баба выглядела совершенно ошалевшей. — Веди, чего уж там…

Когда Тарзана накормили и вытерпели все его бесконечные ласки, Аленка повела его в пустую стайку, где когда-то держали курей, но куры все передохли от какой-то куриной болезни. В стайке было довольно тепло, — тепло давала лампочка, висевшая под потолком. Дощатый пол был выстлан сеном.

Аленка попросила бабу нагреть ведро воды, взяла хозяйственное мыло, щетку, на которой когда-то баба драла шерсть, и пошла в стайку мыть Тарзана. Тарзан не спал, ждал. Бока его раздулись от еды, морда выражала верх блаженства.

— И где же ты был? — спрашивала Аленка, принимаясь за мытье. — Где ходил, а? Вон шерсть вылезла, шрамы какие. Ты из деревни сбежал, да?

Тарзан повизгивал, норовил лизнуть Аленку в щеку, в руку, но она твердо отворачивала его морду, прикрикивала по-взрослому:

— Да стой ты нормально! Налижешься ещё, успеешь.

В стайку пришел Андрей — баба пустила, — присел рядом на корточки, стал помогать. Тарзан был такой грязный, шерсть так свалялась на нем от грязи и крови, что одного ведра воды не хватило. Андрей вылил грязную воду в помойку, притащил еще ведро.

И они снова мыли, расчесывали, распутывали и вырезали ножницами култы шерсти.

Под конец оба взмокли — не хуже Тарзана.

Они обтерли его ветошкой, и на последок Аленка аккуратно расчесала его своей старой расческой.

Теперь Тарзан стал похож на ухоженную домашнюю собаку. Он еле вытерпел конца мытья, и снова кинулся лизать Аленку и Андрея.

А баба глядела в окно, из-за которого доносились повизгивание пса и голоса ребятишек, и думала: «Прибежал. Небось, километров двести пятьдесят отмахал. Лошадь и лошадь. Чем кормился? А может, он заразный? Дворы по пути зорил? Надо Вальку позвать, — пусть посмотрит».

Баба вздохнула и стала одеваться на улицу.

Когда баба вернулась, не застав соседку дома, — увидела во дворе, на бетонированной дорожке, Тарзана и Аленку с Андреем. Все трое сияли от счастья.

— Баба! Можно мы с Тарзаном на улице побегаем?

— Можно. Но только здесь, по переулку. А где машины — ни-ни. И к почте не ходите. Там милиция дежурит, всех бродячих ловит. Как бы вашего Тарзана не поймали.

— Так он же не бродячий, он теперь домашний. Смотри, какой!

Действительно, пес выглядел теперь чистым, сытым, ухоженным.

Баба покачала головой и пошла в дом.

Когда вышли за ворота, Аленка сразу почувствовала: нет, улица Тарзану не нравится. Едва увидев вдали прохожего, он остановился как вкопанный, напрягся, опустил голову. Даже шерсть на загривке приподнялась.

— Ну что, побежали? — спросил Андрей.

Аленка подумала.

— Нет. Пойдем лучше во двор.

Андрей удивился, шмыгнул носом.

— А чего?

— Видишь? Тарзану не хочется здесь бегать. Наверно, он пока сюда шел, его ловили уже. Напугали сильно.

Прохожий приближался и Тарзан внезапно начал пятиться к воротам.

Андрей посмотрел на прохожего, пожал плечами:

— Ну пошли во двор, раз такое дело…

А на другой день в ворота постучал милиционер с планшеткой на боку. Представился помощником участкового.

Он был невысоким, с одутловатым лицом, и форма на нем была какая-то изжёванная, мятая.

— Здравствуйте, хозяюшка, — сказал он, входа в избу и почему-то зацепившись ногой о порог.