Роберт Бирн - Поезд смерти

– Для меня это тоже нелегко.

Они вновь поцеловались. Ее губы раскрылись, и его язык коснулся ее языка.

– Вы с мужем еще занимаетесь любовью? – спросил Джим, помедлив. – Ты всегда говоришь о нем с жалостью.

– Нет. Вот уже шесть месяцев мы живем врозь.

– Шесть месяцев! Значит, когда мы разденемся, ты потеряешь над собой контроль и бросишься на меня как дикий зверь?

Ее руки медленно скользили вверх по его рубашке, пока не остановились у шеи. Карен расстегнула верхнюю пуговицу.

– Не беспокойся, – мягко произнесла она, – я буду очень ласковой. – Она расстегнула все пуговицы сверху донизу, откинула полы рубашки и погладила его грудь. – У тебя столько волос, сколько нужно. – Она поцеловала его грудь, прижалась к ней щекой и, посмотрев на него снизу вверх, тихо сказала: – В этом мерцающем свете фонаря ты похож на Дарта Вейдера.

– А ты на принцессу Лейю. Теперь мой черед.

Он отбросил в сторону свою рубашку и начал расстегивать на ней блузку. Поцеловал голые плечи, горло, потом его руки стали искать застежку от лифчика у нее на спине. Карен пыталась подавить смех, но постепенно до него дошло, что застежка находится спереди, между двух чашечек. Она хотела помочь ему, но он отвел ее руку.

– Я сам, – сказал он. – Потерпи. Когда разворачиваешь подарок, который ждал всю жизнь, не хочется, чтобы кто-то помогал.

Его неуклюжие пальцы с трудом справились с крошечной застежкой, и в конце концов лифчик был расстегнут. Очень медленно он развел в стороны ажурный шелк и задохнулся от восторга, увидев ее матовые груди. Соски уже напряглись, и, когда, встав на одно колено, он нежно взял их в рот, дрожь удовольствия пробежала по всему ее телу. Она вплела пальцы в его волосы на затылке и, закрыв глаза и выгнувшись, по очереди подносила к его рту то одну, то другую грудь.

Они раздевали друг друга в молчании, губами и кончиками пальцев любовно исследуя то, что открывалось взгляду. Потом они опустились на постель, и, сплетая руки и ноги, слились в долгом поцелуе. И миг, когда он вошел в нее, вызвал у обоих крик наслаждения. Крепко держа друг друга в объятиях, они двигались медленно, в ритме тихого покачивания их плавучего жилища.

– О Джим, как хорошо! Я знала, что так и будет... Он держал ее голову в руках, целуя лоб, глаза, губы...

– Ты похожа на сон, – едва вздохнул он, – такая красивая, невероятно красивая...

– Здесь темно. Ты... ты... ты не можешь видеть... Фонарь вспыхнул и превратился в горящий шар, затем рассыпался на множество далеких блестящих точек. Его мерцающий свет, размеренное покачивание и скрип лодки – последнее, что она запомнила, прежде чем уснуть в сильных руках Джима.

Карен уже спала, когда Джим Иган погасил фонарь и накрыл ее одеялом. Было очень тихо. Большая яркая луна освещала гладкие воды залива.

В каньоне Стражника тоже стояла тишина. Показавшаяся из-за высокой скалы луна светила сильнее, чем хотелось бы диверсантам. Конечно, полная темнота больше соответствовала бы их замыслам, но действовать приходилось сегодня, пока цистерны пусты и их никто не охраняет. На следующую ночь, заполненные “манекеном”, они могли уже ехать по Калифорнии. Алек помог Джамалу и Махмеду перелезть через забор, а сам остался на страже.

– Мне не нравится, что моя жизнь зависит от него, – сказал шепотом Джамал Махмеду, когда они крадучись продвигались в темноте. – Он жалуется и трусит, как женщина.

– Он знает, что умрет, если предаст нас.

Они работали быстро и молча. Переходя от одной цистерны к другой, залезали под них как можно глубже и прикрепляли к каждому отделению взрывные устройства.

Всего у них было пятнадцать взрывпакетов – по пять на каждую цистерну. Величиной с колоду карт, они состояли из пластикового заряда, батарейки, детонатора и радиоприемника. Как ранее объяснил Махмед благоговейно внимавшему ему Джамалу, взрывчатка называлась “семтекс”. Она представляла собой смесь из равных частей РОХ и РЕТМ, замешенных на растительном масле и помещенных в вольфрамовую оболочку конической формы, которая направляла взрыв в одну сторону. Благодаря фокусному эффекту двух унций пластиковой взрывчатки хватало на то, чтобы пробить отверстие величиной в долларовую монету в полудюймовом листе стали. Взрывпакет крепился очень просто: достаточно было снять с него предохранительную полоску и прижать ко дну цистерны стороной, намазанной специальным клеем. За пять секунд клей схватывался так крепко, что отбить его можно было только кувалдой.

– Изготовлено в Чехословакии. Последнее достижение, – прошептал Махмед. Однако он внес и собственное усовершенствование. Еще дома, в Рино, Махмед покрыл каждое устройство серебряной краской, и теперь по цвету они так хорошо подходили к стальным цистернам, что можно было подумать, будто их установили на заводе.

Едва они успели закончить, как услышали над собой слабое постукивание: Алек подавал сигнал, что приближается охранник. Джамал и Махмед распластались на земле возле бочек, сваленных у забора. Охранник, считая, что три пустые цистерны не заслуживают особого внимания, лениво помахал во все стороны фонарем и удалился. Махмед и Джамал лежали, пока не услышали сигнал, что все в порядке.

Несколько минут спустя все трое, быстро пробежав по высохшему дну реки, поднимались по насыпи к зарослям кустарника, где была спрятана машина.

– Что будем делать? – спросил Джамал, когда они выехали на дорогу. Алек вел машину, сжав губы, часто поглядывая в зеркало заднего обзора.

– Как только откроется радиомагазин, купим детали и соберем передатчики. – Махмед закурил сигарету. – К завтрашнему дню мы должны быть готовы установить их в нужных пунктах между Траки и Оклендом. Надеюсь, вы можете пару дней спать по два-три часа?

– Два-три часа? Я могу обойтись вовсе без сна! – воскликнул Джамал, показывая Махмеду маленький пластмассовый пакетик с белым порошком.

– А, да. С “травкой” все гораздо проще.

– Я договорился на работе, что приду после обеда, – сказал Джим, когда они завтракали на палубе плавучего дома. – Но если ты останешься на весь день, я отпрошусь. Мы можем совершить восхождение на гору Тамалпаис. Там есть тропинка, ведущая на самую вершину.

Сегодня ясный день, и вид оттуда будет великолепный. А потом мы можем...

– Звучит заманчиво, но ничего не получится. Сегодня в Рино выходит газета с моим объявлением о продаже дома, и будут звонить люди. Сколько сейчас времени? Девять? Ехать четыре часа, поэтому надо торопиться. – Карен допила кофе.

– А у тебя нет агента?

– Зачем? Я почти все время сижу дома.

– Ты можешь начать продажу с завтрашнего дня.

– Послушай, Джим, чем быстрее я продам дом, тем скорее уеду из Невады и буду с тобой.