Питер Бенчли - Тварь

Дарлинг чувствовал себя так, будто был свидетелем похорон образа жизни... его образа жизни.

Вскоре мели сменились глубиной в сорок футов, шестьдесят футов, сто футов, и Дарлинг перестал обращать внимание на дно и начал высматривать свой буй.

Буй находился там, где его и оставили, что отчасти удивило Випа, потому что за последний год или два отчаявшиеся рыбаки начали отходить от кодекса чести, который гласил: никто не трогает чужие ловушки. Но даже и без вмешательства человека приманка находилась на такой глубине, что какое-нибудь еще уцелевшее крупное морское существо — шестижаберная акула, например, или морская лисица с огромными глазами — могло схватить ее и уплыть вместе с ней и волочить ловушку целые мили, прежде чем сможет освободиться от нее.

— Подходим! — крикнул Дарлинг Майку.

Тот отложил мотор насоса в сторону и достал судовой багор.

Оранжево-белый буй скользнул вдоль судна, и, когда дошел до кормы, Майк подцепил его, подтянул на борт, пронес на бак и закрутил трос вокруг лебедки.

Дарлинг поставил рычаг в нейтральное положение, давая возможность судну переваливаться на волнах спокойного моря, и сошел с мостика.

— Давай ты, — сказал Майк.

Вип нажал на рычаг и повернул лебедку; по мере того как трос начал подниматься, Майк направлял его в пятидесятипятигаллоновый пластиковый барабан.

Они выбрали три тысячи футов синтетического троса с буем наверху и двадцать пять фунтов подвесных грузов, удерживающих трос на дне. Начиная с двух тысяч футов через интервал в каждые сто футов был прикреплен авиационный кабель из нержавеющей стали в сорок восемь оплеток длиной двадцать футов, а на конце каждого кабеля помещались хитроумные приспособления из аквариума. Некоторые из них представляли собой маленькие проволочные ящички, некоторые — оригинальные устройства из тонко переплетенных сетей. В большинстве ловушек находились куски, оставшиеся от разделки рыбы, чтобы привлечь внимание какого бы то ни было существа, живущего внизу, во тьме. Дарлинг не знал — и никто не знал, — что за существа могут обитать в бездне или чем им нравится питаться, поэтому он позволил себе применить свою теорию об океанских мусорщиках: то, что сильнее всего воняет, дает лучшие результаты — и заложил в ловушки самую тухлую, самую испорченную рыбу, какую только мог найти.

В несколько ловушек он совсем не положил приманки, только светящийся химический состав, следуя другой своей теории: свет был новшеством в мире постоянной ночи и некоторые животные могли быть привлечены им из любопытства.

Он надеялся поднять морских существ наверх живыми и сохранить их живыми в резервуаре холодной воды на судне. Примерно каждую неделю какой-нибудь ученый из аквариума приходил осмотреть улов и забирал с собой редких или неизвестных существ, чтобы изучить их в лаборатории во Флаттсе.

Дарлинг считал, что при перевозке и при пересадке в аквариум выживали двадцать процентов животных — не слишком много, возможно, но это был самый дешевый способ добывать новые виды.

И это оплачивало его счета за горючее, что действительно много значило в нынешние дни.

Дарлинг держал рычаг и поглядывал на трос. Трос был натянут, скрипел и отплевывался водой, но так и должно быть, ведь он выдерживает вес полумили каната, двадцати пяти фунтов свинца, ловушек, кабелей и приманок.

Вип уперся ногой в фальшборт, чтобы иметь опору — судно переваливалось на волнах, — и посмотрел за борт, вниз, в голубой мрак, надеясь увидеть там какую-нибудь крупную рыбу, проплывающую мимо.

«Черта с два, — подумал он. — Если таковые еще и остались в море, они давным-давно ушли от Бермуд».

— Что-то не так, — заметил Майк. Его рука лежала на тросе, а пальцы определяли натяжение.

— Что?

— Он дергается. Попробуй.

Майк передал трос Дарлингу, а сам отошел назад, чтобы взять у хозяина судна рычаг лебедки.

Дарлинг потрогал трос. Тот беспорядочно дрожал. Какой-то глухой звук, как перебои в моторе.

Трос был размечен на секции по сто морских саженей каждая, и, когда прошла третья отметка, Дарлинг поднял руку, давая знак Майку замедлить вращение лебедки, и склонился за борт, чтобы осмотреть первую показавшуюся ловушку. Вокруг троса она забилась водорослями, и ему хотелось вычистить ее, прежде чем она стукнется о борт. Некоторые крошечные жители бездны были такими хрупкими, что малейшая травма могла убить их.

Вип увидел мерцание первого шарнира из нержавеющей стали, поддерживающего отрезок кабеля, увидел сам кабель, а потом... ничего.

Ловушка исчезла.

Невероятно. Единственное животное, достаточно крупное, чтобы захватить ее, — это акула, но в ловушке не было ничего, что могло бы заинтересовать акулу. И если бы даже одна из них набросилась на ловушку, она заглотила бы все приспособление, трос и все остальное. Но акулы не в состоянии перекусить кабель.

Дарлинг дал возможность лебедке подтянуть кабель повыше, отцепил его с троса и осмотрел конец. Затем передал его Майку.

— Разорвался? — спросил напарник.

— Нет. Если бы он лопнул, то концы разлохматились бы, как волосы на голове, когда сунешь палец в электророзетку. Посмотри, эти плети лежат так же плотно, как лежали на фабрике.

— Значит?..

Дарлинг поднес кабель поближе к глазам. Металл был срезан, срезан чисто, будто скальпелем. На кабеле не было никаких следов того, что его глодали или трепали зубами.

— Прокушен, — ответил Вип. — Прокушен прямо насквозь.

— Прокушен?

Дарлинг осмотрел воду.

— Господи, какая же тварь может иметь такой рот, что прокусывает насквозь сорок восемь оплеток нержавеющей стали?!

Майк ничего не говорил. Дарлинг жестом велел ему снова включить лебедку, и через несколько минут поднялся второй кабель.

— И эта исчезла, — проговорил Вип, потому что вторая ловушка тоже пропала и кабель снова был прокушен насквозь.

— И эта, — повторил он, когда появился следующий кабель, и следующий, и следующий. Все ловушки исчезли.

Теперь Дарлинг увидел поднимающиеся грузила, но и с ними было что-то странное, поэтому он попросил Майка остановить лебедку и подтянул остаток троса вручную.

— Господи боже, — проговорил Дарлинг. — Только посмотри.

Одна из ловушек была закручена вокруг грузил, вдавлена в них так сильно, как будто вся масса была сплавлена в плавильной печи.

Они вытянули исковерканную массу и положили ее на палубу: это была мешанина из укрепленного сталью троса, проволоки и свинца.

Долгое время Майк пристально разглядывал снасть, а потом сказал:

— Господи, Вип, что за сволочь сделала это?

— Наверняка не человек, — ответил Дарлинг. — И не животное. По крайней мере, не те животные, что я когда-либо видел.