Джон Джойс - Файлы фараонов

Пальцы Юкико легли на клавиатуру компьютера. В принципе даже она не имела права интересоваться содержанием личных файлов Гитина Фунакоси, однако в данном случае цель оправдывала средства. Необходимо увериться, что дядя осведомлен о готовящемся предательстве и намерен принять соответствующие меры.

Защиту на дядины директории устанавливал Тайсэн Накамура, взломать ее не представляло для Юкико никакого труда. Убедившись в том, что президент «Маваси-Сайто» прочитал докладную записку, она собиралась уже закрыть программу, когда глаза невольно задержались на названии файла «Ротсэй».

В секундной борьбе между чувством долга по отношению к дяде и любопытством, которое вызывала личность отца, победило любопытство. Защита у файла оказалась намного серьезнее, однако ухищрения Накамуры себя не оправдали.

Под шум дождя Юкико вчитывалась в иероглифы. На экране поместилась вся газетная статья, публикация которой подтолкнула мать к ритуальному самоубийству и исковеркала судьбу отца. Неудивительно, что дядя пытался скрыть от нее правду.

В дополнительной графе указывалось: сведения корреспондент газеты получил в отделе по связям с прессой корпорации «Гилкрест».

Публикация была делом рук Гилкренски, и дядя Гитин знал об этом с самого начала.

Выключив компьютер, Юкико сняла телефонную трубку, набрала номер. Послышались долгие монотонные гудки…

Она бросилась к двери. По щекам поползли слезы.

Папа-тян!

Дверь в квартиру легко поддалась нажиму руки. Беззвучно пройдя через темные комнаты в спальню, Юкико замерла, прислушалась. Вспышка молнии за окном осветила распростертую на полу фигуру.

Юкико включила торшер.

Рядом с неразобранной постелью в неловкой позе лежал отец, грязный, с недельной щетиной на щеках. Повсюду валялись пустые бутылки, чашки с остатками еды, бамбуковые палочки; в углу — гора нестираного белья. Правая рука отца сжимала пустой флакончик из-под таблеток.

На плетенном из стеблей тростника татами лежал небольшой меч. Вакидзаси!

— Папа-тян?

С трудом возвращаясь из забытья, лорд Ротсэй повернул голову. Юкико увидела лицо глубокого старика. Из покрасневших глаз на серую щетину щеки скатилась мутная слеза.

— Юкико… уходи! Ты не можешь меня видеть… таким… Она вытащила из бессильных пальцев флакончик, прочла этикетку. Сердце ее упало.

— Папа-тян! Что ты сделал?!

— Что… Что я сделал? Это сделали они, тигренок…

Голова отца дернулась. Юкико осторожно подняла почти невесомое тело на постель.

— Я любил тебя, тигренок, и твою мать тоже. Но я оказался слишком слаб. У меня не хватило сил противостоять скандалу, я позволил дяде Гитину разлучить нас. Мне…

— Знаю, папа-тян. Я прочла статью в его компьютере.

— Гилкренски… Он пронюхал о том, что связывало меня и твою мать… Он выболтал все прессе. Дядя прислал твоей матери письмо и… этот меч. — Рука лорда Ротсэя потянулась к вакидзаси.

— Знаю, папа-тян.

— А потом Гитин спрятал его от тебя. Он боялся, что, узнав правду, ты убьешь Гилкренски… У кого бы тогда «Маваси-Сайто» воровала секреты? Но я отплатил Тео. Отплатил!

— Как, папа-тян?

— Я продал принадлежавшую мне долю акций твоему дяде. Представляешь, каково было Гилкренски узнать, что двадцать пять процентов его корпорации перешли к Фунакоси! Гитин получал доступ ко всем…

Стекла дрогнули от раската грома. Спальню озарила вспышка молнии, и Юкико вновь увидела мокрое от «красного вина» кимоно матери.

— Я хотел достойно закончить свою жизнь, тигренок, — слабеющим голосом проговорил Ротсэй. — Хотел умереть, как твоя мать… Но мне не хватило мужества…

Комок в горле не давал Юкико возможности вдохнуть, к глазам подступили слезы. Ниндзя! Она должна… обязана взять себя в руки!

— Когда ты выпил таблетки, папа-тян?

— Не имеет значения, тигренок. Яд уже поступил в кровь.

Пытаясь заглушить боль, она крепко сжала веки, но красные пятна на любимом кимоно матери так и остались перед глазами.

— И все-таки я вызову врачей, папа-тян. Ротсэй с неожиданной силой стиснул руку Юкико.

— Я был слаб, тигренок. Ты же… сильная… Такая, какой мы с Тидзуко и надеялись тебя увидеть. Я оставил тебе все деньги, что получил за акции «РКГ». Забудь о гири перед своим бессердечным дядей и отомсти этому животному… Гилкренски…

Стена, которая всю жизнь окружала Юкико и защищала ее от боли, рухнула.

— Хай, папа-тян.

Его хватка ослабла. Ротсэй с усилием кивнул в сторону лежавшего на полу вакидзаси:

— Нельзя, чтобы меня нашли… так. Помоги мне умереть с честью, как это сделала твоя мать… как я собирался… Прости меня, тигренок, и выполни мою последнюю просьбу…

— Хай, папа-тян.

Устроив отца повыше на подушках, Юкико прикрыла глаза. Вот ребенком она сидит на его плечах и любуется грациозными тиграми в парке Уэно… сакура в цвету, колобки суши… смеющееся лицо матери…

Все это в мгновение оказалось смытым волной черной ненависти к человеку, укравшему жизни тех, кого она любила.

Теперь ей оставалось одно — месть.

Юкико опустилась на колени, сделала несколько медленных глубоких вдохов, рукавом вытерла слезы. Затем достала из сумочки пару тонких перчаток, надела их и принялась за уборку. Когда квартира была приведена в порядок, она нашла в ванной комнате свежую бритву и аккуратно выбрила лицо отца. Так. Теперь самое трудное.

Оставив на виду недопитую бутылку виски и пустой флакончик, Юкико нежно перенесла отца на татами, усадила в позу молящегося и взяла в руку вакидзаси…

Несмотря на кондиционер, в номере «Олимпиад-Нил» было душно. Кончиками пальцев Юкико провела по полированному дереву ножен. Тигры… цветки сакуры… Перед глазами возникло лицо Джессики Райт — в токийском офисе «Маваси-Сайто» англичанка испытала явный страх, заметив взгляд молоденькой «секретарши» Гитина Фунакоси. Эту женщину ждет особая участь. Но первым станет Гилкренски.

На клавиатуре «Смартмэйта» Юкико набрала ей одной известный номер в Киото. Там есть люди, которым потребуется всего несколько часов, чтобы на личном самолете доставить в Каир необходимую ей деталь снаряжения.

Ни один прибывающий в Каир турист не может обойти стороной рынок Хан-аль-Халили. Разложенным на его прилавках сокровищам позавидовал бы сам Аладдин. Поблескивают в лучах предзакатного солнца груды ювелирных изделий, воздух густ от аромата крепкого кофе, готовящейся на открытом огне еды, запаха тысяч разгоряченных человеческих тел.

На Юкико в многоликой толпе никто не обращал внимания: еще одна заморская гостья с новеньким, видимо, только что приобретенным черным кожаным чемоданчиком. Когда она проходила мимо столика, вокруг которого собрались любители домино, точильщик ножей послал вслед молодой женщине сноп ярких искр.