Питер Дойтерман - Сезон охоты

— Не думаю. С их точки зрения, преступления не существует. Если не считать того, что совершил я. Пойми, Даг, у них бюджет, начальство. Так что придется мне искать в одиночку.

— Вас понял, — как принято у радистов, сказал Парсонс. — Сегодня днем меня посылают в южную Пенсильванию. Вернусь, посмотрю архив. С полгода назад мы делали аэрофотосъемку яблоневых садов у вас в долине, может, и твой арсенал Рэмси попал на снимки.

— Я заплачу, Даг.

— Только не мне. Наличные могут, правда, потребоваться для получения копий из центра. Но поскольку речь идет о черно-белых снимках, сумма, думаю, будет смешная. Как по-твоему, полеты над этим районом запрещены?

— Скорее всего. Вся территория обнесена двойной оградой.

— Все ясно, Эд, — помолчав, продолжал Парсонс. — Снимки будут. Во что бы то ни стало. Я твой должник.

— Брось, Даг. Буду тебе очень признателен.

Вновь наступила пауза.

— Эд... Тот случай в Милвуде, — неуверенно начал Парсонс. — До меня дошли какие-то идиотские слухи... Когда встретимся, расскажешь, как было? От официальной версии за милю несет легендой прикрытия, я-то знаю, как они следы заметают...

Крейсу не хотелось касаться этой темы.

— Официальная версия поставила в этом деле точку, Даг. Может, так оно и лучше. Для всех.

— Ну, как знаешь. Номер твой у меня есть. Если снимки найдутся, в среду я тебе звякну. И вообще, Эд... Сделаю все, что нужно. Только дай знать. Слышишь? У меня есть собственный самолет, летать я еще не разучился. Вот только стрелок из меня никудышный.

— Очень признателен, Даг, очень. Больше, чем думаешь. — Он записал номер пейджера Парсонса и повесил трубку.

Вышел на крыльцо. Воздух был напоен ароматом оживающей после зимнего обморока земли и распускающихся цветов. Ручей на дне лощины едва проглядывал сквозь золотисто-зеленое буйство тянущихся к весеннему солнцу стеблей. Конечно, он допустил ошибку, когда сунулся в арсенал, не ознакомившись с планом его расположения на местности. Ему и в голову не пришло, что там могут оказаться люди. И это также свидетельствовало, насколько он за последние годы подрастерял опыт. И преследователя подпустил на расстояние выстрела. Хотя у того наверняка должна быть великолепная оптика. А из этого напрашивается вывод, что они опасаются незваных визитеров и ведут постоянное наблюдение. Так что же может находиться в таком месте, где на людей расставляют капканы и стреляют без предупреждения? Подпольное производство наркотиков? Плантация марихуаны?

А как попала туда бейсболка? Он почти уверен, что это бейсболка его дочери. Наверное, следовало позвонить в ФБР и сообщить о находке. Но вот только как он будет объясняться с ними по поводу того, где он ее нашел? И даже если в ФБР отнесутся к нему с пониманием и сочувствием, станут ли они предпринимать какие-либо действия? Дело, судя по всему, закрыто, а на все остальное им плевать. Он вспомнил, как эта рыжая дамочка вызывающе бросила ему: «Не вздумайте заниматься самодеятельностью». Молода еще разговаривать с Эдвином Крейсом в таком тоне.

Он досадливо вздохнул и пошел в дом заваривать кофе. В глубине души он сознавал, что несправедлив к своим бывшим коллегам. Зло вокруг нас неисчислимо и неистребимо. Одного гада завалишь, а на его месте уже двое других. В ФБР и других федеральных органах правопорядка делают что могут. Но финансирование таково, что начальство вынуждено закрывать как можно больше расследований. Старо как мир. В ЦРУ все было по-другому. Но это заведение ни перед кем не отчитывается, разве что перед парой комиссий в конгрессе, где подотчетность — понятие весьма относительное.

Ополаскивая кофейник, Крейс переключился на другую проблему. В Вашингтоне могут прознать, что он опять вынырнул на поверхность. Условия, которые ему поставили при увольнении, были предельно ясны. Их недвусмысленно изложил не кто иной, как сам Дж. Уиллард Марченд, помощник директора, куратор Управления зарубежной контрразведки. Крейсу категорически запрещалось применять навыки и опыт оперативной работы ни под каким видом — ни в качестве частного охранника, ни консультанта... что там еще может быть? Даже в порядке самообороны. «Грабитель ночью проник в ваш дом? Поворачиваетесь на другой бок и сопите себе в две дырочки. Ошалевший от наркоты придурок угоняет вашу машину? Ласково машете ему вслед рукой. Ношение оружия запрещено. Все, чему научились у этих типов с другого берега, забыть. Все полученное оборудование и снаряжение сдать».

Взамен ему сохраняли пенсию, разрешали вернуться в Блэксберг и замаливать бессчетные грехи в лесной глухомани. Марченд пребывал в такой ярости, что мог лишь гавкать обрывками фраз: «Пенсию, так и быть, получите. Несмотря на Милвуд, за что и уволены. Как-нибудь проживете. Захотите найти работу на гражданке, валяйте. Но чтобы ничего похожего на то, чем занимались здесь. И главное, Крейс. Держите свои дурацкие обвинения при себе. Другими словами, Крейс, найдите себе нору и закопайтесь в нее поглубже. И еще. Теперь уже от имени заместителя министра юстиции Соединенных Штатов. Малейший намек, что вы опять заварили кашу, не важно, какую и где... И мы просим ЦРУ послать одного из ваших бывших дружков к вам. Учтите, мы с вас глаз не спустим!»

И все из-за того, что случилось однажды тихим воскресным днем в Милвуде, в штате Виргиния, в крошечном городке на севере долины Шенандоа. Мельница, почта, частная сельская школа, магазин, пара дряхлых лавок, дюжины три жилых домов. И среди них родовое владение Эфраима Гловера, достопочтенного помощника заместителя начальника отдела контршпионажа ЦРУ. Эфраима Гловера, выпускника Йельского университета [9]. Он вознесся к высотам подлинной власти в ЦРУ, транжиря остатки семейного состояния на содержание фамильного поместья, городского дома в Джорджтауне, охотничьего домика в Миддлберге и светские развлечения в Вашингтоне по высшему разряду в компании молоденьких смазливых «внештатниц». Подчиненные его, мягко говоря, недолюбливали.

Группа Крейса, работавшая по делу о шпионаже в министерстве энергетики, стала все чаще и чаще наталкиваться на всевозможные бюрократические препоны. Кто-то тайком, но очень настойчиво мешал ходу следствия. Крейс заподозрил Гловера. Он занялся проверкой слухов о том, что Гловер практически разорен, и неожиданно обнаружил, что того спасли загадочные поступления наличных денег. Действуя в основном по собственной инициативе, Крейс проследил путь этих денег. Они поступали от источников в Гонконге через фонды избирательной кампании новой администрации. Гловер за выплаченные ему суммы тормозил расследование, хитроумными бюрократическими и юридическими уловками он сводил на нет все усилия оперативников выявить китайских шпионов в ядерных лабораториях. В отличие от большинства шпионов и предателей Гловер не продавал секреты за деньги. Он обеспечивал тайное прикрытие на высшем уровне, и делал это столь умело и успешно, что Крейс пришел к неутешительному выводу: у Гловера есть мощная поддержка в министерстве юстиции США.