Нельсон Демилль - Без права на пощаду (Школа обаяния)

– Вы хорошо переносите русские зимы?

– Вполне сносно. У меня же награда Джоэла Барлоу.

– Я прослушивал эту запись, вы знаете. Это было оскорбительно, низко и омерзительно, Холлис.

– Наверно, вам просто не стоило подслушивать чужие разговоры.

– Вашей подруге нравится Россия.

– Но не люди, правящие ею теперь.

– Теперь и навсегда.

– Я так не думаю, полковник.

– Будьте же реалистом, Холлис.

– Стараюсь.

– Вот вам один совет: постарайтесь держать рот на замке. Мы очень снисходительны к вам только потому, что нам нужны ваши знания. Однако кое-кто из инструкторов заходит слишком далеко, – сказал Буров.

– И вы их расстреливаете.

– Только в крайнем случае.

Из кухни вернулась Лиза с тремя стаканами бренди на подносе. Один она подала Холлису, второй взяла себе, а третий поставила на край стола. Буров поднял свой стакан.

– За ваш новый дом, господа. Надеюсь, вы находите его более привлекательным, чем камера?

– Пока нет, – ответила Лиза.

Буров сделал несколько глотков и сказал:

– Вам, наверное, интересно знать, как здесь обстоят дела с сексом. Каждому позволено выбрать себе партнера. Вы можете в это поверить? – Буров отпил бренди и продолжил: – В самом начале большинство мужчин оказались чрезвычайно неразборчивыми в своих связях. Теперь они поутихли и вступили в моногамные отношения. Все женщины из ГУЛАГа, в основном политические, но есть и несколько уголовниц. Главным образом осужденные за экономические преступления. Между прочим, Додсон был один из тех, кто избегал женской компании. Кое-кто утверждает, что он вел исключительно целомудренный образ жизни, храня верность своей жене.

– Тут есть законные супружеские пары? – спросила Лиза.

– Нет, но некоторые заключают псевдорелигиозные браки. Самые неуемные по пятницам собираются на нашем «курорте». Там можно встретить всех учениц. Думаю, что вы будете здесь меньше скучать по дому, чем в посольстве.

Холлис почувствовал, что Буров ему до смерти опротивел.

– Нам бы хотелось побыть вдвоем, – сказал он.

– Конечно, – кивнул Буров, вставая. – Для вас обоих это время было довольно трудным. – Он шагнул к двери. – Если что-нибудь понадобится, сообщите об этом интенданту, он в штабе. Здесь неподалеку торговый центр. В спальне вы найдете ваши вещи. К сожалению, весь ваш багаж отослан вашим ближайшим родственникам.

– А что с иконой мисс Родз? – спросил Холлис.

– О, если хотите, я верну вам ее. А кто же все-таки вырезал на ней серп и молот?

– Келлумы, я полагаю, – сказал Холлис.

– В самом деле? Это было варварским поступком с их стороны. Итак, я пришлю вам икону, если хотите. Так вам нужно что-нибудь еще? Нет? Что ж, прекрасно, я превосходно провел утро. Надеюсь, вы тоже. – С этими словами Буров удалился.

Холлис внимательно осмотрел комнату и заглянул в спальню.

– Вообще-то мне здесь не очень нравится. Не в моем вкусе, – заметил он.

Лиза обняла его.

– Хочу, чтобы ты знал и никогда не забывал, что я люблю тебя, – сказала она.

– Надеюсь, что это так. Мне кажется, что мы рискуем остаться здесь на всю жизнь.

– Мы не останемся здесь на всю жизнь, Сэм. Нет! Ни за что! Или мы вернемся домой, или умрем.

– Не говори глупостей, – возразил Холлис и потер кончики пальцев друг о друга.

Она поняла его предостережение.

– Я зверски устала и вымотана до предела. Мерзко себя чувствую. Боже, как все это ужасно, Сэм... эта камера... я просто ненавижу этого человека!

– Ложись-ка лучше на диван и отдохни. – Он уложил ее и накрыл курткой, а сам уселся в кресло.

– Ну как, я смело себя вела? – спросила Лиза.

– Очень. Спи. Поговорим позже.

Холлис уставился на огонь. Его мысли вернулись к соотечественникам, которых он здесь встретил. Они выглядели жалкими, несчастными призраками, потерявшими свои души, брошенными на произвол судьбы, существовавшими между жизнью и смертью. Сэм пытался представить себе, как они прожили здесь почти два десятилетия, и не мог. Он пытался понять всю чудовищность системы, породившей подобное место, и не мог. Он пытался придумать какой-нибудь выход, и не мог.

Вечером Сэм и Лиза вышли прогуляться.

– Наконец-то мы можем поговорить, – вздохнула Лиза, когда они шагали по дорожке к футбольному полю.

– Не здесь, чуть дальше, – сказал Сэм. – На дорожках могут быть установлены подслушивающие устройства, направленные микрофоны.

Они свернули на тропинку и через несколько минут оказались у небольшого оврага.

– Лучше нам говорить шепотом, Лиза.

– Значит, мы пробудем здесь всю оставшуюся жизнь, Сэм?

– Надеюсь, нет.

– Сэзу известно, где мы?

– Думаю, он понимает, что мы не попадали ни в какую вертолетную катастрофу. Может быть, он догадывается, что мы здесь, а не где-нибудь еще. А вообще-то нам повезло, что мы оказались тут, а не на Лубянке.

– Значит, нас попытаются вытащить отсюда или обменять на кого-нибудь?

– Не знаю.

– Знаешь. Ты знаешь. Почему ты лишаешь меня последней надежды?

Холлис коснулся ее руки.

– Я предупреждал – чем меньше тебе известно, тем лучше для тебя. И чем меньше знаю я, тем лучше для меня. Ты слышала о детекторе лжи и сыворотке правды? Буров еще не закончил с нами.

– Я рассказала ему все, что знала, – кивнула Лиза. – И больше, как говорится, ничем не смогу помочь. Я всегда считала, что смогу сопротивляться... но вот за какую-то неделю я превратилась в ничто... Я не Лиза. Мне стыдно за себя.

– Они профессионалы, дорогая, – произнес Холлис. – Они могут сломать кого угодно. Они практиковались на миллионах людей, прежде чем к ним попала ты. Не мучай себя.

Она медленно опустила голову.

– Но я понятия не имела, что они могут сделать с человеком...

– По-моему, ты знала...

– Раньше КГБ казался мне абстрактным страшилищем, которого следует бояться. Вы с Сэзом предупреждали, что мне следует соблюдать осторожность с русскими.

– Да не думай ты об этом.

– Меня все еще трясет от этого...

Сэм прижал ее к себе. Она положила голову ему на плечо и шепнула:

– Буров пытался заставить меня ненавидеть тебя. Он сказал, что я соучастница совершенных тобою убийств. Но я понимала, что он лжет. Их совершенно не волнуют те двое убитых. Их интересуем мы.

– Да, у них другие моральные принципы. Ты не преступница, Лиза. Ты политическая заключенная.

– Верно, политическая заключенная.

– И охранники стали жертвами своих же собственных незаконных действий.

Она взяла его за руку.

– От твоих слов мне становится намного легче.

– Вот и хорошо. И я почувствую себя намного лучше, если нам удастся здесь кое-что сделать.

– Не хочу говорить об этом, Сэм. Я устала от этой постоянной вендетты. Я мечтаю только о том, чтобы выбраться отсюда и вызволить из этого ужаса наших людей.