Фрэнсис Вилсон - Наследники

— Я сама ничего не видела, — тараторила Джиа, — только как этого типа «скорая» забирала. Сплошная каша.

— Неужели огнетушителем? — улыбнулся он. — Одобряю. Думаю, вполне заслуженно.

— Что творится с людьми, Джек? — с отчаянием воскликнула Джиа. — Есть какой-нибудь предел низости? Существует граница, ниже которой нельзя опускаться?

— Если и существует, по-моему, до сих пор не отмечена. — Он тряхнул головой, неохотно припоминая паскудников, с которыми сам сталкивался за годы жизни. — Каждый раз, как подумаешь, что очутился на самом дне, к сожалению, хочется выяснить, не постучит ли кто снизу.

Трубка молчала. Наконец Джек спросил:

— Как Алисия себя чувствует?

— Немножечко дергается. Естественно, я бы тоже тряслась. Хотя странно... Такого я меньше всего от нее ожидала... То есть чтобы она на кого-то набросилась... била огнетушителем. Всегда хладнокровная, сдержанная...

Попробуй как-нибудь расспросить ее о родне, мысленно предложил Джек, однако ничего не сказал. Он считал заведение Хулио светской исповедальней. Что там сказано, там и останется.

Чувствовалось нараставшее в душе Алисии напряжение. Он сидел напротив нее у Хулио с ощущением, будто беседует с бруском пластиковой взрывчатки или с обозленной приемщицей на почте. Возможно, происшествие даже полезно. Может быть, вдоволь выпустив пар, она согласится на уговоры не поджигать старый отцовский дом.

— Кстати, — как можно беспечнее обронил Джек, — я тут думаю подскочить, перемолвиться с нею словечком.

— Насчет того самого «личного дела», которое она собиралась с тобой обсудить?

— Возможно, — поддразнил он, зная, что Джиа умирает от любопытства, желая узнать, чего надо доктору Клейтон от Наладчика Джека, но никогда не спросит.

— Конечно, — согласилась она, — приезжай. Тут сейчас как раз детектив из полиции берет у нее показания. А как только закончит...

— Ладно. — Джек быстро пошел на попятный. — Пожалуй, в другой раз.

— Так я и знала, — расхохоталась Джиа.

— Очень смешно, — ухмыльнулся он. — Попозже позвоню.

Повесил трубку, вернулся на угол Тридцать восьмой, еще раз взглянул на дом Клейтона и на его ближайших соседей.

Нет. Пожар здесь определенно ни к чему хорошему не приведет.

Кемаль Мухаляль поднялся после вечерних молитв, старательно свернул молитвенный коврик, уложил назад в шкаф. По пути к дверям гостиной на глаза попался каталог, лежавший вниз обложкой на кофейном столике. Он отвернулся. Не сейчас. Не сразу после молитвы.

Подошел к фасадному окну, потянулся, глядя на Западную Семьдесят седьмую улицу пятью этажами ниже. Всегда приятно сбросить тесную западную одежду, переодеться в тобе. Вздернул узкие плечи, стройный, худощавый, в просторном белом одеянии до полу, наблюдая за ползущими по дороге машинами. В этом городе все совершается со страшной скоростью — ходьба, разговоры, дела, — повседневная жизнь летит сломя голову... а транспортные потоки продвигаются дюймами.

Отвернулся от окна, и взгляд — непослушный, бесстыдный — немедленно остановился на каталоге. Кемаля потянуло вперед. Словно наматываемый на катушку провод увлекал его к кофейному столику. Он медленно опустился на диван, не сводя глаз с глянцевой обложки. Каталог шлют не ему, а в квартиру. Хозяин объяснил, что прежний жилец оставил новый адрес для пересылки важнейшей корреспонденции. Остальное по-прежнему доставляют сюда.

— Если вам не понадобится, — добавил домовладелец, — просто выкидывайте.

Конечно. Очень просто. Однако, чтобы «выкинуть», следует пролистать, убедиться, что нет ничего интересного или полезного. Еженедельно масса каталогов. Неужели американцы все покупают по почте? Он часто их просматривает, изумляясь разнообразию товаров, приобретаемых просто по телефонным звонкам, а потом выбрасывает в мусорный ящик.

Кроме этого. Этот каталог заворожил Кемаля. Он не в силах его «выкинуть» вместе с прочими. Сознает, казнит себя за слабость. Проклинает собственную руку, которая потянулась, открыла его. Проклинает свои глаза, не отрывающиеся от обложки.

«Секрет Победы».

— Прости мне прегрешение, — шепнул он и перевернул обложку.

Почувствовал теплое щекотание в чреслах, когда замелькали уже хорошо знакомые образы. Идеальная женская плоть, почти совсем обнаженная. Его предупреждали: Америка — дьявольская страна, безнадежно прогнившая, и вот неопровержимое доказательство.

Дома, в Саудовской Аравии, нет ни театров, ни клубов. Откуда им взяться? Публичные увеселения — грех. Тогда как в этом городе особенно много развлекательных заведений, где ливмя льется секс. Порнографией торгуют повсюду. Тротуары усеяны лавочками, полными фотографий, кино— и видеофильмов с участием людей обоих полов, которые в разнообразных сочетаниях занимаются сексом и несказанными извращениями. Никаких запретов. Впрочем, от посещения подобных мест удержаться нетрудно. Товар выставлен открыто, никто не переступит порога в неведении, что за ним ждет.

Журналы на уличных стендах, в простых магазинах нисколько не лучше. Вместе с кулинарными рецептами добропорядочные с виду издания предлагают двадцать способов украсить свою сексуальную жизнь. На дальних полках мелькают обложки с обнаженными женщинами в провокационных позах, обещая внутри еще больше. Этого тоже легко избежать. Просто пройти мимо.

Но «Секрет Победы»... прислан бесплатно, доставлен под дверь государственным учреждением Соединенных Штатов.

Воистину эта страна на пороге Страшного суда.

Пожирая глазами страницы, Кемаль не мог не задаться вопросом, неужели так выглядит каждая американская женщина под повседневной одеждой? Неужели такими их видят мужья?

Вспомнил собственную жену, Наэлу, вообразил под абайей подобные откровенные кружевные вещицы... мысленно представил, как приподнимается черная бесформенная хламида... а под ней...

И снова заглянул в каталог. Увы, Наэла не столь соблазнительно выглядит по сравнению с каталожными женщинами. Ей было шестнадцать во время женитьбы, ему восемнадцать. Произведя на свет восемь детей — славных пятерых сыновей, — просидев двадцать лет в гареме, поедая импортный шоколад, она растолстела, обрюзгла.

Хорошо бы по возвращении привезти с собой «Секрет Победы»... личный секрет Кемаля. Но разве у него хватит смелости пронести журнал через таможню?

Его родина, хранительница Мекки и Медины, исполняя священный долг, просматривает и просеивает все, что пересекает границы. И серьезно относится к своему долгу. Приходится. За ней строго следит весь мусульманский мир. Возможно, члену королевской фамилии с определенными предосторожностями удалось бы утаить от стражи соблазнительные картинки — аурат, — но никому другому никогда.